Новоселов... Часть 7
Далее идут рассуждения о необходимости/ненужности приглашения иностранных врачей.
Как я уже говорил, одной из характерных черт авторского стиля Новоселова являются постоянные повторения. Здесь это выглядит особенно странно:
«Для ведения и консультаций пациента Политбюро вызывает группу немецких и шведских врачей, необходимости в которых, как убежден автор, совершенно не было. Вот как об этом пишет Д. А. Волкогонов: «Ленин опасно болен. Политбюро вызывает врачей из-за рубежа. Сталин дает инструкции Крестинскому в Берлин: Всеми средствами воздействовать на Германское правительство с тем, чтобы врачи Ферстер и Клемперер были отпущены в Москву на лето… Выдать Ферстеру (Клемпереру выдадут в Москве) пятьдесят тысяч золотых рублей. Могут привезти семьи, условия в Москве будут созданы наилучшие».
Через пару десятков страниц:
«Если учесть, что клиническая ситуация, вокруг которой строится наш рассказ, была совершенно стандартной, немецкие врачи были избыточны. Можно предположить, что политическое руководство страны осуществляло подбор команды иностранных врачей-консультантов для вождя партии из презумпции, что на Западе все лучше. Вот, что пишет Д. А. Волкогонов: «Ленин опасно болен. Политбюро вызывает врачей из-за рубежа. Сталин дает инструкции Крестинскому в Берлин: Всеми средствами воздействовать на Германское правительство с тем, чтобы врачи Ферстер и Клемперер были отпущены в Москву на лето… Выдать Ферстеру (Клемпереру выдадут в Москве) пятьдесят тысяч золотых рублей. Могут привезти семьи, условия в Москве будут созданы наилучшие». Золотой червонец состоял та тот момент из золота 900 пробы весом 8.6 грамма».
Другой пример:
«В РГАСПИ хранится письмо Сталина И. В. Крестинскому Н. Н. «о поручении Политбюро ЦК РКП(б) договориться с правительством Германии о вызове в Москву для лечения Ленина В. И. профессоров Ферстера О. и Клемперера Г.». Этот момент также хорошо описан в книге «Ленин. Политический портрет» Д. А. Волкогонова: «Традиция политического, партийного лечения уже существует. Одних врачей отводят, других предлагают, не торгуются по поводу гонораров. Н. Крестинский (полпред в Германии) сообщает шифром из Берлина, что приедут профессора Минковски, Штрюмпель, Бумке, Нонне. С другими «идет работа». Выясняются вопросы, как платить врачам: фунтами, долларами или марками. Но этих специалистов мало. Сталин телеграфом поручает А. Симановскому в Швеции командировать известного специалиста Хеншена. Тот требует 25.000 шведских крон, Москва тотчас же соглашается».
Чуть ниже опять закрепляем материал:
«Для пациента № 1 не жалели ничего, подбирали самых маститых зарубежных врачей, но поскольку клиническая картина ухудшалась и ухудшалась, то к лечению привлекали все больше и больше специалистов, полагая, что это та соломинка, за которую можно вытащить Вождя. Уже существовал Лечсанупра Кремля (в будущем четвертое Главное управление МЗ СССР), в котором работали или консультировали лучшие специалисты страны, но для ведения главы государства пошли на принцип индивидуального подбора врачей. В книге «Ленин. Политический портрет» Д. А. Волкогонов пишет: «Традиция политического, партийного лечения уже существует. Одних врачей отводят, других предлагают, не торгуются по поводу гонораров. Н. Крестинский (полпред в Германии) сообщает шифром из Берлина, что приедут профессора Минковски, Штрюмпель, Бумке, Нонне. С другими «идет работа». Выясняются вопросы, как платить врачам: фунтами, долларами или марками. Но этих специалистов мало. Сталин телеграфом поручает А. Симановскому в Швеции командировать известного специалиста Хеншена. Тот требует 25.000 шведских крон, Москва тотчас же соглашается».
Хрен с ними, с повторениями; здесь забавно то, что г-н Новоселов в 2017 году ссылается, как на непревзойдённого авторитета, на мудака Волкогонова. Ладно, когда в перестроечном «Огоньке» такое в уши заливали, но сейчас! «Традиция политического лечения», блядь. Кого можно сейчас такой хернёй шокировать? Ну нет, должны были, для лечения первого лица в государстве, пригласить первого встречного сельского коновала. А сейчас, наверняка, вся государственная верхушка к районным поликлиникам приписана. Любопытно, кстати, сам генерал-перевёртыш в спецклиники вообще не заглядывал?
Какую же мутную, вонючую пену в те года вынесло на поверхность…
Далее по тексту - лёгкое лирическое отступление:
«Странно - ругаем иностранцев и стараемся лечиться у них при первой возможности, больше доверяем иностранным врачам, чем своим специалистам. И даже, если за рубежом вас будет лечить бывший соотечественник, то ему доверия больше. Но медицина, в которой в нашей стране все разбираются, причем от мала до велика, даже зарубежная, это не панацея, и врачи, даже иностранные, это не господь Бог, как тогда, в доантибиотиковую эру, так и сегодня».
Напомню, что автор этого замечательного нравоучения работал в одинцовской клинике Autonomous Non-Profit Organization "Medical Research and Gerontology Center"/ Autonome gemeinnützige Organisation "Wissenschaftlich-medizinische gerontogische Zentrum". Правда, сейчас я на их сайт зайти уже не могу, может прогорела контора? Попробовал на Яндекс-картах мимо дома №33 по ул. Кутузовской прогуляться - даже вывески нет.
Возвращаемся к теме. Автор продолжает размышлять о том, зачем коммуняки приглашали зарубежных врачей:
«Гипотеза автора: группу хорошо оплаченных зарубежных специалистов пригласили как свидетелей которые должны были правильно изложить, и донести до мирового сообщества идею, что у великого человека все, даже болезни происходят, необычно настолько, насколько велики его деяния».
Какая идиотская исключительно оригинальная гипотеза! Казалось бы, напрашивается вопрос: а как вы планируете контролировать за границей, что именно напишут эти специалисты?
При этом сам автор (правда по другому поводу) пишет вполне разумные вещи:
«Почему ответственным за диктовку дневника не был назначен немецкий врач Отфрид Ферстер? Ведь именно он провел больше всего времени с больным. Очевидно, потому, что ведение каких-либо дневников не входит в прямые обязанности врачей, и профессор Ферстер мог просто не согласиться, получив такое предложение. Кроме того, иностранного врача тяжелее контролировать, когда он уедет за границу, особенно, в его разговорах в ближнем кругу, поэтому дневник вели только врачи, граждане РСФСР».
Таки да: не то, что «тяжелее», а просто невозможно. Но далее у него в голове снова что-то переворачивается:
«…Из открытых источников известно, что бюллетеней о здоровье советского пациента № 1 было опубликовано 35 и большая часть из них подписана иностранными специалистами. Не для того ли вызвали немцев, чтобы они начали ли уже тогда писать истории, как болезни, так и страны, в нужном ключе? [Как, блядь, как это работает?!]. Историю пишет победитель, а хорошая история, описанная «как надо», уже половина выигранного сражения. Посему почти всех «немцев», хорошо оплаченных консультантов, мы исключаем [из числа тех, кто определял стратегию лечения], ибо, скорее всего [прочь сомнения! Вы же их один хер уже исключили], их функцией была трансляция событий в Горках для внешнего мира. Слухов ходило много и мнение консультантов, зажатых рамками деонтологии, могло помочь бороться с ними».
Хоть какое-то пояснение: оказывается, Новоселов скрутил яйца врачам деонтологией!
Медицинская деонтология, как нам подсказывает словарь, - это совокупность этических норм выполнения медицинскими работниками своих профессиональных обязанностей.
Тем не менее, врачи почему-то оказались очень удивлены:
«Не вызывает сомнения, что, когда Макс Нонне после смерти пациента В. И. Ульянова прочитал в официальных источниках, что «Основой болезни умершего является распространенный артериосклероз сосудов на почве преждевременного их изнашивания (Abnutzungssklerose) вследствие сужения просветов артерий мозга и нарушения его питания от недостаточного потока крови наступали очаговые размягчения ткани мозга, объясняющие все предшествовавшие симптомы болезни (параличи, расстройства речи)», это его удивило. Несомненно, удивило это и прочих участников консилиума от 21 марта 1923 года».
Да, в парадигме Новоселова удивление врачей, на первый взгляд, выглядит вполне закономерно. Но тогда какие этические нормы могли заставить их подтвердить чужое «враньё»?
Желающие могут проверить, удивлялся Нонне, или нет:
Это Письмо Макса Нонне Ральфу Майору от 27.03.1938, взятое из статьи о Нонне в Википедии. Я читал через Гугл-переводчик, все желающие могут проделать то же самое.
Возвращаемся к нашим баранам. Говоря о держащих себя в моральных тисках врачах, Новоселов буквально двумя строками выше прямо намекает нам об их проплаченности. Тут, либо штаны, либо крестик.
Но на этом автор не успокаивается:
«Первоначальное молчание в силу принципов врачебной деонтологии в дальнейшем стало принципом самосохранения, а позже, даже если кто-то из престарелых участников что-то и мог сказать, то ему бы уже никто не поверил. Нонне ушел из жизни в возрасте почти ста лет в 1959 году, когда почти все участники лечения Ленина умерли, и унес тайну в могилу».
До 1945 года Макс Нонне спокойно жил в Фашистской Германии, но так боялся, так боялся! А как дрожал от страха напрямую сотрудничавший с нацистами Освальд Бумке! Даже главный лечащий врач Ленина - Отфрид Фёрстер умер в Бреслау, всего лишь неделю не дожив до начала Великой Отечественной войны. Георг Клемперер, которого Владимир Ильич в своё время не очень вежливо выпроваживал из Советской России, в 1937 году уехал из Третьего Рейха в США и умер в 1946 году в Бостоне.
«На момент его [Сталина] смерти из русских участников тех событий жив был только Николай Николаевич Приоров, который в 1923 году несколько раз приезжал к пациенту подбирать ортопедические сапоги. Он умрет в 1961 году, а из иностранцев жив был только младший Хеншен, но и он молчал, как все».
Младший Хеншен в 1942 году вступил в родной Швеции в пронацистскую Шведско-Германскую конфедерацию, открыто поддерживал Гитлера и носил свастику на лацкане пиджака.
Но не надо задумываться: это всё был заговор молчания - истину говорю!
Чуть позже в голове Новоселова снова заработал органчик:
«…Присутствие большой группы зарубежных врачей - это верификация именно официального сценария болезни, который был предложен гражданам государства, возникшего на территориях бывшей Российской империи. Иностранное участие требовалось, как «знак качества проведенного лечения», дополнительное подтверждение того, что у великих людей все течет необычно, даже болезни».
Как видите, автор настойчив, очень настойчив в своём помешательстве. Позже мы увидим ещё более яркие симптомы диссоциативного расстройства идентичности у г-на Новоселова.
«Не только Бумке, но и ни один «немец» из команды лечащих врачей не оставил записей медицинского формата о болезни В. И. Ульянова. Очевидно, врачам, которым заплатили огромные деньги, пришлось давать гарантии молчания. И они эти условия точно соблюдали на протяжении всей оставшейся жизни».
А я тоже так умею!
Вася Пупкин (который, допустим, живёт рядом с Новоселовым), не смотря на очевиднейшее умопомешательство соседа, ни разу никому об этом не заявил. Очевидно, ему пришлось дать гарантии молчания, которые он строго исполнял, исполняет и будет исполнять всю жизнь.
Вместо Васи можете вставить любого новоселовского знакомого, родственника, или коллегу. Метод работает - 100%!
Далее автор, разбрасывая в разные стороны запятые, пустился во все тяжкие:
«В отборе специалистов, участвовали первые лица наркомздрава, которые, это не вызывает никакого сомнения, в силу имеющегося у них медицинского образования, и опыта работы в практическом здравоохранении, были хорошо осведомлены, что имеют дело с лучшими неврологами бывшей Российской империи, и, конечно же, донесли информацию о них до руководства страны. Это, разумеется, предположение, но оно основано исключительно на рациональном и клиническом мышлении [Ещё одна грань фирменного авторского стиля г-на Новоселова - с неподражаемым пафосом нести банальнейшую хуйню]. И только Политбюро могло решить - не привлекать каких-то конкретных врачей для ведения пациента Ульянова. Принципиальность и невозможность полного подчинения руководству партии большевиков, одна из возможных причин того, что среди лечащих врачей мы не видим знаковых лиц неврологии того времени».
Как это всё может укладываться в голове психически нормального человека? У этих «знаковых лиц» что, иммунитет на деонтологию? Или инстинкт самосохранения атрофирован?
Теперь настала пора рассуждений о причинах молчания тех врачей, которых угораздило родиться в России:
«…Напомню, сам Ф. А. Гетье акт так и не подписал, поскольку видел клиническую картину и однозначное расхождение патологоанатомического описания с результативной частью [напомню и я: о причинах отсутствия его подписи Новоселов не имеет ни малейшего понятия], за что, я уверен, поплатился своим единственным сыном.
Александр Федорович Гетье, альпинист и тренер по боксу, был включен в сталинский список на расстрел 3 января 1938 года. Судебное слушание по таким спискам производилось без участия сторон, без вызова свидетелей, кассационные жалобы и ходатайства о помиловании не допускались. Рассмотрение дел по спискам требовало обязательной предварительной санкции Политбюро ЦК ВКП(б), оформленной специальным решением. 8 января Александра расстреляли. Федор Гетье, которому было уже 75 лет не переживет этого и умрет 16 апреля 1938 года. Он много сделал для отечества, для больных, но режиму он больше не был нужен. А сколько еще судеб в истории нашей страны, когда за, вроде бы, естественной смертью стоит огромное человеческое горе…»
Честно говоря, я сначала просто потерял дар речи (и письма), когда осознал всю гениальность задумки. Представляете: Фёдор Гетье после смерти Ленина был лечащим врачом Троцкого и его семьи; участвовал в лечении Дзержинского и Бухарина; до 1925 года работал заведующим правительственного санатория, а с 1926-го - заведующим терапевтического отделения Боткинской больницы. Фёдор Александрович уже 14 лет хранит молчание по поводу «фальсификации» истории болезни Ленина. И вот, в самый разгар репрессий, кому-то в голову приходит мысль, что молчит он как-то неубедительно. Учитывая, что Гетье - мужик принципиальный (как нам «объяснил» автор, он, со своей подписью, пошёл один против всех), надо что-то делать… А давайте у него сына убьём! А давай!
Но не буду надолго прерывать мысль автора:
«…Могила мецената Солдатенкова, который распорядился в своём завещании выделить средства на постройку в Москве бесплатной больницы «для всех бедных без различия званий, сословий и религий», включавшей в себя по плану 18 корпусов, находилась на Рогожском кладбище и была уничтожена в годы Советской власти. Но память в истории отечественной медицины о русских людях Федоре Гетье и о Козьме Солдатенкове, которую надо передать по эстафете будущим поколениям врачей, осталась».
Да, усыпальницу Солдатёнковых в 30-е годы, действительно, снесли. Но для Козьмы Терентьевича, как для русского купца (в лучшем смысле этого слова) и старообрядца, наверное, важнее было бы то, что для потомков останутся его дела и замыслы.
Больницу, о которой нам рассказывает Новоселов, большевики сохранили и превратили в одно из лучших медицинских заведений СССР - это та самая Боткинская больница (ныне ГКБ им. С.П. Боткина).
Теперь про главное дело Козьмы Солдатёнкова, благодаря которому он так стремительно разбогател. В 1857 году Солдатёнков, вместе с ещё двумя промышленниками, основали «Товарищество Кренгольмской мануфактуры», которое к началу ХХ века превратилось в самое мощное предприятие хлопковой промышленности (хлопок поставляли из Америки) в Российской империи. К концу жизни Козьмы Солдатёнкова на нём работало около 10.000 человек. После революции предприятие оказалось на территории независимой Эстонии и начало закрылось. В 1944 году оно перешло во владение Советского Союза в полностью разрушенном состоянии. К 1978 году объём продукции предприятия составлял 31.650 тонн хлопчатобумажной пряжи, 148 млн. метров х/б суровья (не имею ни малейшего понятия, что это такое) 202,4 млн. метров тканей и 892 т. ваты. Численность работников по состоянию на 1 января 1979 года составляла 11 381 человек. На комбинате насчитывалось 311 024 веретена и 3989 ткацких станков, из них 3684 - автоматические). В 1994 году ставшие снова оч-чень независимыми эстонцы предприятие приватизировали, и к 2010 году таки доконали - оно было признано банкротом, а львиная доля станочного парка была вывезена в страны среднеазиатского региона. В 2021 году под выкупленной торговой маркой «Кренгольмская мануфактура» функционировало предприятие с численностью работников 33 человека.
И ещё один момент. Да, Козьма Солдатёнков, будучи глубоко верующим человеком, действительно завещал после своей смерти огромные деньги на благотворительные цели. Но вот при жизни всё было далеко не так однозначно. В 1872 году на солдатёнковском предприятии произошла т.н. «Кренгольмская стачка» - первая крупная промышленная забастовка в Российской империи. Результаты расследования её причин процитирую по Википедии:
«Следствие пришло к выводу, что политических мотивов в беспорядках не было. Причиной случившегося сочли неумелое управление фабрикой со стороны администрации. Не находя в течение длительного времени решения в наболевшем вопросе ткачей, создалась ситуация, в которой возникшая эпидемия холеры переполнила чашу терпения рабочих и толкнула их на забастовку. Не извлекая никакого урока из августовской забастовки, руководство фабрики попыталось в начале сентября посеять вражду между рабочими, результатом чего стали крупнейшие в тогдашней России волнения трудящихся… Многих участников сентябрьского бунта осудили на каторгу».
Возвращаемся к теме. Следующий хранивший молчание русский врач в списке Новоселова - знаменитый советский врач-патологоанатом академик Алексей Иванович Абрикосов. Здесь автор подводит к своему основному выводу не сразу. Сначала:
«Интересный вопрос в контексте нашего исторического ребуса - почему же труп В. И. Ульянова вскрывал именно Алексей Иванович Абрикосов. И почему труп не везут на секцию, как принято, в специализированное учреждение, на кафедру Московского университета или в прозекторий Яузской больницы (23 ГКБ им. Медсантруд), а вызывают специалиста в загородную усадьбу Горки, где ничего не приспособлено для вскрытия. Зато есть телефон и охрана из латышских стрелков под руководством П. П. Пакална…»
Мне интересно, в данном контексте современные врачи действительно употребляют слово «труп»? А не «тело»?
«…Разумеется, делается этот нерациональный с точки зрения врачебного мышления шаг исключительно из соображений обеспечения невозможности утечки важной информации. Финальный аккорд в истории Ленина должен быть написан так как нужно, а значит с членами комиссии лучше разговаривать в Горках. На кафедре патологической анатомии Медицинского университета это сделать труднее, да и количество ознакомленных там может быть гораздо больше, поскольку кроме членов комиссии, будет еще персонал кафедры».
Какой же он все-таки идиот! Не знаю, стоит ли здесь что-то комментировать.
«…Когда патологоанатом Абрикосов А. И. позднее написал учебник «Частная патологическая анатомия», то единственной главой в двухтомнике, которую он отдал на сторону, была глава по сосудам. Ее написал другой профессор Н. Н. Аничков. В ней он прямо указал, что никакого атеросклероза изнашивания, который описывается в результативной части акта от 22 января 1924 года как абнутцунгссклерозе, не бывает. Подчеркну, очень удивительно: двухтомник пишет сам Абрикосов, и логично, чтобы патологоанатом давал свои представления не только по всем заболеваниям, но и своим языком, через взгляд именно специалиста по патологической анатомии. Но нет, именно эту одну главу пишет другой, хоть и мирового уровня специалист, даже не патологоанатом, а патофизиолог и патоморфолог атеросклероза».
Не вижу в этом вообще ничего странного. Возможно, академик Абрикосов считал, что есть люди, которые конкретно в этом вопросе разбираются лучше его.
«…Сам ли А. И. Абрикосов пригласил Николая Николаевича, останется тайной. Аничков пишет в этой главе, что теория изнашивания Тома, ангиомаляции, явилась полностью не состоявшейся уже в начале века, о чем не могли не знать все врачи и в 1924 году если и могли поставить диагноз «атеросклероз износа» то только под давлением».
«Начало века» - достаточно растяжимое понятие, лучше бы г-н Новоселов конкретную цитату привёл. А отвечу я словами самого Новоселова: «Итак, необычная и скоротечная болезнь пациента Ульянова исторически совпала во времени со становлением теории атеросклероза». Понимаете? Во время «становления теории», слова в диагнозе, которые современному врачу могут показаться странными и даже диковинными, - обычное дело. Да и прямые ошибки в диагнозе тоже.
«…Позднее, к 40-летию своей профессиональной деятельности академик А. И. Абрикосов написал объемные мемуары, в которых подробно рассказал обо всей своей жизни, упомянув массу мелких деталей. Вот только вскрытие В. И. Ульянова в книге лишь упоминается. Хотя, вроде как, важнейший эпизод… И «молчащие» мемуары, и учебник, в котором заменено авторство именно одной главы, укладываются в рамки следующего предположения. Алексей Иванович Абрикосов принял решение никоим образом не касаться темы атеросклероза».
В принципе, и на старуху бывает проруха, вполне возможно, что конкретно здесь г-н Новоселов прав, и неудачный термин «абнутцунгссклерозе», применённый в Акте о вскрытии тела Ленина, действительно ставил Абрикосова в двусмысленное положение.
«Власть предержащие могли расценить его слова как разглашение информации об истинной природе заболевания В. И. Ульянова».
А то же самое, только написанное в его книге другим человеком - стопроцентное алиби. Хитёр был Александр Иванович, ловко коммуняк надурил.
«Клиническое сообщество, получило диагноз от Политбюро, который долгие годы не подлежал обсуждению. Таким образом, всех нас лицемерно лишили права на истину».
А Вы, Валерий Михайлович, сидя на берегу неспешного Дуная, не тем же занимались? Вот проживи Лопухин чуть дольше, а Вы - сыграй за это время в ящик, кто бы глаза людям раскрыл?
Удивительный человек, конечно. Он ведь ещё и на племянницу Ленина - Ольгу Дмитриевну Ульянову - в суд подавал примерно с такими же предъявами. Да, некоторым людям точно - ссы в глаза…
Чтобы не терять нить рассказа, напоминаю: речь всё ещё идёт про того же академика Абрикосова.
«Молчание было самым главным компонентом безопасности семьи академика в те сложные годы. Трудно представить, что кто-то принявший участие в столь важном событии в истории страны и ни словом не обмолвился с женой, не передал ничего [интересного Новоселову, подразумевается] детям, даже когда они выросли. Это уже само по себе вызывает огромное удивление, но похоже, А. И. Абрикосов сделал правильный выбор, и, возможно, именно поэтому мне было с кем поговорить».
А иначе бы всех детей - под нож, ясное дело.
«Думаю, что великий ученый, родившийся в одной из самых богатых семей Российской империи, ограбленный режимом, лишенный всего, кроме науки, сконцентрировался на сохранении жизни своих близких и с головой ушел в работу».
Ни секунды не сомневаюсь, что этот Плохиш на месте Абрикосова думал бы только о дедушкиных конфетках (дед Абрикосова - основатель будущего комбината «Бабаевский»), но не нужно судить людей по себе, г-н Новоселов. Александр Иванович Абрикосов родился в семье предпринимателей, но уже в 1902 году был принят помощником прозектора на кафедру патологической анатомии Московского университета. Прикиньте: мог, не напрягаясь, сиживать в кафе на берегу неспешного Дуная, а выбрал работу в морге.
«Ему на момент смерти Ленина было уже 49 лет, он был зрелым человеком. Впереди у него было еще тридцать лет продуктивной работы, которая позволила ему создать школу отечественной патологической анатомии».
Да-да: а большевики этому только мешали.
«Следует заметить, что А. И. Абрикосова репрессии все-таки коснулись. Несмотря на всю его осторожность и преклонный возраст, в 1951 году он был отстранен от работы на своей кафедре в рамках «дела врачей». Предположу, что про него вспомнил Сталин. Вождь народов ничего не забывал…»
Ну не всем же выпадает счастье иметь память, как у доктора Новоселова. Оставим за скобками вопрос о том, нужно ли что-то вспоминать тому, кто ничего не забывает.
«Итак, покойному Ленину поставлен уникальный и несуществующий диагноз. На взгляд обывателя все выглядит очень правдоподобно, но любой человек, знакомый с патофизиологией атеросклероза, понимает, что перед ним выдумка, сляпанная на скорую руку. Комиссия состоит из лучших представителей науки того времени. Их опыт и знания не имеют аналогов. Они не могут не понимать, что подписывают филькину грамоту! Почему же они ее подписывают? Да просто потому, что им приказали подписать именно этот вывод, который был заранее подготовлен и спущен сверху».
Яркий пример апостериорного мышления от маэстро. Напоминаю, что по его же словам, в те года происходило только становление теории атеросклероза.
«Справедливости ради отметим, что не все, кто подписал акт, могли выявить столь вопиющий подлог. В комиссии были два наркома, один анатом, один антрополог, которые могли и не встречать таких пациентов на секции. А вот для оставшихся семерых подобного рода вскрытия были рутиной. Немецкий доктор Ферстер, которому было, в общем, все равно, уже паковал вещички и собирался домой…»
Как только Новоселов мысленно поставил себя на место Ферстера, сразу всё стало простым и понятным.
«…А что творилось в душе у оставшихся шестерых? Трое из них были большевиками и подчинялись партийной дисциплине - Розанов, Вейсброд, Елистратов. Из троих оставшихся - Абрикосов, Гетье, Осипов, подписали акт двое».
Ну что-ж, давайте разбираться с тем, как лихо раскидал автор одиннадцать человек на понимающих, и не понимающих.
«В усадьбе Горки на утро 22.01.1924 года присутствовало три врача Ферстер, Осипов, Елистратов, которые вечером предыдущего дня установили смерть пациента. В усадьбу утром были привезены: личный врач семьи Ульяновых Гетье, два наркома Семашко и Обух, врачи большевики Розанов и Вейсброд, анатом Бунак и антрополог Дешин, патанатом Абрикосов».
Сначала разберёмся с четырьмя непонятливыми.
1. Нарком здравоохранения Николай Александрович Семашко, насколько я знаю, с 1905 года врачебной практикой, действительно, не занимался.
2. Народным комиссаром чего? считает Новоселов Владимира Александровича Обуха, я не знаю. Вот его авторская справка, где о комиссарстве нет ни слова:
«Обух Владимир Александрович, 1870-1934, заведующий Мосздравотделом. Член партии большевиков с 1894 года, до 1917 года работал терапевтом в Первой градской больнице. Несмотря на участие Обуха в консультациях, назвать его лечащим врачом и консультантом пациента, нельзя. Присутствует в дневнике, по мнению автора, как представитель власти и участник контроля за проводимым лечением со стороны Политбюро».
Мнение г-на Новоселова может идти лесом, поскольку оно ни на чём не основано. А в Дневнике русским языком написано, например, следующее:
«Сегодня Обух, Осипов и Гетье решили прекратить давать пациенту хинин, временно».
Владимир Александрович, как видно из справки, практиковал до самой революции, и почему он отнесён автором к непонятливым, не понимаю уже я.
3. Анатом Виктор Валерианович Бунак был, в первую очередь, антропологом и вскрытиями трупов, скорее всего, на постоянной основе действительно не занимался.
4. А вот «антрополог» Александр Александрович Дёшин был чистейшим анатомом, одной из главных областей научных интересов которого было «изучение нервных путей спинного и головного мозга; усовершенствование методики их тонкого препарирования».
Чем не устроил г-на Новоселова профессор Дёшин, - загадка. Забавно, кстати, что его оценку «какой-то там анатом, что он мог видеть на своей секции» делает врач-геронтолог.
Теперь про «семь понимающих».
По большинству здесь и правда нет вопросов, но мне, например, не известно, откуда взяты сведения, что доктора Розанов и Елистратов были партийными. Может и были, я не знаю, но если Новоселов на этом основании отказывает людям в профессиональной порядочности, то он обязан был уточнить данный момент.
И, конечно, главный вопрос: каким образом в число тех, для кого вскрытие черепов «было рутиной» попал Фёдор Александрович Гетье? Чем он в этом плане лучше Обуха (я уж молчу про Дёшина)? А я скажу: только тем, что его подписи не оказалось под Актом вскрытия тела. Поэтому он для Новоселова всегда будет не просто «понимающим», а самым понимающим. Будь он хоть дворником.
Как я уже говорил, одной из характерных черт авторского стиля Новоселова являются постоянные повторения. Здесь это выглядит особенно странно:
«Для ведения и консультаций пациента Политбюро вызывает группу немецких и шведских врачей, необходимости в которых, как убежден автор, совершенно не было. Вот как об этом пишет Д. А. Волкогонов: «Ленин опасно болен. Политбюро вызывает врачей из-за рубежа. Сталин дает инструкции Крестинскому в Берлин: Всеми средствами воздействовать на Германское правительство с тем, чтобы врачи Ферстер и Клемперер были отпущены в Москву на лето… Выдать Ферстеру (Клемпереру выдадут в Москве) пятьдесят тысяч золотых рублей. Могут привезти семьи, условия в Москве будут созданы наилучшие».
Через пару десятков страниц:
«Если учесть, что клиническая ситуация, вокруг которой строится наш рассказ, была совершенно стандартной, немецкие врачи были избыточны. Можно предположить, что политическое руководство страны осуществляло подбор команды иностранных врачей-консультантов для вождя партии из презумпции, что на Западе все лучше. Вот, что пишет Д. А. Волкогонов: «Ленин опасно болен. Политбюро вызывает врачей из-за рубежа. Сталин дает инструкции Крестинскому в Берлин: Всеми средствами воздействовать на Германское правительство с тем, чтобы врачи Ферстер и Клемперер были отпущены в Москву на лето… Выдать Ферстеру (Клемпереру выдадут в Москве) пятьдесят тысяч золотых рублей. Могут привезти семьи, условия в Москве будут созданы наилучшие». Золотой червонец состоял та тот момент из золота 900 пробы весом 8.6 грамма».
Другой пример:
«В РГАСПИ хранится письмо Сталина И. В. Крестинскому Н. Н. «о поручении Политбюро ЦК РКП(б) договориться с правительством Германии о вызове в Москву для лечения Ленина В. И. профессоров Ферстера О. и Клемперера Г.». Этот момент также хорошо описан в книге «Ленин. Политический портрет» Д. А. Волкогонова: «Традиция политического, партийного лечения уже существует. Одних врачей отводят, других предлагают, не торгуются по поводу гонораров. Н. Крестинский (полпред в Германии) сообщает шифром из Берлина, что приедут профессора Минковски, Штрюмпель, Бумке, Нонне. С другими «идет работа». Выясняются вопросы, как платить врачам: фунтами, долларами или марками. Но этих специалистов мало. Сталин телеграфом поручает А. Симановскому в Швеции командировать известного специалиста Хеншена. Тот требует 25.000 шведских крон, Москва тотчас же соглашается».
Чуть ниже опять закрепляем материал:
«Для пациента № 1 не жалели ничего, подбирали самых маститых зарубежных врачей, но поскольку клиническая картина ухудшалась и ухудшалась, то к лечению привлекали все больше и больше специалистов, полагая, что это та соломинка, за которую можно вытащить Вождя. Уже существовал Лечсанупра Кремля (в будущем четвертое Главное управление МЗ СССР), в котором работали или консультировали лучшие специалисты страны, но для ведения главы государства пошли на принцип индивидуального подбора врачей. В книге «Ленин. Политический портрет» Д. А. Волкогонов пишет: «Традиция политического, партийного лечения уже существует. Одних врачей отводят, других предлагают, не торгуются по поводу гонораров. Н. Крестинский (полпред в Германии) сообщает шифром из Берлина, что приедут профессора Минковски, Штрюмпель, Бумке, Нонне. С другими «идет работа». Выясняются вопросы, как платить врачам: фунтами, долларами или марками. Но этих специалистов мало. Сталин телеграфом поручает А. Симановскому в Швеции командировать известного специалиста Хеншена. Тот требует 25.000 шведских крон, Москва тотчас же соглашается».
Хрен с ними, с повторениями; здесь забавно то, что г-н Новоселов в 2017 году ссылается, как на непревзойдённого авторитета, на мудака Волкогонова. Ладно, когда в перестроечном «Огоньке» такое в уши заливали, но сейчас! «Традиция политического лечения», блядь. Кого можно сейчас такой хернёй шокировать? Ну нет, должны были, для лечения первого лица в государстве, пригласить первого встречного сельского коновала. А сейчас, наверняка, вся государственная верхушка к районным поликлиникам приписана. Любопытно, кстати, сам генерал-перевёртыш в спецклиники вообще не заглядывал?
Какую же мутную, вонючую пену в те года вынесло на поверхность…
Далее по тексту - лёгкое лирическое отступление:
«Странно - ругаем иностранцев и стараемся лечиться у них при первой возможности, больше доверяем иностранным врачам, чем своим специалистам. И даже, если за рубежом вас будет лечить бывший соотечественник, то ему доверия больше. Но медицина, в которой в нашей стране все разбираются, причем от мала до велика, даже зарубежная, это не панацея, и врачи, даже иностранные, это не господь Бог, как тогда, в доантибиотиковую эру, так и сегодня».
Напомню, что автор этого замечательного нравоучения работал в одинцовской клинике Autonomous Non-Profit Organization "Medical Research and Gerontology Center"/ Autonome gemeinnützige Organisation "Wissenschaftlich-medizinische gerontogische Zentrum". Правда, сейчас я на их сайт зайти уже не могу, может прогорела контора? Попробовал на Яндекс-картах мимо дома №33 по ул. Кутузовской прогуляться - даже вывески нет.
Возвращаемся к теме. Автор продолжает размышлять о том, зачем коммуняки приглашали зарубежных врачей:
«Гипотеза автора: группу хорошо оплаченных зарубежных специалистов пригласили как свидетелей которые должны были правильно изложить, и донести до мирового сообщества идею, что у великого человека все, даже болезни происходят, необычно настолько, насколько велики его деяния».
Какая идиотская исключительно оригинальная гипотеза! Казалось бы, напрашивается вопрос: а как вы планируете контролировать за границей, что именно напишут эти специалисты?
При этом сам автор (правда по другому поводу) пишет вполне разумные вещи:
«Почему ответственным за диктовку дневника не был назначен немецкий врач Отфрид Ферстер? Ведь именно он провел больше всего времени с больным. Очевидно, потому, что ведение каких-либо дневников не входит в прямые обязанности врачей, и профессор Ферстер мог просто не согласиться, получив такое предложение. Кроме того, иностранного врача тяжелее контролировать, когда он уедет за границу, особенно, в его разговорах в ближнем кругу, поэтому дневник вели только врачи, граждане РСФСР».
Таки да: не то, что «тяжелее», а просто невозможно. Но далее у него в голове снова что-то переворачивается:
«…Из открытых источников известно, что бюллетеней о здоровье советского пациента № 1 было опубликовано 35 и большая часть из них подписана иностранными специалистами. Не для того ли вызвали немцев, чтобы они начали ли уже тогда писать истории, как болезни, так и страны, в нужном ключе? [Как, блядь, как это работает?!]. Историю пишет победитель, а хорошая история, описанная «как надо», уже половина выигранного сражения. Посему почти всех «немцев», хорошо оплаченных консультантов, мы исключаем [из числа тех, кто определял стратегию лечения], ибо, скорее всего [прочь сомнения! Вы же их один хер уже исключили], их функцией была трансляция событий в Горках для внешнего мира. Слухов ходило много и мнение консультантов, зажатых рамками деонтологии, могло помочь бороться с ними».
Хоть какое-то пояснение: оказывается, Новоселов скрутил яйца врачам деонтологией!
Медицинская деонтология, как нам подсказывает словарь, - это совокупность этических норм выполнения медицинскими работниками своих профессиональных обязанностей.
Тем не менее, врачи почему-то оказались очень удивлены:
«Не вызывает сомнения, что, когда Макс Нонне после смерти пациента В. И. Ульянова прочитал в официальных источниках, что «Основой болезни умершего является распространенный артериосклероз сосудов на почве преждевременного их изнашивания (Abnutzungssklerose) вследствие сужения просветов артерий мозга и нарушения его питания от недостаточного потока крови наступали очаговые размягчения ткани мозга, объясняющие все предшествовавшие симптомы болезни (параличи, расстройства речи)», это его удивило. Несомненно, удивило это и прочих участников консилиума от 21 марта 1923 года».
Да, в парадигме Новоселова удивление врачей, на первый взгляд, выглядит вполне закономерно. Но тогда какие этические нормы могли заставить их подтвердить чужое «враньё»?
Желающие могут проверить, удивлялся Нонне, или нет:
Это Письмо Макса Нонне Ральфу Майору от 27.03.1938, взятое из статьи о Нонне в Википедии. Я читал через Гугл-переводчик, все желающие могут проделать то же самое.
Возвращаемся к нашим баранам. Говоря о держащих себя в моральных тисках врачах, Новоселов буквально двумя строками выше прямо намекает нам об их проплаченности. Тут, либо штаны, либо крестик.
Но на этом автор не успокаивается:
«Первоначальное молчание в силу принципов врачебной деонтологии в дальнейшем стало принципом самосохранения, а позже, даже если кто-то из престарелых участников что-то и мог сказать, то ему бы уже никто не поверил. Нонне ушел из жизни в возрасте почти ста лет в 1959 году, когда почти все участники лечения Ленина умерли, и унес тайну в могилу».
До 1945 года Макс Нонне спокойно жил в Фашистской Германии, но так боялся, так боялся! А как дрожал от страха напрямую сотрудничавший с нацистами Освальд Бумке! Даже главный лечащий врач Ленина - Отфрид Фёрстер умер в Бреслау, всего лишь неделю не дожив до начала Великой Отечественной войны. Георг Клемперер, которого Владимир Ильич в своё время не очень вежливо выпроваживал из Советской России, в 1937 году уехал из Третьего Рейха в США и умер в 1946 году в Бостоне.
«На момент его [Сталина] смерти из русских участников тех событий жив был только Николай Николаевич Приоров, который в 1923 году несколько раз приезжал к пациенту подбирать ортопедические сапоги. Он умрет в 1961 году, а из иностранцев жив был только младший Хеншен, но и он молчал, как все».
Младший Хеншен в 1942 году вступил в родной Швеции в пронацистскую Шведско-Германскую конфедерацию, открыто поддерживал Гитлера и носил свастику на лацкане пиджака.
Но не надо задумываться: это всё был заговор молчания - истину говорю!
Чуть позже в голове Новоселова снова заработал органчик:
«…Присутствие большой группы зарубежных врачей - это верификация именно официального сценария болезни, который был предложен гражданам государства, возникшего на территориях бывшей Российской империи. Иностранное участие требовалось, как «знак качества проведенного лечения», дополнительное подтверждение того, что у великих людей все течет необычно, даже болезни».
Как видите, автор настойчив, очень настойчив в своём помешательстве. Позже мы увидим ещё более яркие симптомы диссоциативного расстройства идентичности у г-на Новоселова.
«Не только Бумке, но и ни один «немец» из команды лечащих врачей не оставил записей медицинского формата о болезни В. И. Ульянова. Очевидно, врачам, которым заплатили огромные деньги, пришлось давать гарантии молчания. И они эти условия точно соблюдали на протяжении всей оставшейся жизни».
А я тоже так умею!
Вася Пупкин (который, допустим, живёт рядом с Новоселовым), не смотря на очевиднейшее умопомешательство соседа, ни разу никому об этом не заявил. Очевидно, ему пришлось дать гарантии молчания, которые он строго исполнял, исполняет и будет исполнять всю жизнь.
Вместо Васи можете вставить любого новоселовского знакомого, родственника, или коллегу. Метод работает - 100%!
Далее автор, разбрасывая в разные стороны запятые, пустился во все тяжкие:
«В отборе специалистов, участвовали первые лица наркомздрава, которые, это не вызывает никакого сомнения, в силу имеющегося у них медицинского образования, и опыта работы в практическом здравоохранении, были хорошо осведомлены, что имеют дело с лучшими неврологами бывшей Российской империи, и, конечно же, донесли информацию о них до руководства страны. Это, разумеется, предположение, но оно основано исключительно на рациональном и клиническом мышлении [Ещё одна грань фирменного авторского стиля г-на Новоселова - с неподражаемым пафосом нести банальнейшую хуйню]. И только Политбюро могло решить - не привлекать каких-то конкретных врачей для ведения пациента Ульянова. Принципиальность и невозможность полного подчинения руководству партии большевиков, одна из возможных причин того, что среди лечащих врачей мы не видим знаковых лиц неврологии того времени».
Как это всё может укладываться в голове психически нормального человека? У этих «знаковых лиц» что, иммунитет на деонтологию? Или инстинкт самосохранения атрофирован?
Теперь настала пора рассуждений о причинах молчания тех врачей, которых угораздило родиться в России:
«…Напомню, сам Ф. А. Гетье акт так и не подписал, поскольку видел клиническую картину и однозначное расхождение патологоанатомического описания с результативной частью [напомню и я: о причинах отсутствия его подписи Новоселов не имеет ни малейшего понятия], за что, я уверен, поплатился своим единственным сыном.
Александр Федорович Гетье, альпинист и тренер по боксу, был включен в сталинский список на расстрел 3 января 1938 года. Судебное слушание по таким спискам производилось без участия сторон, без вызова свидетелей, кассационные жалобы и ходатайства о помиловании не допускались. Рассмотрение дел по спискам требовало обязательной предварительной санкции Политбюро ЦК ВКП(б), оформленной специальным решением. 8 января Александра расстреляли. Федор Гетье, которому было уже 75 лет не переживет этого и умрет 16 апреля 1938 года. Он много сделал для отечества, для больных, но режиму он больше не был нужен. А сколько еще судеб в истории нашей страны, когда за, вроде бы, естественной смертью стоит огромное человеческое горе…»
Честно говоря, я сначала просто потерял дар речи (и письма), когда осознал всю гениальность задумки. Представляете: Фёдор Гетье после смерти Ленина был лечащим врачом Троцкого и его семьи; участвовал в лечении Дзержинского и Бухарина; до 1925 года работал заведующим правительственного санатория, а с 1926-го - заведующим терапевтического отделения Боткинской больницы. Фёдор Александрович уже 14 лет хранит молчание по поводу «фальсификации» истории болезни Ленина. И вот, в самый разгар репрессий, кому-то в голову приходит мысль, что молчит он как-то неубедительно. Учитывая, что Гетье - мужик принципиальный (как нам «объяснил» автор, он, со своей подписью, пошёл один против всех), надо что-то делать… А давайте у него сына убьём! А давай!
Но не буду надолго прерывать мысль автора:
«…Могила мецената Солдатенкова, который распорядился в своём завещании выделить средства на постройку в Москве бесплатной больницы «для всех бедных без различия званий, сословий и религий», включавшей в себя по плану 18 корпусов, находилась на Рогожском кладбище и была уничтожена в годы Советской власти. Но память в истории отечественной медицины о русских людях Федоре Гетье и о Козьме Солдатенкове, которую надо передать по эстафете будущим поколениям врачей, осталась».
Да, усыпальницу Солдатёнковых в 30-е годы, действительно, снесли. Но для Козьмы Терентьевича, как для русского купца (в лучшем смысле этого слова) и старообрядца, наверное, важнее было бы то, что для потомков останутся его дела и замыслы.
Больницу, о которой нам рассказывает Новоселов, большевики сохранили и превратили в одно из лучших медицинских заведений СССР - это та самая Боткинская больница (ныне ГКБ им. С.П. Боткина).
Теперь про главное дело Козьмы Солдатёнкова, благодаря которому он так стремительно разбогател. В 1857 году Солдатёнков, вместе с ещё двумя промышленниками, основали «Товарищество Кренгольмской мануфактуры», которое к началу ХХ века превратилось в самое мощное предприятие хлопковой промышленности (хлопок поставляли из Америки) в Российской империи. К концу жизни Козьмы Солдатёнкова на нём работало около 10.000 человек. После революции предприятие оказалось на территории независимой Эстонии и начало закрылось. В 1944 году оно перешло во владение Советского Союза в полностью разрушенном состоянии. К 1978 году объём продукции предприятия составлял 31.650 тонн хлопчатобумажной пряжи, 148 млн. метров х/б суровья (не имею ни малейшего понятия, что это такое) 202,4 млн. метров тканей и 892 т. ваты. Численность работников по состоянию на 1 января 1979 года составляла 11 381 человек. На комбинате насчитывалось 311 024 веретена и 3989 ткацких станков, из них 3684 - автоматические). В 1994 году ставшие снова оч-чень независимыми эстонцы предприятие приватизировали, и к 2010 году таки доконали - оно было признано банкротом, а львиная доля станочного парка была вывезена в страны среднеазиатского региона. В 2021 году под выкупленной торговой маркой «Кренгольмская мануфактура» функционировало предприятие с численностью работников 33 человека.
И ещё один момент. Да, Козьма Солдатёнков, будучи глубоко верующим человеком, действительно завещал после своей смерти огромные деньги на благотворительные цели. Но вот при жизни всё было далеко не так однозначно. В 1872 году на солдатёнковском предприятии произошла т.н. «Кренгольмская стачка» - первая крупная промышленная забастовка в Российской империи. Результаты расследования её причин процитирую по Википедии:
«Следствие пришло к выводу, что политических мотивов в беспорядках не было. Причиной случившегося сочли неумелое управление фабрикой со стороны администрации. Не находя в течение длительного времени решения в наболевшем вопросе ткачей, создалась ситуация, в которой возникшая эпидемия холеры переполнила чашу терпения рабочих и толкнула их на забастовку. Не извлекая никакого урока из августовской забастовки, руководство фабрики попыталось в начале сентября посеять вражду между рабочими, результатом чего стали крупнейшие в тогдашней России волнения трудящихся… Многих участников сентябрьского бунта осудили на каторгу».
Возвращаемся к теме. Следующий хранивший молчание русский врач в списке Новоселова - знаменитый советский врач-патологоанатом академик Алексей Иванович Абрикосов. Здесь автор подводит к своему основному выводу не сразу. Сначала:
«Интересный вопрос в контексте нашего исторического ребуса - почему же труп В. И. Ульянова вскрывал именно Алексей Иванович Абрикосов. И почему труп не везут на секцию, как принято, в специализированное учреждение, на кафедру Московского университета или в прозекторий Яузской больницы (23 ГКБ им. Медсантруд), а вызывают специалиста в загородную усадьбу Горки, где ничего не приспособлено для вскрытия. Зато есть телефон и охрана из латышских стрелков под руководством П. П. Пакална…»
Мне интересно, в данном контексте современные врачи действительно употребляют слово «труп»? А не «тело»?
«…Разумеется, делается этот нерациональный с точки зрения врачебного мышления шаг исключительно из соображений обеспечения невозможности утечки важной информации. Финальный аккорд в истории Ленина должен быть написан так как нужно, а значит с членами комиссии лучше разговаривать в Горках. На кафедре патологической анатомии Медицинского университета это сделать труднее, да и количество ознакомленных там может быть гораздо больше, поскольку кроме членов комиссии, будет еще персонал кафедры».
Какой же он все-таки идиот! Не знаю, стоит ли здесь что-то комментировать.
«…Когда патологоанатом Абрикосов А. И. позднее написал учебник «Частная патологическая анатомия», то единственной главой в двухтомнике, которую он отдал на сторону, была глава по сосудам. Ее написал другой профессор Н. Н. Аничков. В ней он прямо указал, что никакого атеросклероза изнашивания, который описывается в результативной части акта от 22 января 1924 года как абнутцунгссклерозе, не бывает. Подчеркну, очень удивительно: двухтомник пишет сам Абрикосов, и логично, чтобы патологоанатом давал свои представления не только по всем заболеваниям, но и своим языком, через взгляд именно специалиста по патологической анатомии. Но нет, именно эту одну главу пишет другой, хоть и мирового уровня специалист, даже не патологоанатом, а патофизиолог и патоморфолог атеросклероза».
Не вижу в этом вообще ничего странного. Возможно, академик Абрикосов считал, что есть люди, которые конкретно в этом вопросе разбираются лучше его.
«…Сам ли А. И. Абрикосов пригласил Николая Николаевича, останется тайной. Аничков пишет в этой главе, что теория изнашивания Тома, ангиомаляции, явилась полностью не состоявшейся уже в начале века, о чем не могли не знать все врачи и в 1924 году если и могли поставить диагноз «атеросклероз износа» то только под давлением».
«Начало века» - достаточно растяжимое понятие, лучше бы г-н Новоселов конкретную цитату привёл. А отвечу я словами самого Новоселова: «Итак, необычная и скоротечная болезнь пациента Ульянова исторически совпала во времени со становлением теории атеросклероза». Понимаете? Во время «становления теории», слова в диагнозе, которые современному врачу могут показаться странными и даже диковинными, - обычное дело. Да и прямые ошибки в диагнозе тоже.
«…Позднее, к 40-летию своей профессиональной деятельности академик А. И. Абрикосов написал объемные мемуары, в которых подробно рассказал обо всей своей жизни, упомянув массу мелких деталей. Вот только вскрытие В. И. Ульянова в книге лишь упоминается. Хотя, вроде как, важнейший эпизод… И «молчащие» мемуары, и учебник, в котором заменено авторство именно одной главы, укладываются в рамки следующего предположения. Алексей Иванович Абрикосов принял решение никоим образом не касаться темы атеросклероза».
В принципе, и на старуху бывает проруха, вполне возможно, что конкретно здесь г-н Новоселов прав, и неудачный термин «абнутцунгссклерозе», применённый в Акте о вскрытии тела Ленина, действительно ставил Абрикосова в двусмысленное положение.
«Власть предержащие могли расценить его слова как разглашение информации об истинной природе заболевания В. И. Ульянова».
А то же самое, только написанное в его книге другим человеком - стопроцентное алиби. Хитёр был Александр Иванович, ловко коммуняк надурил.
«Клиническое сообщество, получило диагноз от Политбюро, который долгие годы не подлежал обсуждению. Таким образом, всех нас лицемерно лишили права на истину».
А Вы, Валерий Михайлович, сидя на берегу неспешного Дуная, не тем же занимались? Вот проживи Лопухин чуть дольше, а Вы - сыграй за это время в ящик, кто бы глаза людям раскрыл?
Удивительный человек, конечно. Он ведь ещё и на племянницу Ленина - Ольгу Дмитриевну Ульянову - в суд подавал примерно с такими же предъявами. Да, некоторым людям точно - ссы в глаза…
Чтобы не терять нить рассказа, напоминаю: речь всё ещё идёт про того же академика Абрикосова.
«Молчание было самым главным компонентом безопасности семьи академика в те сложные годы. Трудно представить, что кто-то принявший участие в столь важном событии в истории страны и ни словом не обмолвился с женой, не передал ничего [интересного Новоселову, подразумевается] детям, даже когда они выросли. Это уже само по себе вызывает огромное удивление, но похоже, А. И. Абрикосов сделал правильный выбор, и, возможно, именно поэтому мне было с кем поговорить».
А иначе бы всех детей - под нож, ясное дело.
«Думаю, что великий ученый, родившийся в одной из самых богатых семей Российской империи, ограбленный режимом, лишенный всего, кроме науки, сконцентрировался на сохранении жизни своих близких и с головой ушел в работу».
Ни секунды не сомневаюсь, что этот Плохиш на месте Абрикосова думал бы только о дедушкиных конфетках (дед Абрикосова - основатель будущего комбината «Бабаевский»), но не нужно судить людей по себе, г-н Новоселов. Александр Иванович Абрикосов родился в семье предпринимателей, но уже в 1902 году был принят помощником прозектора на кафедру патологической анатомии Московского университета. Прикиньте: мог, не напрягаясь, сиживать в кафе на берегу неспешного Дуная, а выбрал работу в морге.
«Ему на момент смерти Ленина было уже 49 лет, он был зрелым человеком. Впереди у него было еще тридцать лет продуктивной работы, которая позволила ему создать школу отечественной патологической анатомии».
Да-да: а большевики этому только мешали.
«Следует заметить, что А. И. Абрикосова репрессии все-таки коснулись. Несмотря на всю его осторожность и преклонный возраст, в 1951 году он был отстранен от работы на своей кафедре в рамках «дела врачей». Предположу, что про него вспомнил Сталин. Вождь народов ничего не забывал…»
Ну не всем же выпадает счастье иметь память, как у доктора Новоселова. Оставим за скобками вопрос о том, нужно ли что-то вспоминать тому, кто ничего не забывает.
«Итак, покойному Ленину поставлен уникальный и несуществующий диагноз. На взгляд обывателя все выглядит очень правдоподобно, но любой человек, знакомый с патофизиологией атеросклероза, понимает, что перед ним выдумка, сляпанная на скорую руку. Комиссия состоит из лучших представителей науки того времени. Их опыт и знания не имеют аналогов. Они не могут не понимать, что подписывают филькину грамоту! Почему же они ее подписывают? Да просто потому, что им приказали подписать именно этот вывод, который был заранее подготовлен и спущен сверху».
Яркий пример апостериорного мышления от маэстро. Напоминаю, что по его же словам, в те года происходило только становление теории атеросклероза.
«Справедливости ради отметим, что не все, кто подписал акт, могли выявить столь вопиющий подлог. В комиссии были два наркома, один анатом, один антрополог, которые могли и не встречать таких пациентов на секции. А вот для оставшихся семерых подобного рода вскрытия были рутиной. Немецкий доктор Ферстер, которому было, в общем, все равно, уже паковал вещички и собирался домой…»
Как только Новоселов мысленно поставил себя на место Ферстера, сразу всё стало простым и понятным.
«…А что творилось в душе у оставшихся шестерых? Трое из них были большевиками и подчинялись партийной дисциплине - Розанов, Вейсброд, Елистратов. Из троих оставшихся - Абрикосов, Гетье, Осипов, подписали акт двое».
Ну что-ж, давайте разбираться с тем, как лихо раскидал автор одиннадцать человек на понимающих, и не понимающих.
«В усадьбе Горки на утро 22.01.1924 года присутствовало три врача Ферстер, Осипов, Елистратов, которые вечером предыдущего дня установили смерть пациента. В усадьбу утром были привезены: личный врач семьи Ульяновых Гетье, два наркома Семашко и Обух, врачи большевики Розанов и Вейсброд, анатом Бунак и антрополог Дешин, патанатом Абрикосов».
Сначала разберёмся с четырьмя непонятливыми.
1. Нарком здравоохранения Николай Александрович Семашко, насколько я знаю, с 1905 года врачебной практикой, действительно, не занимался.
2. Народным комиссаром чего? считает Новоселов Владимира Александровича Обуха, я не знаю. Вот его авторская справка, где о комиссарстве нет ни слова:
«Обух Владимир Александрович, 1870-1934, заведующий Мосздравотделом. Член партии большевиков с 1894 года, до 1917 года работал терапевтом в Первой градской больнице. Несмотря на участие Обуха в консультациях, назвать его лечащим врачом и консультантом пациента, нельзя. Присутствует в дневнике, по мнению автора, как представитель власти и участник контроля за проводимым лечением со стороны Политбюро».
Мнение г-на Новоселова может идти лесом, поскольку оно ни на чём не основано. А в Дневнике русским языком написано, например, следующее:
«Сегодня Обух, Осипов и Гетье решили прекратить давать пациенту хинин, временно».
Владимир Александрович, как видно из справки, практиковал до самой революции, и почему он отнесён автором к непонятливым, не понимаю уже я.
3. Анатом Виктор Валерианович Бунак был, в первую очередь, антропологом и вскрытиями трупов, скорее всего, на постоянной основе действительно не занимался.
4. А вот «антрополог» Александр Александрович Дёшин был чистейшим анатомом, одной из главных областей научных интересов которого было «изучение нервных путей спинного и головного мозга; усовершенствование методики их тонкого препарирования».
Чем не устроил г-на Новоселова профессор Дёшин, - загадка. Забавно, кстати, что его оценку «какой-то там анатом, что он мог видеть на своей секции» делает врач-геронтолог.
Теперь про «семь понимающих».
По большинству здесь и правда нет вопросов, но мне, например, не известно, откуда взяты сведения, что доктора Розанов и Елистратов были партийными. Может и были, я не знаю, но если Новоселов на этом основании отказывает людям в профессиональной порядочности, то он обязан был уточнить данный момент.
И, конечно, главный вопрос: каким образом в число тех, для кого вскрытие черепов «было рутиной» попал Фёдор Александрович Гетье? Чем он в этом плане лучше Обуха (я уж молчу про Дёшина)? А я скажу: только тем, что его подписи не оказалось под Актом вскрытия тела. Поэтому он для Новоселова всегда будет не просто «понимающим», а самым понимающим. Будь он хоть дворником.