стихи на случай
НОВОГОДНЯЯ СКАЗКА
Наш народный герой богатырь Алексей
уготовил погибель коррупции всей,
и его благодарная паства
рукоплещет за стенами царства.
Коль в означенном царстве богата казна,
Алексея пасут тридцать три топтуна,
то выходят из волн чередою,
то сливаются с внешней средою,
то в игольном ушке занимают места,
но они наблюдают за ним неспроста,
а с параноидальною целью
вмазать в гульфик смертельного зелья.
(отступленье: скажите на милость, братки,
как в классический эпос попали портки,
и над сказочным царством нависли,
хоть и в метафизическом смысле?
Есть приличные символы: меч-кладенец,
сапоги-скороходы, ну зонт, наконец,
что за умник придал механизму
пошлый шарм бытового фрейдизму?)
С топтунами их дядьки, по штату семь штук,
образцовой системы достойный продукт,
от семи исполнительных нянек
ни один не спасется Титаник.
А уж если топтыги наделают дел,
из столицы является спецподотдел,
что и в зной, и в ненастье, и в стужу
стиркой гульфиков родине служит.
Буде их начинаньям положен предел,
подотделом заведует главный отдел.
он готов ликвидировать лажу
за пределами гульфиков даже.
А над главным отделом есть верхний этаж,
что ответственен просто за весь трикотаж,
а над ним неприметные прежде
консультанты по верхней одежде.
Верноподданный всякий увериться рад
как надежен и замысловат аппарат:
не сломается, как ни жестоки
злоязычные инфопотоки.
В отдаленном краю за густой пеленой
царь-кощей промышляет в избе лубяной,
где находится, как предрекали
в школе Проппа, конец вертикали.
Царь и рад был бы праздник народу нести,
чтоб снежинки мелькали, летел конфетти,
чтоб на елках гирлянды висели,
чтоб всю ночь не стихало веселье,
но гонцы доставляют, растак их ети,
донесение за донесеньем,
то видением по лбу, то притчей под дых:
здесь прокол, там неладно, тут просто кирдык,
неумелость, бездарность, халатность,
и пиндосы в подъезде… Ну ладно,
царь глаза закрывает и будто бы вплавь
во мгновение ока постылую явь
покидает, во власти желанья
оказаться за тайною гранью,
где нет зла и добра, нет хлопот и сует,
потому что пространства и времени нет,
прошлый кончен, а новый не начат
только на горизонте, как в Книге точь-в-точь
приближаясь, а может быть двигаясь прочь,
эти четверо всадников скачут
Наш народный герой богатырь Алексей
уготовил погибель коррупции всей,
и его благодарная паства
рукоплещет за стенами царства.
Коль в означенном царстве богата казна,
Алексея пасут тридцать три топтуна,
то выходят из волн чередою,
то сливаются с внешней средою,
то в игольном ушке занимают места,
но они наблюдают за ним неспроста,
а с параноидальною целью
вмазать в гульфик смертельного зелья.
(отступленье: скажите на милость, братки,
как в классический эпос попали портки,
и над сказочным царством нависли,
хоть и в метафизическом смысле?
Есть приличные символы: меч-кладенец,
сапоги-скороходы, ну зонт, наконец,
что за умник придал механизму
пошлый шарм бытового фрейдизму?)
С топтунами их дядьки, по штату семь штук,
образцовой системы достойный продукт,
от семи исполнительных нянек
ни один не спасется Титаник.
А уж если топтыги наделают дел,
из столицы является спецподотдел,
что и в зной, и в ненастье, и в стужу
стиркой гульфиков родине служит.
Буде их начинаньям положен предел,
подотделом заведует главный отдел.
он готов ликвидировать лажу
за пределами гульфиков даже.
А над главным отделом есть верхний этаж,
что ответственен просто за весь трикотаж,
а над ним неприметные прежде
консультанты по верхней одежде.
Верноподданный всякий увериться рад
как надежен и замысловат аппарат:
не сломается, как ни жестоки
злоязычные инфопотоки.
В отдаленном краю за густой пеленой
царь-кощей промышляет в избе лубяной,
где находится, как предрекали
в школе Проппа, конец вертикали.
Царь и рад был бы праздник народу нести,
чтоб снежинки мелькали, летел конфетти,
чтоб на елках гирлянды висели,
чтоб всю ночь не стихало веселье,
но гонцы доставляют, растак их ети,
донесение за донесеньем,
то видением по лбу, то притчей под дых:
здесь прокол, там неладно, тут просто кирдык,
неумелость, бездарность, халатность,
и пиндосы в подъезде… Ну ладно,
царь глаза закрывает и будто бы вплавь
во мгновение ока постылую явь
покидает, во власти желанья
оказаться за тайною гранью,
где нет зла и добра, нет хлопот и сует,
потому что пространства и времени нет,
прошлый кончен, а новый не начат
только на горизонте, как в Книге точь-в-точь
приближаясь, а может быть двигаясь прочь,
эти четверо всадников скачут