Моя бабушка и кардинал Мазарини... "Эпоха тюльпанов".
Моя прабабушка родилась в середине 18-го века (1800-1899). Чтобы узнать причину исхода ее родителей и ее самой в Украину, нужно знать предпосылки. А начать придется с Крестовых походов, в которых участвовал Тевтонский Орден. В начале заглянем в Эпоху Тюльпанов:
"Военные неудачи вновь обострили борьбу различных группировок внутри правящего класса и содействовали усилению сторонников более реалистической внешней политики. Выразителем интересов бюрократической верхушки стал великий визирь Дамад Ибрагим-паша Невшехирли (1718-1730). Он хорошо разбирался как в международных делах, так и в придворных интригах. В отличие от своих предшественников он в течение довольно длительного времени сумел удержаться на посту великого визиря.
Ибрагим-паша приложил много усилий для скорейшего заключения мира и нормализации отношений с Австрией. Очень осторожной линии придерживался великий везир и в русско-турецких отношениях. Их значение с начала 20-х годов, особенно после заключения Ништадского мира 1721 г. между Россией и Швецией, усилилось и решающим образом влияло как на цели, так и на характер основных внешнеполитических мероприятий Порты. Вопреки сильной оппозиции со стороны мусульманского духовенства и части правящей верхушки, жаждав новой войны с Россией, Ибрагим-паша старательно избегал открытого конфликта.
Вместе с тем великий визирь проявлял большой интерес к информации о жизни Европы. Одним из выражений этого интереса было направление в 1720 г. торжественного посольства во Францию во главе с Йирмисекиз Мехмед-эфенди. Помимо официальных задач турецкий посол должен был, по указанию великого везира "разузнать о средствах цивилизации и образования Франции и сообщить о тех, которые можно было применить".
В конечном итоге последнее задание и определило историческую значимость этой миссии. Посольская деятельность Йирмисекиз Мехмед-эфенди и других османских дипломатов способствовала развитию интереса к картографии, книгам, европейской прессе, активизировала работу по переводу сочинений европейских авторов по истории, географии, астрономии, стимулировала личные связи османских сановников и улемов с европейцами.
За 12 лет в разных концах Стамбула выросли многочисленные дворцы султана, визиря и прочих министров Порты. В окрестностях города были разбиты новые парки и сады с мраморными бассейнами и фонтанами.
Особенно большое строительство развернулось на речке Кяатхане, где за короткое время появилась загородная резиденция султана - Саадабад, построенная по привезенным из Франции планам Версаля и Фонтенбло. Много писали современники и о пышных праздниках, устраиваемых великим везиром по каждому удобному случаю. Загородные прогулки сменялись катанием на лодках, пиры - ночными праздниками цветов.
Особым спросом пользовались тюльпаны, клубни которых в большом количестве ввозились из Голландии. Поэтому и период правления Ибрагима-паши получил название "эпохи тюльпанов".
Все эти мероприятия использовались великим везиром для политических целей - чтобы выиграть время для реализации своих планов, успокоить или развлечь городскую чернь, наконец, просто для того, чтобы лишний раз угодив султану, укрепить свою власть.
Одним из результатов посольства во Францию было открытие первой турецкой типографии, созданной по инициативе одного выходца из Трансильвании, принявшего ислам и взятого на дворцовую службу под именем Ибрагима Мютеферрика.
Идея книгопечатания появилась у Ибрагима Мютеферрика много раньше. Уже в 1719 г. он приготовил клише и отпечатал карту Мраморного моря, которую преподнес великому визирю. В 1724 г. таким же образом была отпечатана и карта Черного моря. Однако Ибрагим-эфенди знал о султанском указе, запрещавшем христианским типографиям использовать арабский шрифт, и негативном отношении многочисленной армии "хаттатов" - переписчиков рукописных книг, которых в одном Стамбуле было около 15 тыс. Лишь после возвращения Йирмисекиз Мехмед-эфенди из Франции мысль о создании турецкой типографии смогла найти свое осуществление. Сын посла Мехмед Сайд-эфенди, сопровождавший отца в качестве секретаря посольства, стал убежденным сторонником книгопечатания и деятельным соратником Ибрагима Мютеферрикш.
С именем Ибрагима Мютеферрика связаны и проекты реорганизации армии, которые нашли свое отражение в его книге "Основы мудрости в устройстве народов", вышедшей в свет в 1732 г. Однако из-за страха перед янычарскими мятежами эти предложения, как другие аналогичные проекты, не были реализованы.
Стремясь найти новые источники доходов, которые бы удовлетворяли возросшие потребности правящего класса в роскоши, правительство Ибрагим-паши начало подготовку к новому захватническому походу против Ирана. Если на Западе соотношение сил было явно не в пользу Стамбула, то острый политический кризис в Иране в связи с фактическим крахом власти Сефевидов в 1722 г. создал благоприятную ситуацию для удовлетворения агрессивных замыслов той части османской правящей верхушки, которая ратовала за продолжение завоевательных походов.
Порта незамедлительно воспользовалась сложившимся в Иране положением, надеясь с помощью громких побед поднять авторитет правительства, сильно пошатнувшийся из-за отказа от решительных действий против "гяуров". Однако расчеты на легкий успех не оправдались. На смену первым удачам, обещавшим расширение сферы османского влияния, особенно на Кавказе, и обильную добычу, к концу 20-х годов пришли поражения. Они не только положили конец долгому правлению визиря, но и обрекли его на гибель.
В 1729 г. войска талантливого иранского полководца Надира начали успешное наступление против турок. Когда в Стамбуле стало известно о победах Надира, резко активизировали свою деятельность противники великого визиря, особенно духовенство. Ибрагим-паша объявил о предстоящем походе в Иран, начал военные приготовления, ввел военные налоги. Одновременно первый министр пытался завязать мирные переговоры. Между тем протест народных масс принимал все более острые формы, происходили восстания в разных городах.
Введение новых налогов и пошлин, притеснения властей вызывали неоднократно волнения и в столице, хотя условия жизни в Стамбуле были лучше, нежели в других городах империи. В Стамбуле быстро росло число беглых крестьян и других безработных, что вело к вздорожанию продуктов питания.
В конце 1729 и начале 1730 г. по приказу правительства был введен высокий военный налог. Взимание этого налога, сопровождавшееся многочисленными актами произвола со стороны властей накалило до предела обстановку в городе. С целью подготовки иранского похода были наложены новые чрезвычайные подати и среди них - сбор с розничной торговли продовольствием, в результате чего цены на продовольствие, а затем и на остальные товары выросли в два-три раза.
Долго сдерживаемое недовольство вылилось осенью 1730 г. в мощное восстание городских низов Стамбула под руководством Патрона Халила.
Утром 28 сентября небольшая группа горожан собралась на одной из площадей столицы и Патрона Халил, подняв над собой зеленое знамя, призвал народ к восстанию. Его призыв нашел горячую поддержку среди простого народа: все торговые ряды и лавки ремесленников в городе были закрыты. Горожане стали вооружаться. Русский дипломат И.И. Неплюев, составивший подробное описание событий, очевидцем которых он был, отмечал, что "оное собрание было из простого народа, понеже ни одного офицера янычарских к ним не пристало, ниже из гражданских знатных".
Известие о восстании вызвало крайнюю растерянность среди министров Порты. Восставшие воспользовались паникой в султанском дворе и к концу дня захватили контроль над большей частью города. Их ряды продолжали быстро расти, и к полудню 29 сентября численность восставших достигла 12 тыс. К вечеру на сторону бунтовщиков перешел весь янычарский корпус. Стремясь использовать события в Стамбуле, к лагерю восставших присоединились некоторые представители высшего духовенства.
Блокада дворца, предпринятая восставшими, вынудила султана Ахмеда III (1703-1730) капитулировать. Он решил пожертвовать великим визирем и другими министрами, чтобы удержаться на троне. Однако уже на следующий день и сам Ахмед III вынужден был отречься от престола.
Утром 2 октября новый султан Махмуд I (1730-1754) принял главу восставших Патрона Халила. Источники сообщают, что по национальности Патрона Халил был албанцем, одно время служил моряком, затем, приняв участие в мятеже на судне, вынужден был бежать в Румелию. Здесь он записался в янычары и в мае 1719 г. стал одним из организаторов бунта янычар в Видине. Через несколько лет после подавления восстания он появился в Стамбуле, где стал уличным торговцем. По отзывам многих современников и очевидцев восстания, Патрона Халил отличался большим умом, смелостью, красноречием и пользовался большой популярностью в народе как прорицатель.
Подобно Патрона Халилу многие его сподвижники были янычарами и в то же время занимались промыслами: были ремесленниками или торговали на улицах Стамбула зеленью, хлебом, кофе. На первом этапе восстания объединились разные социальные группы стамбульского населения, каждая из которых преследовала свои цели. В то время как ремесленники, торговцы выступали против усиления налогового гнета и произвола властей, улемы боролись с великим везиром, занимавшим слишком независимую позицию в отношении духовенства.
Янычары воспользовались негодованием народа, чтобы свести счеты с правительством. На встрече с Махмудом I Патрона Халил потребовал от имени восставших уничтожения всех вновь введенных налогов и пошлин. Султан тотчас же согласился удовлетворить требования восставших. Под их давлением была отменена система пожизненных откупов, а также издан указ о запрещении всех злоупотреблений при взимании джизьи.
Вскоре обнаружились различия интересов и целей среди восставших. Улемы и значительная часть старых кадровых янычар решительно порвали с восставшими и поддержали Махмуда I.
Сторонники Патрона Халила хотя и не сложили оружия, но не проявляли большой активности. Свергнув Ахмеда III, расправившись с наиболее ненавистными министрами, население Стамбула добилось и определенного улучшения своего положения. Однако их руководители не имели положительной программы действий и видели лишь одну цель своей борьбы: замену "плохого" государя "хорошим", жестоких и продажных министров - более "справедливыми", "неподкупными". Поэтому они ограничивались тем, что, опираясь на вооруженные отряды и поддержку населения города, оказывали влияние на позицию султана.
Султанский двор, оправившись от растерянности, стал исподволь собирать силы для разгрома восставших. 25 ноября 18 безоружных руководителей восстания во главе с Патрона Халилом были приглашены во дворец якобы для участия в заседании дивана и вероломно убиты. Одновременно по городу был объявлен указ султана об аресте всех, кто участвовал в восстании. За голову каждого из них было обещано 500 курушей. В городе происходили казни и репрессии. По данным Неплюева, за последнюю неделю ноября было убито свыше 400 человек. Другой очевидец событий утверждал, что только за первые три дня было казнено свыше 7 тыс. человек, многие из них были утоплены в море.
Тем не менее волнения в столице продолжались еще около года. Действия городских низов Стамбула в ходе восстания отличались стихийным характером, отсутствием ясного сознания своих интересов и понимания целей борьбы. Восстание 1730 г. осталось локальным и не вышло за пределы столицы. Даже выступая за отмену отдельных налогов и пошлин, Патрона Халил исходил из конкретных нужд столичных ремесленников и торговцев. Белградский мир и "капитуляции" 1740 г.
Гибель Дамада Ибрагим-паши не остановила попыток "европеизации" османского общества. При его преемниках они осуществлялись даже более активно и решительно, хотя не всегда успешно. Свой план военных преобразований попытался осуществить в 30-е годы Александр Клод Бонневаль (1675-1747), профессиональный военный, сражавшийся вначале во французской армии, затем в австрийской. Еще в конце 20-х гг. он решил принять ислам и предложить свои услуги Ибрагим-паше, зная, что тот благосклонно относится к ренегатам и очень интересуется географическими картами и моделями "полезных машин". Порта положительно отреагировала на предложения Бонневаля, предоставив ему необходимые условия для открытия военно-инженерной школы и реорганизации корпуса бомбардиров, командиром которых он стал под именем Ахмед-паши.
*
Клод-Александр родился 14 июня 1675 года в Куссаке (Лимузен) в знатной, родственной дому Бурбонов семье. Он воспитывался в иезуитской коллегии.
*Одновременно в султанском правительстве усилились позиции тех деятелей, которые выступали за более активное участие в европейских делах.
Правда, вскоре выяснилось слабое знание османскими министрами принципов и методов европейской дипломатии, что повлекло за собой крупные просчеты в оценке общей ситуации и позиции отдельных держав. Следствием этих ошибок была война 1735-1739 гг. с Россией и Австрией, разразившаяся в то время, когда еще продолжался ирано-турецкий конфликт (1722-1745). По сведениям российского дипломата А. Вешнякова, министры Порты поверили "внушениям" французского посла Вильнева, что Россия-де не в состоянии начать войну против Османской империи и другие европейские державы до того не допустят.
Ход военных действий быстро выявил несостоятельность заверений Вильнева и оборвал реформаторскую деятельность Бонневаля. После того как в 1737 г. русские войска оказались в Крыму, Порта была вынуждена предложить мирные переговоры. Несогласованность позиций австрийских и российких делегатов на Немировском конгрессе позволила османским представителям уйти от принятия жестких требований России.
Летом 1739 г. раздоры в лагере союзников усилились. Если победа под Ставучанами показала несомненное превосходство русских войск, то Австрия, потратившая все свои силы в европейской войне за польское наследство, вынуждена была сдать туркам Белград и начать с ними сепаратные переговоры о мире.
Выступивший посредником маркиз Вильнёв умело использовал внутренние трудности державы Габсбургов и навязал ей мирный договор, по которому Османская империя, не только сохранила свою территорию, но и получила от Австрии земли, уступленные ей в 1718 г. Умело играя на противоречиях между Веной и Петербургом, французский дипломат добился от русского правительства отказа от завоеванных территорий. Единственной компенсацией для России было возвращение Азова.
Усердие Вильнева Порта должна была оплатить дорогой ценой. В 1740 г. турецкое правительство заключило новый договор с Францией, по которому султан "во внимание к старинной дружбе" и "к недавно еще данным доказательствам особой искренности" возобновил все привилегии французским подданным, предоставленные им по ранее изданным "капитуляциям". Однако, если прежние "капитуляции" действовали только в течение жизни тех правителей, которые их даровали, и даже могли быть отменены, то Махмуд I вынужден был признать бессрочное действие капитуляционных прав на всей территории Османской империи. Он дал обязательство от своего имени и за всех своих преемников не допускать никаких нарушений статей договора 1740г. Quelle
"...Если отбросить словесную, «романтическую» шелуху, то события читаются совсем иначе. Случилась трагедия, большая трагедия, сотни тысяч добровольцев католиков десятилетиями, как безвольные зомби, шли завоевывать Ближний Восток. Они искали себе погибель. Сами. Сознавали это, но новые поколения шли опять.
Их настойчивость, граничащая с безумием, к сожалению, не объяснена наукой…
Где мотив поведения? Не вера ли, которую требовали принимать, не задумываясь? Не с ней ли и рождалось безумство? Когда мысль становится лишней, такое вполне возможно…
Версия о вражде католиков с мусульманами ошибочна: католичество и ислам тогда были близкими союзниками. Достаточно вспомнить, например, что Сильвестр II, в 999 году принявший папскую тиару, в молодости учился у мусульман, годами жил среди них, вел дружескую переписку, будучи папой римским.
Сам Григорий VII, начавший новую политику Церкви, считался в Европе «знатоком учения Мухаммеда», он заявлял, что исповедует того же Бога, что мусульмане. И то было правдой. Как известно, в минуту опасности папу от разъяренных католиков спасли мусульмане, их отряд пробился к замку, где скрывался папа, и вызволил его. Потом вместе с папой они молились в соборе Святого Петра, в главном католическом храме мулла читал суры Корана… Это же было!
Надо ли добавлять, что и папа Сильвестр был тюрком? Его имя, которое он потом сменил, получив папскую тиару, звучало как Герберт и было связано с верой - «исполненный веры». На Алтае так называли мальчиков, которых до рождения определяли в монахи. «Врученный по обету, по клятве» - таков смысл имени. Гер (кер) по-тюркски «вера», бер- - «вручать, давать».
Этот папа был сторонником церковных реформ. По его мнению и по мнению его покровителя германского императора Оттона III, Западу следовало вернуться к алтайской традиции двоевластия, которая тогда сохранялась у части мусульман. Однако оппозиция придерживалась иного мнения… Преждевременная смерть Оттона в 1002 году и последовавшая следом смерть папы Сильвестра положили конец их честолюбивым замыслам.
Мусульманская версия несостоятельна еще и тем, что добрая половина Северной Италии, Южной Франции, вся Испания исповедовали ислам. Сторонники Единобожия, соседи и друзья католиков, в своей массе были тюрками. Их называли арабами, но араб - это, как известно, не национальность, а имя жителя Халифата, почитавшего ислам. Для римских пап мусульмане оставались отошедшими от Церкви, такими же, как катары или альбигойцы. Но никак не людьми иной веры.
Не чувствуя этот тончайший нюанс, трудно понять жизнь средневековой Европы.
Возможно, устремляясь на Восток, католическое духовенство строило тайные планы по искоренению ислама в Европе. Но и это маловероятно. У католиков, кроме мусульман, не было иных союзников. Их схватке между собой предстояло случиться через пять веков, во время испанской инквизиции. Пока же они действовали сообща против общего врага - Византии.
И все-таки поход на Восток начали именно католики. Почему?
Ответ не очевиден. Но, приняв во внимание детали геополитики, можно прийти к неожиданному выводу:
крестовые походы - это попытка массового манипулирования сознанием верующих. Первая в истории! Так Церковь проверяла свою силу и себя. Ведь папа уже не шел, как прежде, за верующими, а вел их. И они шли.
Дальновидных католиков пугало стремительное увеличение паствы, появление «новых народов», они чувствовали ненадежность своего главенствующего положения в западном обществе. В любой миг епархии могли стать неуправляемыми, взрывоопасными. Причина тому - новые люди, слишком много новых людей, пришедших в лоно Церкви. Красивых. Сильных. Умеющих думать. Они не принимали слова папы на веру. Не могли. И духовенство решило избавиться от них и от «старой» аристократии, с ее немодными привычками думать и обсуждать, а также от молодежи, которая не находила себе применения и томилась в безделье.
Папа желал войны - бойни, которая уничтожила бы опасную часть католиков.
!!!...избавиться от них и от «старой» аристократии...!!!
Звучит кощунственно, но гибели иных тюрков требовало будущее Запада. Его покой. Чем больше людей, умеющих думать и действовать, принести в жертву, тем спокойнее будет править остальными, рассуждала Церковь. То было суровым испытанием, но от него зависело благополучие будущих поколений.
В том никто не виноват. Что делать - боевой конь вьючным не бывает. Он не может идти привязанным к хвосту другого коня, его проще убить, чем заставить смириться… Это и есть дух, сломить который невозможно. Такими рождались они, эти ужасные тюрки, поставившие честь во главу своей жизни. И никакой папа был им не нужен - ни римский, ни другой.
Люди для крестового похода находились сами, то были преданные Церкви, готовые служить и воевать. Отбирали достойных, им отпускали грехи и благословляли на поход «за гроб Господень». Те нашивали на одежду крест из красной материи и объявляли себя крестоносцами - воинством папы римского. Им не полагались ни командиры, ни снаряжение, ни провиант, у них не было даже плана действий. Ничего. Только призывы папы римского… Это и есть манипулирование сознанием, его итог: старший именем Бога приказывал, а верные долгу совести исполняли. Не обсуждая и не задумываясь.
Они, католики, не просили для себя ровным счетом ничего. Только службу во имя Церкви." М. Аджи.
Click to view