= громко сам с собою =
Самое большое потрясение минувших выходных - ощущение, что я когда-то (и внезапно) успела стать поэтом и этого не отразить. То есть как будто просто лежала, но настолько убедительно выглядела шлангом при этом, что теперь по мне подают воду поливать яблони. Почему яблони? Почему бы и нет. И вот вода льется, а она холодная.
Ой.
Расточать и брызгаться!
Конкретнее: я превратилась в кого-то такого, при ком Витя Степанов стесняется читать свои стихи.
И это шок.
Витя Степанов. Витя Степанов, Витечка, один из моих источников (истоков?), вдохновителей, учителей-через-впитывание, пионеров-всеми-собой-всей-мне-примеров. Я еще в девятом классе заслушивала его кассеты до дыр. Наряду с Умкиными и ВенеДрКинскими. А на втором курсе когда училась, Степанов читал нам кусочек философии (про Фрейда). Например.
А теперь вот.
Ощутимая перемена отношения с нашей последней встречи, и откуда что, неведомо.
А еще Ваня Шихалев показал мне живого человека активного поклонника меня. Охренеть.
А еще со мной случилась первая публикация.
На годном белорусском сайте "Текстура", и спасибо редактору Андрею Фамицкому, с которым очень приятно работать (и просто так трындеть), а также Сереже Ивкину и Кате Симоновой, без которых не обошлось, как у Шарикова в родословной без водолаза.
Тыц, если интересно.
Тыц два - а это Эжен, которого сосватала Андрею Фамицкому уже я, и все ради того, чтобы стоять с ним рядом на виртуальных страницах. )))
Честно: не знаю пока, как я к этому отношусь.
С одной стороны, я как дядя Федор из Шаолиня.
С другой, в деяниях своих руководствуюсь принципом "я за любую движуху, кроме голодовки".
С третьей, не хочу поддаться общественному мнению (про то, что я поэт); у меня уже есть свое на эту тему.
Не хочу вестись на лесть.
И к тому же: боюсь, что начну стараться. А это плохо.
Надо как-то так сделать, чтоб это случалось, раз уж случается, но шло своим чередом. По касательной. Не слишком задевая меня.
Не на самом деле.
А как бы в зеркале.
И перекрывать не зеркало скатертью, а себе искушение счесть отражение собой, заглядеться на блеск и удивительные одежды, меняющие облик.
Не кокетничать.
Не принимать позы.
А просто и неглубоко радоваться.
Я просто располагаюсь в пространстве, продолжаюсь, длюсь.
Я имею дело с языком только потому, что ни с каким другим материалом работать не умею (к великому прискорбию своему).
То, что я пишу, есть прямое следствие того, что я читаю, смотрю, живу, что-то делаю, получаю информацию. Нельзя работать только на вход. Физиологически нельзя. Психологически невозможно. Не получится только потреблять, бесконечно принимать в себя, и чтобы это не получало никакого выхода.
Представьте соковыжималку.
Она производит из яблок сок. Медового цвета, чуть зеленоватый, иногда мутный, с пенкой.
И шмякает в сторонку выжатую яблочную мяшу. Отходы.
Моя жизнь - яблочный сок.
И еще я научилась - между прочим - лепить из мяши забавные фигурки. Где-то красивые, где-то интересные. Вызывающие эстетическую эмоцию.
И раскладываю их на тарелочки.
Как-то так.
Если совсем честно, у меня не очень хорошо получается.
Да и сравнения говно,
да и оправдываться я не умею.
Забыла, что хотела дальше сказать.
Точнее, помню. Но оно рассыпается на много дорожек, по которым я пока не хочу идти.
Потом схожу.
Потом скажу.
И про анекдот "кто здесь?", и про ранимость, и про желание уйти в подполье и писать под замок (а то и под глаз), и про то, как когда-то дала себе обещание не трястись над собственными текстами и не ценить их больше, чем жизнь, и про то, что нигде их не храню, кроме этого жж, и про фидбэкозависимость, которая у меня таки есть...
... и про то, что поэтов больше, чем читателей, и что сами себе они нужнее, чем кому бы то ни было...
Долгий разговор. Но пока он внутри меня и негоден к полноценному вынесению.
Неимоверным усилием воли не ставлю замок на эту запись.
Не знаю, зачем все это рассказала. И кому.
Ой.
Расточать и брызгаться!
Конкретнее: я превратилась в кого-то такого, при ком Витя Степанов стесняется читать свои стихи.
И это шок.
Витя Степанов. Витя Степанов, Витечка, один из моих источников (истоков?), вдохновителей, учителей-через-впитывание, пионеров-всеми-собой-всей-мне-примеров. Я еще в девятом классе заслушивала его кассеты до дыр. Наряду с Умкиными и ВенеДрКинскими. А на втором курсе когда училась, Степанов читал нам кусочек философии (про Фрейда). Например.
А теперь вот.
Ощутимая перемена отношения с нашей последней встречи, и откуда что, неведомо.
А еще Ваня Шихалев показал мне живого человека активного поклонника меня. Охренеть.
А еще со мной случилась первая публикация.
На годном белорусском сайте "Текстура", и спасибо редактору Андрею Фамицкому, с которым очень приятно работать (и просто так трындеть), а также Сереже Ивкину и Кате Симоновой, без которых не обошлось, как у Шарикова в родословной без водолаза.
Тыц, если интересно.
Тыц два - а это Эжен, которого сосватала Андрею Фамицкому уже я, и все ради того, чтобы стоять с ним рядом на виртуальных страницах. )))
Честно: не знаю пока, как я к этому отношусь.
С одной стороны, я как дядя Федор из Шаолиня.
С другой, в деяниях своих руководствуюсь принципом "я за любую движуху, кроме голодовки".
С третьей, не хочу поддаться общественному мнению (про то, что я поэт); у меня уже есть свое на эту тему.
Не хочу вестись на лесть.
И к тому же: боюсь, что начну стараться. А это плохо.
Надо как-то так сделать, чтоб это случалось, раз уж случается, но шло своим чередом. По касательной. Не слишком задевая меня.
Не на самом деле.
А как бы в зеркале.
И перекрывать не зеркало скатертью, а себе искушение счесть отражение собой, заглядеться на блеск и удивительные одежды, меняющие облик.
Не кокетничать.
Не принимать позы.
А просто и неглубоко радоваться.
Я просто располагаюсь в пространстве, продолжаюсь, длюсь.
Я имею дело с языком только потому, что ни с каким другим материалом работать не умею (к великому прискорбию своему).
То, что я пишу, есть прямое следствие того, что я читаю, смотрю, живу, что-то делаю, получаю информацию. Нельзя работать только на вход. Физиологически нельзя. Психологически невозможно. Не получится только потреблять, бесконечно принимать в себя, и чтобы это не получало никакого выхода.
Представьте соковыжималку.
Она производит из яблок сок. Медового цвета, чуть зеленоватый, иногда мутный, с пенкой.
И шмякает в сторонку выжатую яблочную мяшу. Отходы.
Моя жизнь - яблочный сок.
И еще я научилась - между прочим - лепить из мяши забавные фигурки. Где-то красивые, где-то интересные. Вызывающие эстетическую эмоцию.
И раскладываю их на тарелочки.
Как-то так.
Если совсем честно, у меня не очень хорошо получается.
Да и сравнения говно,
да и оправдываться я не умею.
Забыла, что хотела дальше сказать.
Точнее, помню. Но оно рассыпается на много дорожек, по которым я пока не хочу идти.
Потом схожу.
Потом скажу.
И про анекдот "кто здесь?", и про ранимость, и про желание уйти в подполье и писать под замок (а то и под глаз), и про то, как когда-то дала себе обещание не трястись над собственными текстами и не ценить их больше, чем жизнь, и про то, что нигде их не храню, кроме этого жж, и про фидбэкозависимость, которая у меня таки есть...
... и про то, что поэтов больше, чем читателей, и что сами себе они нужнее, чем кому бы то ни было...
Долгий разговор. Но пока он внутри меня и негоден к полноценному вынесению.
Неимоверным усилием воли не ставлю замок на эту запись.
Не знаю, зачем все это рассказала. И кому.