(no subject)
А еще бабка турецкая (это исторически сложившееся название турецкой моей свекрови) рассказывала, как они в детстве (голоногие, нищие и немножко голодные - она с 44 года, там в Турциях было тогда тоже не медом мазано, и кстати были продовольственные карточки - женская норма меньше мужской) знали все-все православные праздники, потому что тогда нужно было бегом бежать по армянским и греческим церквям, где можно было покушать просвирок, облаточек, яблочек, яичек, куличиков, пасху, пирогов и прочее.
И как поп (папас) отзывал их в сторонку и насыпал в подолы еды. Она даже имя называла самого доброго папаса, но я забыла.
А еще маленькие злобные оголодавшие турчанята знали наперечет всех больных стариков в богатых греческих и армянских кварталах и каждое утро молились Аллаху, чтобы старик (старуха)поскорее умерли. Потому что тогда родные раздавали всем вкусную кашу с курагой и изюмом (кутью видимо). Дети набирали этой кутьи в мисочки и несли домой голодным родителям. Те ругались, плакали, ели и желали усопшему царствия небесного, где бы там оно ни было это царство.
Вообще, бабка турецкая - песенница такая, баечница. Почему я за ней не записывала - понятия не имею. Там столько всего интересного она мне про детство свое и молодость нарассказывала, что вай вай вай. Но всплывают только обрывки какие-то, а жаль.
Она рассказывала как отчим ее принес им с сестрой (обе приемные у него) ботиночки. Новые красные ботиночки. И это были первые кожаные красные ботиночки в их жизни и они не могли их надеть - было жалко портить. Это мне напомнило рассказ в каком-то учебнике литературы, про маму негритянку и ее дочку - там тоже покупали красные туфельки. И я слушала, и сглатывала слёзы. И про то рассказывала, как этот отчим (или другой - их два, вроде бы, было) свалился с туберкулезом и они дико голодали - мать ходила на поденщину, но не хватало. И тогда мать отправила ее сначала к ее родному отцу (он жил с другой семьей в квартале рядом), а потом заслала в Измир к очень богатой родне.
А она девушка была гордая. И стеснялась своей нищеты. Поэтому ни в новом доме отца, ни у родных много не кушала. Мол, не хочу. Не голодная я. А ночью, когда не видит никто доедала хлеб уже сухой. Ну, такие все истории - очень плакательные ))), купринщина такая. Или там горьковщина - детство.
И как поп (папас) отзывал их в сторонку и насыпал в подолы еды. Она даже имя называла самого доброго папаса, но я забыла.
А еще маленькие злобные оголодавшие турчанята знали наперечет всех больных стариков в богатых греческих и армянских кварталах и каждое утро молились Аллаху, чтобы старик (старуха)поскорее умерли. Потому что тогда родные раздавали всем вкусную кашу с курагой и изюмом (кутью видимо). Дети набирали этой кутьи в мисочки и несли домой голодным родителям. Те ругались, плакали, ели и желали усопшему царствия небесного, где бы там оно ни было это царство.
Вообще, бабка турецкая - песенница такая, баечница. Почему я за ней не записывала - понятия не имею. Там столько всего интересного она мне про детство свое и молодость нарассказывала, что вай вай вай. Но всплывают только обрывки какие-то, а жаль.
Она рассказывала как отчим ее принес им с сестрой (обе приемные у него) ботиночки. Новые красные ботиночки. И это были первые кожаные красные ботиночки в их жизни и они не могли их надеть - было жалко портить. Это мне напомнило рассказ в каком-то учебнике литературы, про маму негритянку и ее дочку - там тоже покупали красные туфельки. И я слушала, и сглатывала слёзы. И про то рассказывала, как этот отчим (или другой - их два, вроде бы, было) свалился с туберкулезом и они дико голодали - мать ходила на поденщину, но не хватало. И тогда мать отправила ее сначала к ее родному отцу (он жил с другой семьей в квартале рядом), а потом заслала в Измир к очень богатой родне.
А она девушка была гордая. И стеснялась своей нищеты. Поэтому ни в новом доме отца, ни у родных много не кушала. Мол, не хочу. Не голодная я. А ночью, когда не видит никто доедала хлеб уже сухой. Ну, такие все истории - очень плакательные ))), купринщина такая. Или там горьковщина - детство.