Новоселов... Часть 8
Вот теперь мы заканчиваем с новоселовским жизнеописанием А.И. Абрикосова:
«…На старого доктора Федора Гетье, врача с высочайшим личным авторитетом, который не подписал акт, тогда просто махнули рукой [и отправили командовать правительственным санаторием], и разобрались позже так, как было принято у И. Сталина - он ничего никому не прощал. Это понимал и Алексей Иванович Абрикосов».
Ко всем талантам у г-на Новоселова открылся ещё и дар медиума.
Автор с размахом подводит итог выдуманной им фальсификации диагноза:
«В итоге десять подписей и один не подписавший акт - так закончится история болезни пациента Ульянова, создателя нового государства, Союза ССР, родившегося 30 декабря 1922 года. Страны, в которой партийная идеология, стиснувшая в дружеских объятиях медицинскую этику, удушила ее».
Получается, не было в Советском Союзе медицинской этики… Это надо уметь: с такой элегантной лёгкостью плевать жёванным говном в своё прошлое.
Далее я, как и обещал, продемонстрирую, насколько тяжелы у г-на Новоселова симптомы умственного расстройства. Сейчас он будет объяснять, почему к постели больного не были приглашены некоторые известные специалисты. Вообще-то не так давно он сам, русским языком писал, что врачей и так было слишком много, но суть не в этом. Читаем:
«Профессор Ливерий Осипович Даркшевич, выдающийся отечественный невролог, осмотрел председателя Совнаркома ранее, и почему он не был привлечен к дальнейшему ведению, также неизвестно. Возможно, поскольку профессор одним их первых отечественных неврологов показал сифилитическую природу табеса, организаторы, определявшие, кто будет лечить пациента № 1, не хотели, чтобы прослеживалась логическая связь между его приглашением и Лениным».
Чуть ниже мы встречаем вот это:
«После октябрьского переворота…»
Ненадолго прерву г-на Новоселова. Поскольку он сам не упускает возможность поиграть в граммар-наци, напомню и ему: считать Октябрьскую революцию банальным переворотом никто ему запретить не может, но, согласно правилам русского языка, имя собственное всегда пишется с заглавной буквы. Мне кажется, что здесь автор нечаянно показал то, что показывать не собирался. Во всяком случае не так быстро.
Продолжаем:
«После октябрьского переворота для лабораторной диагностики, в том числе и сифилиса, были организованы вассермановские станции, в организации которых принимал прямое участие И. В. Давыдовский, выдающийся советский патологоанатом. Возможно, именно тот факт, что имя Давыдовского было связано с организацией вассермановских станций, сыграло определенную роль в том, что для вскрытия тела В. И. Ульянова вызвали не Ипполита Васильевича, а другого великого патологоанатома А. И. Абрикосова. Стоит обратить внимание читателя, на то, что в 1924 году вариантов из возможных кандидатур, было всего два, а именно только Абрикосов или Давыдовский».
История интересная, не грех её послушать и ещё раз:
«Вероятнее всего, надо ставить вопрос, почему же не выбрали Давыдовского? Ответ таков. Как уже было сказано выше, Ипполит Васильевич принимал непосредственное участие в организации вассермановских станций, и какая-то связь Ленина даже с фамилией человека, в честь которого названа реакция Вассермана (или RW), была крайне нежелательна».
Как видите, это не ошибка и не случайная оговорка: человек старается, напоминает.Да так, что робкое «возможно» трансформировалось у него в по-солдатски чёткое «ответ таков». При этом чуть ниже он пишет:
«Впрочем, было приглашено много иностранных знаменитостей, и среди них ведущий специалист Западной Европы по лечению нейросифилиса, Макс Нонне».
Кроме того, основной «автор» Дневников - приват-доцент Алексей Михайлович Кожевников тоже был специалистом именно по нейросифилису. Ещё до революции он выпустил работу: «К казуистике детских и семейных паралюэтических заболеваний нервной системы». Ещё и Виктор Петрович Осипов, которого Новоселов представил нам как «основного лечащего врача В. И. Ульянова с 5 июля 1923 до конца жизни пациента, был автором учебника «Частное учение о душевных болезнях» 1923 года выпуска, где из 180 страниц первого выпуска около 80 посвящено нейросифилису. А к 1927 году большевики настолько расслабились, что позволили даже Абрикосову редактировать монографию «Сифилис нервной системы».
Если не в физическом смысле, то в интеллектуальном - точно, сифилис настолько овладел мозгом Валерия Михайловича Новоселова, что за него иногда становится просто страшно, настолько странные вещи он пишет. Вот, например, такой заход:
«Тема сифилиса, которая прошла красной линией через судьбу В. И. Ульянова…»
Прошла через судьбу? Через всю, блядь, судьбу?! Тема сифилиса провела борозду поперёк извилин мозга самого Новоселова.
Давайте на время перейдём к более спокойной теме.
«Важный вопрос: является, ли «дневник» подлинным, и не несет ли он в себе признаков фальсификации. Должен отметить, что объектом моего исследования был не дневник сам по себе, как объект источниковедения, а его текст, который строго соответствует духу и оформлению медицинских монографий по неврологии, сифилидологии и патологической анатомии конца XIX - начала XX веков».
Немногим ранее этот клоун писал:
«Что обращает на себя внимание в дневнике:
1. Этот документ не оформлен должным образом, принятым как для медицинских документов, как тех лет, так и сегодняшнего дня.
2. Дневник не несет в себе входящего диагноза. По тексту ни разу, даже вскользь, не указан диагноз пациента, без чего не может существовать ни один медицинский документ под названием «история болезни», «карта пациента», «амбулаторная карта» и т. д.
3. В документе нет ни одной четкой прописи или коммерческих названий использованных лекарственных средств арсенобензольного ряда, мазей ртути и висмута, большей частью не указаны и дозировки.
…Стиль языка, точность фиксации событий, в том числе и медицинского характера от первых страниц до конечных, очень различается, а когда уже становится очевиден негативный исход болезни пациента, дневник становится «телеграфным» - одна запись на несколько дней или даже неделю, становится скорее правилом».
Я думал, что строго оформленные медицинские монографии должны выглядеть несколько иначе. Что касается того, подделка Дневники, или нет, то автор уверяет нас в их подлинности. Пусть так.
Следующая тема: распознавание сифилиса на самых ранних стадиях болезни Ленина.
«Анкета о здоровье Ленина, в которой Н. К. Крупская в 1935 году отвечает на вопросы, не несет в себе каких-либо признаков наследственной патологии. Ничего значимого для анамнеза там нет. Незначительную аллергическую реакцию на землянику и выраженную бессонницу во время жизни в Сибири и Европе, сложно отнести к имеющемуся заболеванию 1922-1924 годов. Бледность в стрессовых ситуациях тоже нормальная физиологическая реакция. Может вызывать лишь удивление, что после заполнения данной анкеты Н. С. Попов, занимающий пост заместителя директора НИИ мозга, был расстрелян. Но это тот случай, когда «после» не обозначает «вследствие».
Спасибо и на этом.
«В 1917 году В. И. Ульянов вернулся в Россию с постоянными головными болями, которые затем усилились. Об этом пишут и Д. А. Волкогонов, и Ю. М. Лопухин...»
Волкогонову - место на помойке, но где конкретно об этом писал Лопухин? Я - не нашёл, хотя сейчас перечитал обе его книги.
«…Тем не менее, он сам заполняет анкету для делегатов на Х Всероссийском съезде РКП в 1921 году, где в графе о состоянии своего здоровья указывает - «здоров». Буквально через несколько месяцев выяснится, что это утверждение было весьма сомнительным».
Человек чувствовал себя здоровым и так об этом и написал, - что здесь сомнительно? Вот, что по этому поводу мы действительно можем найти у Лопухина: «Болезнь В. И. Ленина, первые признаки которой появились в середине 1921 года, протекала своеобразно, не укладываясь ни в одну из обычных форм мозговых заболеваний». А Х съезд РКП(б) начался 8 марта.
Владимир Ильич быстро восстановился после ранения летом 1918 г. и сразу начал чудовищно загружать себя работой, поэтому первые симптомы логично были отнесены к переутомлению. Это только зоркий взгляд доктора Новоселова смог бы сразу разглядеть здесь сифилис. «П» - проницательность.
Следующим предположением, которое выдвинули немецкие доктора, было отравление организма свинцом от пуль Каплан. Было принято решение одну из них удалить.
«…В обследовании, которое состоялось в марте 1922 перед операцией, участвовали немецкие врачи Клемперер, Ферстер и русский хирург Розанов. Уже тогда они нашли у пациента изменения, которые отнесли к переутомлению. «Со стороны нервной системы - общая нервозность, плохой сон, головные боли».
Как уже говорилось, кроме «общей нервозности», все эти симптомы появились ещё с лета предыдущего года.
Далее в тексте Новоселова более 20 строк об операции и её последствиях, где нет ни слова о нервозности. Под конец:
«… На пленуме Моссовета 9 мая 1922 нарком здравоохранения Н. А. Семашко, отвечая на запрос участников заседания о состоянии здоровья Ленина, говорит, что Владимир Ильич чувствует себя совершенно здоровым и занимается государственными делами.
Комментарий. Семашко мог на тот момент не знать причины нервозности, но, тем не менее, я трактую его слова так: Ленин после операции по удалению пули восстановился. Полностью здоровым, по мнению автора, его признать нельзя, так как отмеченная врачами нервозность, являлась грозным предвестником развертывания клинической картины».
Вот на такой фигне автор и строит свои умозаключения. Нервозность, которая могла быть вызвана и всё тем же переутомлением, и негативной динамикой в самочувствии, и ожиданием предстоящей операции - у автора является полноценным звеном его сифилитической цепочки.
Ещё пример:
«Пациентам такого рода [того самого рода, понятно] было запрещено нервничать, а ведь в июле 1921 года Ленин писал А. М. Горькому: «Я устал так, что ничегошеньки не могу».
Вам кажется, что такая банальная фраза в личном письме вообще ни о чём не может говорить? Это большая ошибка! Зоркий врач врача-геронтолога стремительным домкратом проносится через вековую тьму и вонзается точно в цель:
«Комментарий Новоселова, взятый им из книги профессора Л. С. Минора: «Психика зараженного сифилисом субъекта должна быть тщательно оберегаема во всю его жизнь. Все профессии и занятия, располагающие к волнениям, ажиотажу, разочарованиям, длительному страху или огорчениям должны быть тщательно избегаемы, напр., занятия на бирже, ежедневная азартная игра в карты и т. п.; крупные деловые предприятия, сопряженные с риском денежным или доброго имени, напр. подряды, выполнение к сроку крупных заказов и т. п.»
Доктор Новоселов становится настолько смешон в своей - какой-то детской, что ли - навязчивости, что даже перестаёт вызывать раздражение. Вот прилепил он сюда список крайне опасных для сифилитиков занятий, и очевиднейшим образом не осознаёт, каким примитивным обывателем себя выставил. В его понимании всё перечисленное Минором это ужас-ужас какие волнительные занятия!
Г-н Новоселов, Ленин сознательно избрал смыслом своей жизни борьбу с Государством. Всё остальное, в сравнении с этим, - детская игра в крысу. Заразись Владимир Ильич в 1890-х Вашим любимым сифилисом (как Вы рассказываете в своих интервью), Революцию 1905-го года он бы просто не пережил, в полном соответствии с предостережениями профессора Минора.
Далее Новоселов опять торопится подкрепить свои слова мнением авторитетов.
«В учебниках тех лет так описываются стандартные проявления болезни на начальном этапе; слово профессору В. П. Осипову, лечащему врачу пациента: «Неврастеническая форма, подобно вообще всем формам мозгового сифилиса характеризуется головными болями, преимущественно, усиливающимися по ночам. […] Этими явлениями дело может ограничиться, и при правильном распознавании и своевременном лечении наступает выздоровление. В то же время приведенная клиническая картина может явиться в качестве продромального или начального периода более тяжелого сифилитического поражения».
Эти слова мы читаем в книге второй, а частично даже в третий раз.
«Фон Штрюмпель Адольф, врач-консультант пациента: «Рядом со всеми этими признаками начинающейся признаками умственной слабости, обнаруживаются часто, с другой стороны, ненормальная раздражительность. Больной впадает в возбуждение, в гнев и т. под. Обыкновенно, впрочем, это настроение быстро проходит, не оставляя прочного следа. Легко понять, какой страх и опасения эти перемены всей личности больного внушают окружающим, тем более, что вначале они совершенно не могут понять, почему больной «совсем не тот, что был раньше».
Фон Штрюмпель с этим же текстом выступил на бис дважды.
«Профессор П. В. Никольский, сифилидолог [тоже - трёхкратный лауреат премии Новоселова]: «… как показывает практика, не особенно редки случаи, когда больной не знает о бывшей у него болезни и потому, при опросе, отрицает сифилис». Там же: «Ограниченная внутренняя головная боль, продолжающаяся недели, прогрессивно усиливающаяся, с ночными ожесточениями, не уступающая никаким противонервным средствам, при отсутствии других вызывающих других причин, дает огромное подозрение на сифилис».
И только профессор Гуревич порадовал читателей премьерой:
«Проф. Гуревич М. О. Учебник «Сифилис головного мозга», под редакцией А. И. Абрикосова и др: «В продромальной стадии субъект не производит впечатления психически больного в собственном смысле этого слова и трактуется окружающими как переутомившийся неврастеник и т. п. Сам он жалуется на усталость, головные боли, расстройства сна и пр. Однако при сколько-нибудь внимательном наблюдении очень скоро начинают выявляться изменения личности больного, который становится грубее, эгоистичнее, наблюдается слабодушие (пожилой мужчина плачет по ничтожному поводу), понижении умственных и эстетических интересов, прожорливость, наклонность к грубым удовольствиям, не тактичность…»
Продромальный, - это период заболевания, который протекает между инкубационным периодом и болезнью. То есть, как я понимаю, «при сколько-нибудь внимательном наблюдении» все перечисленные признаки должны были стать очевидными ещё до начала неврастенической стадии болезни. Будь автор нормальным исследователем, он бы приведённую цитату подкрепил соответствующими примерами. Хрен с ним, можно даже облегчить ему задачу: пусть бы он привёл примеры «слабодушия и понижения умственных и эстетических интересов» - хотя бы до начала параличей, а «эгоистичность, прожорливость и наклонность к грубым удовольствиям» - в принципе.
«Профессор Лопухин Ю. М. пишет в своей книге: «Парадоксально, но никто из приглашенных врачей: ни многоопытный профессор Гетье, ни лечивший его постоянно доктор Левин не заподозрили мозговое заболевание, а полагали, что все это следствие гастрита, тем более что и у матери Ленина подобное случалось. По совету Гетье Ленин принял слабительное (английскую соль), и ему был предписан покой. Поздно вечером в субботу, 27 мая, появилась головная боль, полная потеря речи и слабость правых конечностей. Утром 28 мая приехал профессор Крамер, который впервые пришел к выводу, что у Ленина мозговое заболевание, характер которого ему был не совсем ясен. Диагноз его был такой: «явление транскортикальной моторной афазии на почве тромбоза». Иными словами - утрата речи из-за поражения моторно-речевой зоны головного мозга на почве закупорки (тромбоза) сосудов. Какова природа тромбоза - оставалось неясно. Крамер полагал: в основе лежит атеросклероз, однако то обстоятельство, что явление паралича конечностей и расстройство речи быстро прошли, Крамер объяснял поражением не магистральных (как это чаще бывает при атеросклерозе), а мелких сосудов головного мозга».
Комментарий Новоселов. Вот, что на самом деле написано в «дневнике» дословно. Профессор Василий Васильевич Крамер: «Явление транскортикальной моторной афазии на почве_ ». Внимательный читатель заметит, что, несмотря на то, что Лопухин пишет об атеросклерозе, профессор Крамер, осмотревший пациента, не упоминает о том, что считает причиной афазии, т. е. нарушения речи. Вместо диагноза пробел на восемь знаков (подсчитано автором [какой молодец!]), но в которые, что очень важно, не умещается ни слово артериосклероз, ни даже атеросклероз».
Четвёртое упоминание загадочных знаков мы оставим без комментариев, а вот по поводу претензий к Лопухину хотелось бы уточнить один момент. Сам автор совершенно спокойно диагностирует за тогдашних врачей менинго-васкулярную форму сифилиса, хотя таких слов читатель не найдёт в Дневниках даже с прожектором. Очевидно, доктор Новоселов считает, что имеет на это право на основании каких-то данных. Ну так может, и Лопухин считал так же?
Теперь, как говорится, внимание, вопрос: кто мешал самому Новоселову уточнить этот момент? Почему он сжимал пружину на берегах неспешного Дуная вместо того, чтобы задать Лопухину вопрос лично?
Далее мы начинаем понимать, зачем в конце второй части автор снова взялся за начальный период болезни Ленина.
«Клинический случай, который мы описываем, не является чем-то необычным или выходящим за известные рамки. Для нас интересно лишь то, что, судя по описаниям у пациента Ульянова в течение нескольких лет, как минимум в 1921-1922 годы, отмечены изменения личности и поведения. Если бы пациент был простым человеком или даже писателем Ги де Мопассаном, его повышенные раздражительность, расторможенность, импульсивность, конфликтность с окружающими, агрессивность, отсутствие критического отношения к своим поступкам, двигательное возбуждение не имели бы принципиального значения. Но речь идет о первом лице государства, отклонения в поведении которого могли повлиять и на принятие политических решений, и на обстановку внутри правящей верхушки. Возможно, влияли».
Там, где обычный, заурядный исследователь скучно и банально шёл бы от симптомов к диагнозу, наш новатор от-медицины сначала ставит диагноз, а потом вываливает на него симптоматику из книги Адольфа Фон Штрюмпеля. Зато теперь ему не нужно приводить примеры, начиная от «повышенной раздражительности» Ленина и заканчивая его «двигательным возбуждением» (оно-то чем Новоселову помешало?). Это, действительно, очень удобно.
«…Насколько могла неврастеническая стадия до ее перехода в паралитическую, когда становится ясно, что болезнь требует госпитализации и медицинского ухода, оказать влияние на политическое противостояние в СССР, - это вопрос для будущих исследователей. Возможно, потребуется более тщательное изучение ленинских документов с привлечением клинических психологов».
Как видите, автор перестал стесняться, и решительно стянул с себя кожицу объективности.
Люди, которым эта книга по каким-то загадочным причинам показалась не антисоветской, должны понимать, что написана она именно для этого вывода: политику Советской России в первые годы главным образом определял больной психо-сифилитик.
Ниже приведу ещё одну тему, где у автора получилось знатно расчехлиться. Речь пойдёт о том, как большевики загубили земскую медицину.
«Сегодня, когда на наших глазах умирает советское здравоохранение, созданное под руководством Н. А. Семашко, можно оглянуться в прошлое и узнать, как заканчивала жизнь земская и страховая медицина и как создавалась новая система общественного здравоохранения в СССР…
…Молодая власть была быстра на решения. Вот ответ Ленина о директиве Политбюро в связи с Всероссийским съездом врачей от 22.05.1922, т. е. уже на следующий день по получению письма: «Поручить т. Дзержинскому (ГПУ) при помощи т. Семашко выработать план мер и доложить Политбюро в недельный срок».
Уже через пару дней у В. И. Ульянова случится переход из неврастенической стадии к паралитической стадии нейролюэса. К этому моменту у больных проявлялась яркая картина сифилитического психоза. Таких пациентов обычно изолировали, просили завершить работу, уехать в деревню, не вести финансовых дел. Начиналась стадия множественных псевдопараличей.
…Так трагедия и драма шли в ногу с великими делами в становлении нашей советской медицины и, одновременно, с уничтожением нашей же земской медицины. При опубликовании исторического документа об истории нашей медицины периода 20-х годов очень интересно смотреть на реакцию современных врачей. Тут только мастерство доктора Булгакова могло бы описать все многообразие красок в комментариях, которые я видел и слышал. Грустно, но становится понятным, на что опирались большевики, трансформирующие медицину под свои задачи - на глупость, ханжество и чванство отдельных наших коллег. У деструктивных сил всегда есть определенное количество волонтеров, готовых маршировать под мелодии фанатиков.
Но, это тоже история медицины нашей страны, которая требует серьезного спокойного и взвешенного анализа, чтобы внимательно оглянувшись в прошлое, мы сказали, как не надо делать».
Такие дистиллированные антисоветские помои комментировать - только портить.
Вот ещё из той же серии. Зашёл Новоселов, надо сказать, издалека:
«Мне было интересно сравнить продолжительность жизни врачей консультантов В. И. Ульянова, граждан СССР, и группы зарубежных врачей. Группа первых состояла из 21 человека (сюда же я отнес и двух наркомов здравоохранения), вторая группа включала 9 специалистов. Проделав нехитрые математические действия с днями рождения и смерти, я получил следующие результаты - у россиян средняя продолжительность жизни была 68,64 года, тогда как у группы «немцев» (в нее кроме граждан Германии, я включил и двух шведов) результат 80,33 года. При этом группы имели приблизительно один возраст, один уровень образования, ученые степени, и даже одного и того же общего пациента. Если исключить расстрелянного в 1938 году доктора Л. Г. Левина в первой группе, то продолжительность жизни врачей-россиян практически не изменится и будет равна 68,86 лет. Доктор Н. С. Попов, также расстрелянный в 1938 году, не был мною включен в список врачей, поскольку фактически выполнял функции санитара. Итак, в итоге получилось 11,5 лет разницы между двумя группами врачей, и это не просто календарное время, а потерянное время профессиональной работы во славу отечества, во благо здоровья пациентов. Ведь именно врачи относятся к той категории, которая, как правило, работает на протяжении всей своей жизни.
…Главный фактор, который определяет, по моему мнению, как клинического геронтолога, низкую продолжительность жизни и врачей пациента Ульянова и живущих сегодня в России мужчин это то, что население страны находится в состоянии стресса на протяжении уже почти ста лет. А в стрессе, как известно, долго не живут даже модельные животные с большей пластичностью мозга, чем у человека. Например, если перед клеткой с мышками посадить кошку, то они быстро умрут от стресса, а что уж говорить о человеке…»
А вот до Революции население России проживало в райском саду, в окружении розовых единорогов. Создаётся впечатление, что г-на Новоселова когда-то оглушили пыльной подшивкой перестроечного «Огонька».
Ещё одну дозу антисоветчины автор расположил довольно оригинально. Дело в том, что каждую главу второй части своей книги Новоселов сопровождает какой-нибудь мудрой цитатой. Например, начинается она вот так:
«От автора. «Не судите, да не судимы будете»
Евангелие от Матфея. VII»
За авторским введением следует глава:
«Начало длиной в четверть века. «В том, что известно, пользы нет, Одно неведомое нужно»
«Фауст», Гете»
Ну так далее.
Так вот, главу «История французской болезни в России: от Ивана Грозного до Владимира Ленина» автор предварил цитатой Зинаиды Гиппиус:
«Тысячи безпризорных обезьянят ютятся по городам СССР-ии, только, вот, не в шерсти ещё, и ещё болтают они с прохожими членораздельно: «дай копейку, не то укушу, а я венерик!» И кусают. З. Гиппиус, «Заметки о Человечестве», 1927 г.
К огромному, четырёхвековому периоду истории России автор посчитал самым иллюстративным - желчный высер злобной антисоветчицы, направленный в адрес государства, которое начало с эпидемиологическими заболеваниями бескомпромиссную войну.
Мало того, сама цитата просто выбивается из ряда по своей стилистике. Если к остальным главам подобраны абстрактные высказывания разной степени мудрости, то здесь - просто бытовая зарисовка. Вот, сравните…
Да, чуть не забыл про один забавный момент. Читаю я, значит, книгу и на все эти цитаты, по большому счёту, не обращаю внимания. И тут, краем глаза, цепляюсь за знакомое имя. Сначала подумал, что показалось. Потом - что однофамилец какой. Потом присмотрелся: косноязычная хрень… бессмысленная и беспощадная война с запятыми… Нет, ошибки быть не может!
«Выражение «лечить не болезнь, а больного» несет в себе признаки какой-то сложно объяснимой чертовщины, которая в сочетании с оперированием достижений высокой науки несет в себе определенную привлекательность». Доктор В. М. Новоселов
Да, читатель, ты всё понял правильно: это наш скромный герой!
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
«…На старого доктора Федора Гетье, врача с высочайшим личным авторитетом, который не подписал акт, тогда просто махнули рукой [и отправили командовать правительственным санаторием], и разобрались позже так, как было принято у И. Сталина - он ничего никому не прощал. Это понимал и Алексей Иванович Абрикосов».
Ко всем талантам у г-на Новоселова открылся ещё и дар медиума.
Автор с размахом подводит итог выдуманной им фальсификации диагноза:
«В итоге десять подписей и один не подписавший акт - так закончится история болезни пациента Ульянова, создателя нового государства, Союза ССР, родившегося 30 декабря 1922 года. Страны, в которой партийная идеология, стиснувшая в дружеских объятиях медицинскую этику, удушила ее».
Получается, не было в Советском Союзе медицинской этики… Это надо уметь: с такой элегантной лёгкостью плевать жёванным говном в своё прошлое.
Далее я, как и обещал, продемонстрирую, насколько тяжелы у г-на Новоселова симптомы умственного расстройства. Сейчас он будет объяснять, почему к постели больного не были приглашены некоторые известные специалисты. Вообще-то не так давно он сам, русским языком писал, что врачей и так было слишком много, но суть не в этом. Читаем:
«Профессор Ливерий Осипович Даркшевич, выдающийся отечественный невролог, осмотрел председателя Совнаркома ранее, и почему он не был привлечен к дальнейшему ведению, также неизвестно. Возможно, поскольку профессор одним их первых отечественных неврологов показал сифилитическую природу табеса, организаторы, определявшие, кто будет лечить пациента № 1, не хотели, чтобы прослеживалась логическая связь между его приглашением и Лениным».
Чуть ниже мы встречаем вот это:
«После октябрьского переворота…»
Ненадолго прерву г-на Новоселова. Поскольку он сам не упускает возможность поиграть в граммар-наци, напомню и ему: считать Октябрьскую революцию банальным переворотом никто ему запретить не может, но, согласно правилам русского языка, имя собственное всегда пишется с заглавной буквы. Мне кажется, что здесь автор нечаянно показал то, что показывать не собирался. Во всяком случае не так быстро.
Продолжаем:
«После октябрьского переворота для лабораторной диагностики, в том числе и сифилиса, были организованы вассермановские станции, в организации которых принимал прямое участие И. В. Давыдовский, выдающийся советский патологоанатом. Возможно, именно тот факт, что имя Давыдовского было связано с организацией вассермановских станций, сыграло определенную роль в том, что для вскрытия тела В. И. Ульянова вызвали не Ипполита Васильевича, а другого великого патологоанатома А. И. Абрикосова. Стоит обратить внимание читателя, на то, что в 1924 году вариантов из возможных кандидатур, было всего два, а именно только Абрикосов или Давыдовский».
История интересная, не грех её послушать и ещё раз:
«Вероятнее всего, надо ставить вопрос, почему же не выбрали Давыдовского? Ответ таков. Как уже было сказано выше, Ипполит Васильевич принимал непосредственное участие в организации вассермановских станций, и какая-то связь Ленина даже с фамилией человека, в честь которого названа реакция Вассермана (или RW), была крайне нежелательна».
Как видите, это не ошибка и не случайная оговорка: человек старается, напоминает.Да так, что робкое «возможно» трансформировалось у него в по-солдатски чёткое «ответ таков». При этом чуть ниже он пишет:
«Впрочем, было приглашено много иностранных знаменитостей, и среди них ведущий специалист Западной Европы по лечению нейросифилиса, Макс Нонне».
Кроме того, основной «автор» Дневников - приват-доцент Алексей Михайлович Кожевников тоже был специалистом именно по нейросифилису. Ещё до революции он выпустил работу: «К казуистике детских и семейных паралюэтических заболеваний нервной системы». Ещё и Виктор Петрович Осипов, которого Новоселов представил нам как «основного лечащего врача В. И. Ульянова с 5 июля 1923 до конца жизни пациента, был автором учебника «Частное учение о душевных болезнях» 1923 года выпуска, где из 180 страниц первого выпуска около 80 посвящено нейросифилису. А к 1927 году большевики настолько расслабились, что позволили даже Абрикосову редактировать монографию «Сифилис нервной системы».
Если не в физическом смысле, то в интеллектуальном - точно, сифилис настолько овладел мозгом Валерия Михайловича Новоселова, что за него иногда становится просто страшно, настолько странные вещи он пишет. Вот, например, такой заход:
«Тема сифилиса, которая прошла красной линией через судьбу В. И. Ульянова…»
Прошла через судьбу? Через всю, блядь, судьбу?! Тема сифилиса провела борозду поперёк извилин мозга самого Новоселова.
Давайте на время перейдём к более спокойной теме.
«Важный вопрос: является, ли «дневник» подлинным, и не несет ли он в себе признаков фальсификации. Должен отметить, что объектом моего исследования был не дневник сам по себе, как объект источниковедения, а его текст, который строго соответствует духу и оформлению медицинских монографий по неврологии, сифилидологии и патологической анатомии конца XIX - начала XX веков».
Немногим ранее этот клоун писал:
«Что обращает на себя внимание в дневнике:
1. Этот документ не оформлен должным образом, принятым как для медицинских документов, как тех лет, так и сегодняшнего дня.
2. Дневник не несет в себе входящего диагноза. По тексту ни разу, даже вскользь, не указан диагноз пациента, без чего не может существовать ни один медицинский документ под названием «история болезни», «карта пациента», «амбулаторная карта» и т. д.
3. В документе нет ни одной четкой прописи или коммерческих названий использованных лекарственных средств арсенобензольного ряда, мазей ртути и висмута, большей частью не указаны и дозировки.
…Стиль языка, точность фиксации событий, в том числе и медицинского характера от первых страниц до конечных, очень различается, а когда уже становится очевиден негативный исход болезни пациента, дневник становится «телеграфным» - одна запись на несколько дней или даже неделю, становится скорее правилом».
Я думал, что строго оформленные медицинские монографии должны выглядеть несколько иначе. Что касается того, подделка Дневники, или нет, то автор уверяет нас в их подлинности. Пусть так.
Следующая тема: распознавание сифилиса на самых ранних стадиях болезни Ленина.
«Анкета о здоровье Ленина, в которой Н. К. Крупская в 1935 году отвечает на вопросы, не несет в себе каких-либо признаков наследственной патологии. Ничего значимого для анамнеза там нет. Незначительную аллергическую реакцию на землянику и выраженную бессонницу во время жизни в Сибири и Европе, сложно отнести к имеющемуся заболеванию 1922-1924 годов. Бледность в стрессовых ситуациях тоже нормальная физиологическая реакция. Может вызывать лишь удивление, что после заполнения данной анкеты Н. С. Попов, занимающий пост заместителя директора НИИ мозга, был расстрелян. Но это тот случай, когда «после» не обозначает «вследствие».
Спасибо и на этом.
«В 1917 году В. И. Ульянов вернулся в Россию с постоянными головными болями, которые затем усилились. Об этом пишут и Д. А. Волкогонов, и Ю. М. Лопухин...»
Волкогонову - место на помойке, но где конкретно об этом писал Лопухин? Я - не нашёл, хотя сейчас перечитал обе его книги.
«…Тем не менее, он сам заполняет анкету для делегатов на Х Всероссийском съезде РКП в 1921 году, где в графе о состоянии своего здоровья указывает - «здоров». Буквально через несколько месяцев выяснится, что это утверждение было весьма сомнительным».
Человек чувствовал себя здоровым и так об этом и написал, - что здесь сомнительно? Вот, что по этому поводу мы действительно можем найти у Лопухина: «Болезнь В. И. Ленина, первые признаки которой появились в середине 1921 года, протекала своеобразно, не укладываясь ни в одну из обычных форм мозговых заболеваний». А Х съезд РКП(б) начался 8 марта.
Владимир Ильич быстро восстановился после ранения летом 1918 г. и сразу начал чудовищно загружать себя работой, поэтому первые симптомы логично были отнесены к переутомлению. Это только зоркий взгляд доктора Новоселова смог бы сразу разглядеть здесь сифилис. «П» - проницательность.
Следующим предположением, которое выдвинули немецкие доктора, было отравление организма свинцом от пуль Каплан. Было принято решение одну из них удалить.
«…В обследовании, которое состоялось в марте 1922 перед операцией, участвовали немецкие врачи Клемперер, Ферстер и русский хирург Розанов. Уже тогда они нашли у пациента изменения, которые отнесли к переутомлению. «Со стороны нервной системы - общая нервозность, плохой сон, головные боли».
Как уже говорилось, кроме «общей нервозности», все эти симптомы появились ещё с лета предыдущего года.
Далее в тексте Новоселова более 20 строк об операции и её последствиях, где нет ни слова о нервозности. Под конец:
«… На пленуме Моссовета 9 мая 1922 нарком здравоохранения Н. А. Семашко, отвечая на запрос участников заседания о состоянии здоровья Ленина, говорит, что Владимир Ильич чувствует себя совершенно здоровым и занимается государственными делами.
Комментарий. Семашко мог на тот момент не знать причины нервозности, но, тем не менее, я трактую его слова так: Ленин после операции по удалению пули восстановился. Полностью здоровым, по мнению автора, его признать нельзя, так как отмеченная врачами нервозность, являлась грозным предвестником развертывания клинической картины».
Вот на такой фигне автор и строит свои умозаключения. Нервозность, которая могла быть вызвана и всё тем же переутомлением, и негативной динамикой в самочувствии, и ожиданием предстоящей операции - у автора является полноценным звеном его сифилитической цепочки.
Ещё пример:
«Пациентам такого рода [того самого рода, понятно] было запрещено нервничать, а ведь в июле 1921 года Ленин писал А. М. Горькому: «Я устал так, что ничегошеньки не могу».
Вам кажется, что такая банальная фраза в личном письме вообще ни о чём не может говорить? Это большая ошибка! Зоркий врач врача-геронтолога стремительным домкратом проносится через вековую тьму и вонзается точно в цель:
«Комментарий Новоселова, взятый им из книги профессора Л. С. Минора: «Психика зараженного сифилисом субъекта должна быть тщательно оберегаема во всю его жизнь. Все профессии и занятия, располагающие к волнениям, ажиотажу, разочарованиям, длительному страху или огорчениям должны быть тщательно избегаемы, напр., занятия на бирже, ежедневная азартная игра в карты и т. п.; крупные деловые предприятия, сопряженные с риском денежным или доброго имени, напр. подряды, выполнение к сроку крупных заказов и т. п.»
Доктор Новоселов становится настолько смешон в своей - какой-то детской, что ли - навязчивости, что даже перестаёт вызывать раздражение. Вот прилепил он сюда список крайне опасных для сифилитиков занятий, и очевиднейшим образом не осознаёт, каким примитивным обывателем себя выставил. В его понимании всё перечисленное Минором это ужас-ужас какие волнительные занятия!
Г-н Новоселов, Ленин сознательно избрал смыслом своей жизни борьбу с Государством. Всё остальное, в сравнении с этим, - детская игра в крысу. Заразись Владимир Ильич в 1890-х Вашим любимым сифилисом (как Вы рассказываете в своих интервью), Революцию 1905-го года он бы просто не пережил, в полном соответствии с предостережениями профессора Минора.
Далее Новоселов опять торопится подкрепить свои слова мнением авторитетов.
«В учебниках тех лет так описываются стандартные проявления болезни на начальном этапе; слово профессору В. П. Осипову, лечащему врачу пациента: «Неврастеническая форма, подобно вообще всем формам мозгового сифилиса характеризуется головными болями, преимущественно, усиливающимися по ночам. […] Этими явлениями дело может ограничиться, и при правильном распознавании и своевременном лечении наступает выздоровление. В то же время приведенная клиническая картина может явиться в качестве продромального или начального периода более тяжелого сифилитического поражения».
Эти слова мы читаем в книге второй, а частично даже в третий раз.
«Фон Штрюмпель Адольф, врач-консультант пациента: «Рядом со всеми этими признаками начинающейся признаками умственной слабости, обнаруживаются часто, с другой стороны, ненормальная раздражительность. Больной впадает в возбуждение, в гнев и т. под. Обыкновенно, впрочем, это настроение быстро проходит, не оставляя прочного следа. Легко понять, какой страх и опасения эти перемены всей личности больного внушают окружающим, тем более, что вначале они совершенно не могут понять, почему больной «совсем не тот, что был раньше».
Фон Штрюмпель с этим же текстом выступил на бис дважды.
«Профессор П. В. Никольский, сифилидолог [тоже - трёхкратный лауреат премии Новоселова]: «… как показывает практика, не особенно редки случаи, когда больной не знает о бывшей у него болезни и потому, при опросе, отрицает сифилис». Там же: «Ограниченная внутренняя головная боль, продолжающаяся недели, прогрессивно усиливающаяся, с ночными ожесточениями, не уступающая никаким противонервным средствам, при отсутствии других вызывающих других причин, дает огромное подозрение на сифилис».
И только профессор Гуревич порадовал читателей премьерой:
«Проф. Гуревич М. О. Учебник «Сифилис головного мозга», под редакцией А. И. Абрикосова и др: «В продромальной стадии субъект не производит впечатления психически больного в собственном смысле этого слова и трактуется окружающими как переутомившийся неврастеник и т. п. Сам он жалуется на усталость, головные боли, расстройства сна и пр. Однако при сколько-нибудь внимательном наблюдении очень скоро начинают выявляться изменения личности больного, который становится грубее, эгоистичнее, наблюдается слабодушие (пожилой мужчина плачет по ничтожному поводу), понижении умственных и эстетических интересов, прожорливость, наклонность к грубым удовольствиям, не тактичность…»
Продромальный, - это период заболевания, который протекает между инкубационным периодом и болезнью. То есть, как я понимаю, «при сколько-нибудь внимательном наблюдении» все перечисленные признаки должны были стать очевидными ещё до начала неврастенической стадии болезни. Будь автор нормальным исследователем, он бы приведённую цитату подкрепил соответствующими примерами. Хрен с ним, можно даже облегчить ему задачу: пусть бы он привёл примеры «слабодушия и понижения умственных и эстетических интересов» - хотя бы до начала параличей, а «эгоистичность, прожорливость и наклонность к грубым удовольствиям» - в принципе.
«Профессор Лопухин Ю. М. пишет в своей книге: «Парадоксально, но никто из приглашенных врачей: ни многоопытный профессор Гетье, ни лечивший его постоянно доктор Левин не заподозрили мозговое заболевание, а полагали, что все это следствие гастрита, тем более что и у матери Ленина подобное случалось. По совету Гетье Ленин принял слабительное (английскую соль), и ему был предписан покой. Поздно вечером в субботу, 27 мая, появилась головная боль, полная потеря речи и слабость правых конечностей. Утром 28 мая приехал профессор Крамер, который впервые пришел к выводу, что у Ленина мозговое заболевание, характер которого ему был не совсем ясен. Диагноз его был такой: «явление транскортикальной моторной афазии на почве тромбоза». Иными словами - утрата речи из-за поражения моторно-речевой зоны головного мозга на почве закупорки (тромбоза) сосудов. Какова природа тромбоза - оставалось неясно. Крамер полагал: в основе лежит атеросклероз, однако то обстоятельство, что явление паралича конечностей и расстройство речи быстро прошли, Крамер объяснял поражением не магистральных (как это чаще бывает при атеросклерозе), а мелких сосудов головного мозга».
Комментарий Новоселов. Вот, что на самом деле написано в «дневнике» дословно. Профессор Василий Васильевич Крамер: «Явление транскортикальной моторной афазии на почве_ ». Внимательный читатель заметит, что, несмотря на то, что Лопухин пишет об атеросклерозе, профессор Крамер, осмотревший пациента, не упоминает о том, что считает причиной афазии, т. е. нарушения речи. Вместо диагноза пробел на восемь знаков (подсчитано автором [какой молодец!]), но в которые, что очень важно, не умещается ни слово артериосклероз, ни даже атеросклероз».
Четвёртое упоминание загадочных знаков мы оставим без комментариев, а вот по поводу претензий к Лопухину хотелось бы уточнить один момент. Сам автор совершенно спокойно диагностирует за тогдашних врачей менинго-васкулярную форму сифилиса, хотя таких слов читатель не найдёт в Дневниках даже с прожектором. Очевидно, доктор Новоселов считает, что имеет на это право на основании каких-то данных. Ну так может, и Лопухин считал так же?
Теперь, как говорится, внимание, вопрос: кто мешал самому Новоселову уточнить этот момент? Почему он сжимал пружину на берегах неспешного Дуная вместо того, чтобы задать Лопухину вопрос лично?
Далее мы начинаем понимать, зачем в конце второй части автор снова взялся за начальный период болезни Ленина.
«Клинический случай, который мы описываем, не является чем-то необычным или выходящим за известные рамки. Для нас интересно лишь то, что, судя по описаниям у пациента Ульянова в течение нескольких лет, как минимум в 1921-1922 годы, отмечены изменения личности и поведения. Если бы пациент был простым человеком или даже писателем Ги де Мопассаном, его повышенные раздражительность, расторможенность, импульсивность, конфликтность с окружающими, агрессивность, отсутствие критического отношения к своим поступкам, двигательное возбуждение не имели бы принципиального значения. Но речь идет о первом лице государства, отклонения в поведении которого могли повлиять и на принятие политических решений, и на обстановку внутри правящей верхушки. Возможно, влияли».
Там, где обычный, заурядный исследователь скучно и банально шёл бы от симптомов к диагнозу, наш новатор от-медицины сначала ставит диагноз, а потом вываливает на него симптоматику из книги Адольфа Фон Штрюмпеля. Зато теперь ему не нужно приводить примеры, начиная от «повышенной раздражительности» Ленина и заканчивая его «двигательным возбуждением» (оно-то чем Новоселову помешало?). Это, действительно, очень удобно.
«…Насколько могла неврастеническая стадия до ее перехода в паралитическую, когда становится ясно, что болезнь требует госпитализации и медицинского ухода, оказать влияние на политическое противостояние в СССР, - это вопрос для будущих исследователей. Возможно, потребуется более тщательное изучение ленинских документов с привлечением клинических психологов».
Как видите, автор перестал стесняться, и решительно стянул с себя кожицу объективности.
Люди, которым эта книга по каким-то загадочным причинам показалась не антисоветской, должны понимать, что написана она именно для этого вывода: политику Советской России в первые годы главным образом определял больной психо-сифилитик.
Ниже приведу ещё одну тему, где у автора получилось знатно расчехлиться. Речь пойдёт о том, как большевики загубили земскую медицину.
«Сегодня, когда на наших глазах умирает советское здравоохранение, созданное под руководством Н. А. Семашко, можно оглянуться в прошлое и узнать, как заканчивала жизнь земская и страховая медицина и как создавалась новая система общественного здравоохранения в СССР…
…Молодая власть была быстра на решения. Вот ответ Ленина о директиве Политбюро в связи с Всероссийским съездом врачей от 22.05.1922, т. е. уже на следующий день по получению письма: «Поручить т. Дзержинскому (ГПУ) при помощи т. Семашко выработать план мер и доложить Политбюро в недельный срок».
Уже через пару дней у В. И. Ульянова случится переход из неврастенической стадии к паралитической стадии нейролюэса. К этому моменту у больных проявлялась яркая картина сифилитического психоза. Таких пациентов обычно изолировали, просили завершить работу, уехать в деревню, не вести финансовых дел. Начиналась стадия множественных псевдопараличей.
…Так трагедия и драма шли в ногу с великими делами в становлении нашей советской медицины и, одновременно, с уничтожением нашей же земской медицины. При опубликовании исторического документа об истории нашей медицины периода 20-х годов очень интересно смотреть на реакцию современных врачей. Тут только мастерство доктора Булгакова могло бы описать все многообразие красок в комментариях, которые я видел и слышал. Грустно, но становится понятным, на что опирались большевики, трансформирующие медицину под свои задачи - на глупость, ханжество и чванство отдельных наших коллег. У деструктивных сил всегда есть определенное количество волонтеров, готовых маршировать под мелодии фанатиков.
Но, это тоже история медицины нашей страны, которая требует серьезного спокойного и взвешенного анализа, чтобы внимательно оглянувшись в прошлое, мы сказали, как не надо делать».
Такие дистиллированные антисоветские помои комментировать - только портить.
Вот ещё из той же серии. Зашёл Новоселов, надо сказать, издалека:
«Мне было интересно сравнить продолжительность жизни врачей консультантов В. И. Ульянова, граждан СССР, и группы зарубежных врачей. Группа первых состояла из 21 человека (сюда же я отнес и двух наркомов здравоохранения), вторая группа включала 9 специалистов. Проделав нехитрые математические действия с днями рождения и смерти, я получил следующие результаты - у россиян средняя продолжительность жизни была 68,64 года, тогда как у группы «немцев» (в нее кроме граждан Германии, я включил и двух шведов) результат 80,33 года. При этом группы имели приблизительно один возраст, один уровень образования, ученые степени, и даже одного и того же общего пациента. Если исключить расстрелянного в 1938 году доктора Л. Г. Левина в первой группе, то продолжительность жизни врачей-россиян практически не изменится и будет равна 68,86 лет. Доктор Н. С. Попов, также расстрелянный в 1938 году, не был мною включен в список врачей, поскольку фактически выполнял функции санитара. Итак, в итоге получилось 11,5 лет разницы между двумя группами врачей, и это не просто календарное время, а потерянное время профессиональной работы во славу отечества, во благо здоровья пациентов. Ведь именно врачи относятся к той категории, которая, как правило, работает на протяжении всей своей жизни.
…Главный фактор, который определяет, по моему мнению, как клинического геронтолога, низкую продолжительность жизни и врачей пациента Ульянова и живущих сегодня в России мужчин это то, что население страны находится в состоянии стресса на протяжении уже почти ста лет. А в стрессе, как известно, долго не живут даже модельные животные с большей пластичностью мозга, чем у человека. Например, если перед клеткой с мышками посадить кошку, то они быстро умрут от стресса, а что уж говорить о человеке…»
А вот до Революции население России проживало в райском саду, в окружении розовых единорогов. Создаётся впечатление, что г-на Новоселова когда-то оглушили пыльной подшивкой перестроечного «Огонька».
Ещё одну дозу антисоветчины автор расположил довольно оригинально. Дело в том, что каждую главу второй части своей книги Новоселов сопровождает какой-нибудь мудрой цитатой. Например, начинается она вот так:
«От автора. «Не судите, да не судимы будете»
Евангелие от Матфея. VII»
За авторским введением следует глава:
«Начало длиной в четверть века. «В том, что известно, пользы нет, Одно неведомое нужно»
«Фауст», Гете»
Ну так далее.
Так вот, главу «История французской болезни в России: от Ивана Грозного до Владимира Ленина» автор предварил цитатой Зинаиды Гиппиус:
«Тысячи безпризорных обезьянят ютятся по городам СССР-ии, только, вот, не в шерсти ещё, и ещё болтают они с прохожими членораздельно: «дай копейку, не то укушу, а я венерик!» И кусают. З. Гиппиус, «Заметки о Человечестве», 1927 г.
К огромному, четырёхвековому периоду истории России автор посчитал самым иллюстративным - желчный высер злобной антисоветчицы, направленный в адрес государства, которое начало с эпидемиологическими заболеваниями бескомпромиссную войну.
Мало того, сама цитата просто выбивается из ряда по своей стилистике. Если к остальным главам подобраны абстрактные высказывания разной степени мудрости, то здесь - просто бытовая зарисовка. Вот, сравните…
Да, чуть не забыл про один забавный момент. Читаю я, значит, книгу и на все эти цитаты, по большому счёту, не обращаю внимания. И тут, краем глаза, цепляюсь за знакомое имя. Сначала подумал, что показалось. Потом - что однофамилец какой. Потом присмотрелся: косноязычная хрень… бессмысленная и беспощадная война с запятыми… Нет, ошибки быть не может!
«Выражение «лечить не болезнь, а больного» несет в себе признаки какой-то сложно объяснимой чертовщины, которая в сочетании с оперированием достижений высокой науки несет в себе определенную привлекательность». Доктор В. М. Новоселов
Да, читатель, ты всё понял правильно: это наш скромный герой!
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.