Лучше поздно, чем никогда. Верона, какой я её увидела.
В начале ноября я сгоняла на четыре неполных дня в Италию. Просто была потребность ненадолго уехать из нашего сумасшедшего дома и пожить вольной жизнью. Мне было очень хорошо там одной, я уже давно поняла, что именно в Италию люблю ездить одна, без семьи. В этот раз я случайно сняла апартаменты вместо отеля, о чём узнала уже на месте, и познакомилась с удивительной хозяйкой, 65-летней негритянкой, танцующей джаз. Она закармливала меня фруктами и отпаивала кофе, а потом оставляла одну в большой, сверкающей чистотой квартире, где в уютной кухне, попивая чай, я смотрела в компьютер на своих далеких детей и дивилась стойкости их родителя, на голове которого они демонстрировали свои недюжинные хореографические таланты. Это было ново и приятно.
В поезде, закрывшись в одиноком купе, я вспомнила, что такое тишина. Это упоительное чувство вновь обретённого одиночества так переполнило меня, что уже одной дороги хватило бы на то, чтобы питать меня несколько недель. В пути я читала Муратова, его знаменитый труд "Образы Италии", который в последнее время неизменно сопровождает меня в поездках в эту чудесную страну. Для меня это идеальное чтиво: мне не хочется знать заранее все подробности того, что предстоит увидеть, это неинтересно, важнее получить общее представлении об истории этого места, приобщиться к его духу. Самое интересное в итальянских прогулках с Муратовым - несоответствие описанного и реального. Хотя упомянутые в книге памятники старины, произведения искусства, улицы, фонтаны, дворцы всё те же, город и люди по прошествии ста лет изменились очень сильно. И мне нравится смотреть из моей современности на Античность или Средневековье через эту, вставленную в промежутке, призму самого начала XX века. Читать, как на площади Эрбе крестьянки раскладывают зелень на своих лотках, или про офицера с волочащейся по земле саблей и купающихся в фонтане голых детей, а потом приходить и удивляться, что рынок никуда не делся, что вот он, на том же месте, но совсем другой, змеится проводами новейшей техники, лотками с мобильными телефонами, уживающимися с изделиями традиционных ремёсел. И фонтан XIV века находится на том же месте, но нет уже рядом маленькой тихой траттории, площадь полна народа, а там, где купались дети, туристы в наушниках, встав полукругом, внимательно слушают экскурсовода. Сравнивать современность с описаниями столетней давности также увлекательно, как сравнивать современные виды со старыми открытками.
Когда-то давно перед путешествиями я жадно изучала путеводители и собирала информацию о всех достопримечательностях, которые потом добросовестно обегала. Сейчас всё иначе. Я не хочу бегать, уткнувшись в путеводитель, вообще не хочу бегать. Моя нынешняя жизнь настолько полна беготни, что хочется на миг остановиться. Чувство, что нужно вот именно сейчас всё успеть, очень мешает жить, круговерть жизни не оставляет возможности хоть немного послушать себя, вообще вспомнить о себе, жизнь мелькает и стачивается, и так хочется сказать "стоп", и просто медленно и интересно пожить, прислушиваясь к своим желаниям, открывая что-то новое и радуясь этим открытиям.
Сейчас от путешествия мне нужно совсем не то, что раньше: с внешних впечатлений от места фокус сместился на внутренние, мне хочется не столько побольше узнать, сколько почувствовать, пережить новые ощущения или воскресить старые и давно забытые, собрать коллекцию прекрасных мгновений, восстать на время из пепла будничности.
От разных людей, путешествовавших по Италии, я не раз слышала, что в Вероне смотреть нечего, теперь я знаю, что это не так. Это интересный и живой город. Конечно, ему трудно соперничать с такими культурными центрами как Флоренция, Рим или Венеция, но он очень приятный, и, что самое для меня ценное, не наводнён туристами. Массово они мне встретились только под так называемым балконом Джульетты и на главной торговой улице via Mazzini. Во всех остальных местах это самый обыкновенный город, со спешащим на работу людом и школьниками с ранцами на спине, где не во всяком кафе персонал говорит по-английски и нет тех ужасных толп, от которых я шарахалась в культурных столицах.
Мне понравилась архитектурная пестрота этого города, наслоение разных эпох и культурных памятников. От римских времён здесь сохранилась триумфальная арка, большая арена, развалины театра и моста. От Средневековья целый ряд церквей, одна из самых ранних и самых красивых - Сан Дзено, построенная над могилой епископа Вероны, причисленного позже к лику святых. К тому же времени относятся Арки Скалигеров, готические усыпальницы могущественного в XIV веке рода, представители которого завоевали множество соседних городов и принимали у себя видных деятелей того времени: опального Данте, Джотто и многих других. И их замок Кастельвеккио, один из самых симпатичных музеев, в каких я когда-либо была. Тут множество дворцов эпохи Возрождения и барочных церквей, а также современных построек, и всё это гармонично перемежается друг с другом.
Подборка моих фотографий, сделанных в Вероне, вряд ли может дать полное представление о городе. И не только потому, что многое я не успела увидеть, просто мне в последнее время неинтересно фотографировать достопримечательности ради них самих, и во многих важных местах я вообще не доставала фотоаппарат, зато не ленилась лезть в сумку, чтобы сфотографировать, например, такого ангела, сочиняющего кому-то (должно быть, утешительную) СМСку...
Или такую абстракцию.
Это стенд для плакатов у церкви Сан Фермо с налепленным на нём скотчем, который напомнил мне смайл и заставил улыбнуться с мыслью о дочери, по которой я уже начинала скучать, она у меня большая любительнице смайликов. В тот тихий романтичный вечер, в который я праздновала своё одиночество, этот скотчевый смайлик по соседству со старинным романским крестом показался мне умилительным.
У той же церкви влюблённая пара, уж и не знаю, местная ли или прибывшая в Верону с паломничеством, нашла уединённое место для поцелуев под старой фреской, не замечая, что на них с хитрой ухмылкой поглядывает вырезанная из камня физиономия, перевидавшая множество таких пар, а за одно и я.
Старинная стена, увитая кабелем.
Видавший виды готический палаццо, коих в городе немало, устало взирающий на нервное перемещение современных монстров с горящими глазами.
Просто обшарпанная красота.
Одна из веронских крыш. Я вышла на неё из музейного зала, где смотрела выставку про кошек.
А это одна из главных достопримечательностей города - Арена, построенная в I веке. Я жила в двух шагах от неё и каждое день любовалась жаркими лоскутами света, на соседних домах, проникающего сквозь арки маленького сохранившегося фрагмента внешней стены.
Арена после уборки. Маленькие аккуратные кучки мусора напротив каждой арки выглядели весьма живописно.
А так арена выглядит изнутри, у неё полностью сохранилась кавея: 44 ряда зрительных мест. Всего здесь помещалось 30 000 зрителей.
Там, где когда-то гибли быки и гладиаторы, а потом горели еретики, теперь задорно носятся детишки.
Ещё один кусочек времён Древнего Рима: голубь в одной из арок Porta Borsari.
А эта фотография вполне могла бы иллюстрировать столетние записки Муратова.
Ночная Верона мне понравилась даже больше дневной. Два дня из четырёх я уезжала в соседние города и возвращалась уже вечером, а потом гуляла в ночи.
Нахмуренный Дант в центре небольшой площади Синьории. В Вероне, у Скалигеров, он нашёл своё первое прибежище после изгнания и прожил много лет в одном из дворцов на этой самой площади.
Мальчишки носятся при свете фонарей. В ту ночь был Хэллоувин, и многие дети расхаживали по улицам в плащах и остроконечных шляпах.
В первый же вечер я случайно забрела во двор с домом Джульетты. Это было единственное разочарование за всю поездку, хотя двор и старинный дом могли бы показаться очень симпатичными, не будь они культовым местом. Как принято в таких местах, здесь был свой объект поклонения, с которым совершался магический ритуал, и лавка с розовыми пластиковыми безделушками. Во всём дворе негде было яблоку упасть, а к местной иконе, маленькой бронзовой статуе Джульетты с начищенными до блеска грудями, тянулась отдельная очередь. Не в силах сопротивляться натиску, Джульетта каждую минуту отдавала свои девичьи прелести во власть новых рук. Двор светился десятками экранов телофон и планшетов, документировавших моменты обладания, гарантирующие пожизненную благосклонность Амура.
Это тень Джульетты (уже второй, у первой грудь протёрлась до дыр).
А это сама Джульетта делает сэлфи для Ромео.
По соседству с маленькой площадью Синьории находится площадь Эрбе, с тем самым описанным Муратовым фонтаном Девы Марии и шумным галдящим рынком. Дева Мария в девичестве была римской античной статуей, в XIV веке по воле самого могущественного из Скалигеров Консиньорио I она обзавелась головой, короной и руками и с тех пор стоит над журчащими струями фонтана, низвергающимися в одну из порфировых чаш, позаимствованных из местных римских терм.
Богородицу охраняет венецианский лев (Верона более 400 лет была под властью Венеции)
и развлекают уличные музыканты.
Набережная, а за ней античный театр.
В последний день я до него добрела.
Вид с него на Верону.
В Вероне множество симпатичных церквей, раглядывать фигурки на капителях, тимпанах, порталах - отдельное удовольствие. Я люблю несовершенную романскую или раннеготическую скульптуру, в ней есть что-то детское, живое, несмотря на застылость форм.
Очень трогательны львы, на которых покоятся колонны портиков сразу нескольких веронских церквей. Причина неравномерного износа скульптур - не только эрозия, но и тысячи детских ножек и поп, на протяжении веков обтиравших довольно мягкий розовый туф. Был бы со мной Яша, он бы тоже внёс свою лепту в этот многовековой процесс.
Апостолы внутри той же церкви св. Зенона.
Фрески Вероны многочисленны и разнообразны, но я, к сожалению, их почти не фотографировала.
Кое-где видно сразу несколько слоёв.
А это частично утраченная фреска Пизанелло "Св. Георгий, освобождающий принцессу" из церкви св. Анастасии.
Вот она вблизи.
Пизанелло жил первой половине XV века, был очень популярен и работал во многих городах нынешней северной Италии. Но ему не повезло, из его многочисленных фресок сохранились только две, обе находятся в веронских церквях. Он последний значительный представитель интернациональной готики, преодолевший ее в своих зрелых портретах и медалях. В эту поездку я впервые серьёзно обратила на него внимание, до Вероны Пизанелло был для меня лишь именем, одним из сотен, которые хранит моя память. Ещё я помнила венский портрет императора Сигизмунда в смешной шапке.
По возвращении я обнаружила у мастера множество прекрасных графических портретов и восхитительные наброски животных, находящиеся в основном в Лувре. Вот несколько примеров.
В церкви св. Анастасии, где когда-то работал над фреской Пизанелло, веком спустя поселился такой человек. Такие же голые коленки я видела во многих веронских витринах - мода на драные джинсы возвращается.
Сама церковь очень нарядная.
Особое впечатление на меня произвёл музей Кастельвеккио, бывшая резиденция Скалигеров. Кажется, я впервые была в художественной галерее, расположенной в средневековом замке. Там нет привычных бесконечных залов с картинами, от которых после нескольких часов хождения хочется бежать даже мне, большой любительнице живописи. В Кастельвеккио не успеваешь устать: картины развешаны в разных частях замка и чтобы увидеть всё, нужно брести по нему многочисленными лестницами и переходами, так что впечатления от картин перемежаются с прогулками под открытым небом между гибеллинскими зубцами, где воркуют голуби и открываются восхитительные виды на город. Это было просто волшебное переживание.
Здесь же находятся оригиналы статуй с гробниц семейства Скалигеров: на фото Мастино II и Кангранде I.
Сами гробницы находятся неподалёку от площади Эрбе и Синьории и поражают своим готическим величием.
Посетитель музея.
Среди средневековой красоты Кастельвеккио я обнаружила произведения многих известных художников: раннего Пизанелло, Мантеньи, Джованни Беллини... и даже Рубенса. Я знала, что он в начале своей карьеры служил у мантуанского герцога и видела его картины в бывшей резиденции рода Гонзага в Мантуе, здесь же его встретить было сюрпризом.
Рубенс, "Портрет дамы"
Ранний Пизанелло, "Мадонна с куропаткой"
Мадонны Джованни Беллини
Мантенья, "Святое семейство и неизвестная святая"
Ещё музей богат средневековыми фресками, перенесёнными сюда из разных мест.
Не во всяком музее можно заглянуть под фрески и увидеть предварительно нанесённый рисунок: некоторые фрески сняли слоями, так что видны этапы работы.
Но самый главный сюрприз ждал меня впереди.
Этот "Портрет мальчика с детским рисунком" кисти жившего в XVI веке художника Карото известен многим, это первое изображение детского рисунка в живописи. О происхождении полотна ничего неизвестно, и уже не одно десятилетие искусствоведы пытаются найти к нему ключ. Он же 50 лет назад подтолкнул британского педиатра Гарри Ангельмана к написанию научной работы об обнаруженном им синдроме, который он назвал "синдромом счастливой марионетки". Я давно люблю этот портрет, но совершенно не помнила, где он висит. И чуть не завизжала от радости, когда пройдя через очередной кусок "голубятни", на входе в новый зал увидела его! Как любят сейчас говорить, "это сделало мой день." И даже всю поездку. Мне стало неудержимо весело и радостно. И как же хорошо, что это был сюрприз!
Я успела вовремя с ним встретиться: через две с половиной недели после этой встречи, уже дома, я узнала о том, что музей ограбили и унесли оттуда всё самое ценное: вместе с Пизанелло, Беллини, Мантеньей, Тинторетто и Рубенсом того самого мальчика, и неизвестно, доведётся ли кому-нибудь увидеть его снова.
Вот тут есть перечень украденных картин с изображениями. О том же по-русски.
И напоследок - попавшиеся мне кусочки России в Вероне.
В самом начале своих блужданий я набрела на маленькую, метра два на два, часовню с русской женщиной в платке, продающей образки и, если верить надписи, знающей ответы на многие вопросы.
А это русский пирог, названный так по форме "типичного русского головного убора" - колпака (чего только не узнаешь!), который в англоязычной версии преобразован в "Russian shapka".
И совсем уж в конце - два автопортрета, сделанных в Вероне. Я не люблю себя фотографировать (особенно на фоне достопримечательностей), зато люблю тени и отражения. В этот раз были тени.
В поезде, закрывшись в одиноком купе, я вспомнила, что такое тишина. Это упоительное чувство вновь обретённого одиночества так переполнило меня, что уже одной дороги хватило бы на то, чтобы питать меня несколько недель. В пути я читала Муратова, его знаменитый труд "Образы Италии", который в последнее время неизменно сопровождает меня в поездках в эту чудесную страну. Для меня это идеальное чтиво: мне не хочется знать заранее все подробности того, что предстоит увидеть, это неинтересно, важнее получить общее представлении об истории этого места, приобщиться к его духу. Самое интересное в итальянских прогулках с Муратовым - несоответствие описанного и реального. Хотя упомянутые в книге памятники старины, произведения искусства, улицы, фонтаны, дворцы всё те же, город и люди по прошествии ста лет изменились очень сильно. И мне нравится смотреть из моей современности на Античность или Средневековье через эту, вставленную в промежутке, призму самого начала XX века. Читать, как на площади Эрбе крестьянки раскладывают зелень на своих лотках, или про офицера с волочащейся по земле саблей и купающихся в фонтане голых детей, а потом приходить и удивляться, что рынок никуда не делся, что вот он, на том же месте, но совсем другой, змеится проводами новейшей техники, лотками с мобильными телефонами, уживающимися с изделиями традиционных ремёсел. И фонтан XIV века находится на том же месте, но нет уже рядом маленькой тихой траттории, площадь полна народа, а там, где купались дети, туристы в наушниках, встав полукругом, внимательно слушают экскурсовода. Сравнивать современность с описаниями столетней давности также увлекательно, как сравнивать современные виды со старыми открытками.
Когда-то давно перед путешествиями я жадно изучала путеводители и собирала информацию о всех достопримечательностях, которые потом добросовестно обегала. Сейчас всё иначе. Я не хочу бегать, уткнувшись в путеводитель, вообще не хочу бегать. Моя нынешняя жизнь настолько полна беготни, что хочется на миг остановиться. Чувство, что нужно вот именно сейчас всё успеть, очень мешает жить, круговерть жизни не оставляет возможности хоть немного послушать себя, вообще вспомнить о себе, жизнь мелькает и стачивается, и так хочется сказать "стоп", и просто медленно и интересно пожить, прислушиваясь к своим желаниям, открывая что-то новое и радуясь этим открытиям.
Сейчас от путешествия мне нужно совсем не то, что раньше: с внешних впечатлений от места фокус сместился на внутренние, мне хочется не столько побольше узнать, сколько почувствовать, пережить новые ощущения или воскресить старые и давно забытые, собрать коллекцию прекрасных мгновений, восстать на время из пепла будничности.
От разных людей, путешествовавших по Италии, я не раз слышала, что в Вероне смотреть нечего, теперь я знаю, что это не так. Это интересный и живой город. Конечно, ему трудно соперничать с такими культурными центрами как Флоренция, Рим или Венеция, но он очень приятный, и, что самое для меня ценное, не наводнён туристами. Массово они мне встретились только под так называемым балконом Джульетты и на главной торговой улице via Mazzini. Во всех остальных местах это самый обыкновенный город, со спешащим на работу людом и школьниками с ранцами на спине, где не во всяком кафе персонал говорит по-английски и нет тех ужасных толп, от которых я шарахалась в культурных столицах.
Мне понравилась архитектурная пестрота этого города, наслоение разных эпох и культурных памятников. От римских времён здесь сохранилась триумфальная арка, большая арена, развалины театра и моста. От Средневековья целый ряд церквей, одна из самых ранних и самых красивых - Сан Дзено, построенная над могилой епископа Вероны, причисленного позже к лику святых. К тому же времени относятся Арки Скалигеров, готические усыпальницы могущественного в XIV веке рода, представители которого завоевали множество соседних городов и принимали у себя видных деятелей того времени: опального Данте, Джотто и многих других. И их замок Кастельвеккио, один из самых симпатичных музеев, в каких я когда-либо была. Тут множество дворцов эпохи Возрождения и барочных церквей, а также современных построек, и всё это гармонично перемежается друг с другом.
Подборка моих фотографий, сделанных в Вероне, вряд ли может дать полное представление о городе. И не только потому, что многое я не успела увидеть, просто мне в последнее время неинтересно фотографировать достопримечательности ради них самих, и во многих важных местах я вообще не доставала фотоаппарат, зато не ленилась лезть в сумку, чтобы сфотографировать, например, такого ангела, сочиняющего кому-то (должно быть, утешительную) СМСку...
Или такую абстракцию.
Это стенд для плакатов у церкви Сан Фермо с налепленным на нём скотчем, который напомнил мне смайл и заставил улыбнуться с мыслью о дочери, по которой я уже начинала скучать, она у меня большая любительнице смайликов. В тот тихий романтичный вечер, в который я праздновала своё одиночество, этот скотчевый смайлик по соседству со старинным романским крестом показался мне умилительным.
У той же церкви влюблённая пара, уж и не знаю, местная ли или прибывшая в Верону с паломничеством, нашла уединённое место для поцелуев под старой фреской, не замечая, что на них с хитрой ухмылкой поглядывает вырезанная из камня физиономия, перевидавшая множество таких пар, а за одно и я.
Старинная стена, увитая кабелем.
Видавший виды готический палаццо, коих в городе немало, устало взирающий на нервное перемещение современных монстров с горящими глазами.
Просто обшарпанная красота.
Одна из веронских крыш. Я вышла на неё из музейного зала, где смотрела выставку про кошек.
А это одна из главных достопримечательностей города - Арена, построенная в I веке. Я жила в двух шагах от неё и каждое день любовалась жаркими лоскутами света, на соседних домах, проникающего сквозь арки маленького сохранившегося фрагмента внешней стены.
Арена после уборки. Маленькие аккуратные кучки мусора напротив каждой арки выглядели весьма живописно.
А так арена выглядит изнутри, у неё полностью сохранилась кавея: 44 ряда зрительных мест. Всего здесь помещалось 30 000 зрителей.
Там, где когда-то гибли быки и гладиаторы, а потом горели еретики, теперь задорно носятся детишки.
Ещё один кусочек времён Древнего Рима: голубь в одной из арок Porta Borsari.
А эта фотография вполне могла бы иллюстрировать столетние записки Муратова.
Ночная Верона мне понравилась даже больше дневной. Два дня из четырёх я уезжала в соседние города и возвращалась уже вечером, а потом гуляла в ночи.
Нахмуренный Дант в центре небольшой площади Синьории. В Вероне, у Скалигеров, он нашёл своё первое прибежище после изгнания и прожил много лет в одном из дворцов на этой самой площади.
Мальчишки носятся при свете фонарей. В ту ночь был Хэллоувин, и многие дети расхаживали по улицам в плащах и остроконечных шляпах.
В первый же вечер я случайно забрела во двор с домом Джульетты. Это было единственное разочарование за всю поездку, хотя двор и старинный дом могли бы показаться очень симпатичными, не будь они культовым местом. Как принято в таких местах, здесь был свой объект поклонения, с которым совершался магический ритуал, и лавка с розовыми пластиковыми безделушками. Во всём дворе негде было яблоку упасть, а к местной иконе, маленькой бронзовой статуе Джульетты с начищенными до блеска грудями, тянулась отдельная очередь. Не в силах сопротивляться натиску, Джульетта каждую минуту отдавала свои девичьи прелести во власть новых рук. Двор светился десятками экранов телофон и планшетов, документировавших моменты обладания, гарантирующие пожизненную благосклонность Амура.
Это тень Джульетты (уже второй, у первой грудь протёрлась до дыр).
А это сама Джульетта делает сэлфи для Ромео.
По соседству с маленькой площадью Синьории находится площадь Эрбе, с тем самым описанным Муратовым фонтаном Девы Марии и шумным галдящим рынком. Дева Мария в девичестве была римской античной статуей, в XIV веке по воле самого могущественного из Скалигеров Консиньорио I она обзавелась головой, короной и руками и с тех пор стоит над журчащими струями фонтана, низвергающимися в одну из порфировых чаш, позаимствованных из местных римских терм.
Богородицу охраняет венецианский лев (Верона более 400 лет была под властью Венеции)
и развлекают уличные музыканты.
Набережная, а за ней античный театр.
В последний день я до него добрела.
Вид с него на Верону.
В Вероне множество симпатичных церквей, раглядывать фигурки на капителях, тимпанах, порталах - отдельное удовольствие. Я люблю несовершенную романскую или раннеготическую скульптуру, в ней есть что-то детское, живое, несмотря на застылость форм.
Очень трогательны львы, на которых покоятся колонны портиков сразу нескольких веронских церквей. Причина неравномерного износа скульптур - не только эрозия, но и тысячи детских ножек и поп, на протяжении веков обтиравших довольно мягкий розовый туф. Был бы со мной Яша, он бы тоже внёс свою лепту в этот многовековой процесс.
Апостолы внутри той же церкви св. Зенона.
Фрески Вероны многочисленны и разнообразны, но я, к сожалению, их почти не фотографировала.
Кое-где видно сразу несколько слоёв.
А это частично утраченная фреска Пизанелло "Св. Георгий, освобождающий принцессу" из церкви св. Анастасии.
Вот она вблизи.
Пизанелло жил первой половине XV века, был очень популярен и работал во многих городах нынешней северной Италии. Но ему не повезло, из его многочисленных фресок сохранились только две, обе находятся в веронских церквях. Он последний значительный представитель интернациональной готики, преодолевший ее в своих зрелых портретах и медалях. В эту поездку я впервые серьёзно обратила на него внимание, до Вероны Пизанелло был для меня лишь именем, одним из сотен, которые хранит моя память. Ещё я помнила венский портрет императора Сигизмунда в смешной шапке.
По возвращении я обнаружила у мастера множество прекрасных графических портретов и восхитительные наброски животных, находящиеся в основном в Лувре. Вот несколько примеров.
В церкви св. Анастасии, где когда-то работал над фреской Пизанелло, веком спустя поселился такой человек. Такие же голые коленки я видела во многих веронских витринах - мода на драные джинсы возвращается.
Сама церковь очень нарядная.
Особое впечатление на меня произвёл музей Кастельвеккио, бывшая резиденция Скалигеров. Кажется, я впервые была в художественной галерее, расположенной в средневековом замке. Там нет привычных бесконечных залов с картинами, от которых после нескольких часов хождения хочется бежать даже мне, большой любительнице живописи. В Кастельвеккио не успеваешь устать: картины развешаны в разных частях замка и чтобы увидеть всё, нужно брести по нему многочисленными лестницами и переходами, так что впечатления от картин перемежаются с прогулками под открытым небом между гибеллинскими зубцами, где воркуют голуби и открываются восхитительные виды на город. Это было просто волшебное переживание.
Здесь же находятся оригиналы статуй с гробниц семейства Скалигеров: на фото Мастино II и Кангранде I.
Сами гробницы находятся неподалёку от площади Эрбе и Синьории и поражают своим готическим величием.
Посетитель музея.
Среди средневековой красоты Кастельвеккио я обнаружила произведения многих известных художников: раннего Пизанелло, Мантеньи, Джованни Беллини... и даже Рубенса. Я знала, что он в начале своей карьеры служил у мантуанского герцога и видела его картины в бывшей резиденции рода Гонзага в Мантуе, здесь же его встретить было сюрпризом.
Рубенс, "Портрет дамы"
Ранний Пизанелло, "Мадонна с куропаткой"
Мадонны Джованни Беллини
Мантенья, "Святое семейство и неизвестная святая"
Ещё музей богат средневековыми фресками, перенесёнными сюда из разных мест.
Не во всяком музее можно заглянуть под фрески и увидеть предварительно нанесённый рисунок: некоторые фрески сняли слоями, так что видны этапы работы.
Но самый главный сюрприз ждал меня впереди.
Этот "Портрет мальчика с детским рисунком" кисти жившего в XVI веке художника Карото известен многим, это первое изображение детского рисунка в живописи. О происхождении полотна ничего неизвестно, и уже не одно десятилетие искусствоведы пытаются найти к нему ключ. Он же 50 лет назад подтолкнул британского педиатра Гарри Ангельмана к написанию научной работы об обнаруженном им синдроме, который он назвал "синдромом счастливой марионетки". Я давно люблю этот портрет, но совершенно не помнила, где он висит. И чуть не завизжала от радости, когда пройдя через очередной кусок "голубятни", на входе в новый зал увидела его! Как любят сейчас говорить, "это сделало мой день." И даже всю поездку. Мне стало неудержимо весело и радостно. И как же хорошо, что это был сюрприз!
Я успела вовремя с ним встретиться: через две с половиной недели после этой встречи, уже дома, я узнала о том, что музей ограбили и унесли оттуда всё самое ценное: вместе с Пизанелло, Беллини, Мантеньей, Тинторетто и Рубенсом того самого мальчика, и неизвестно, доведётся ли кому-нибудь увидеть его снова.
Вот тут есть перечень украденных картин с изображениями. О том же по-русски.
И напоследок - попавшиеся мне кусочки России в Вероне.
В самом начале своих блужданий я набрела на маленькую, метра два на два, часовню с русской женщиной в платке, продающей образки и, если верить надписи, знающей ответы на многие вопросы.
А это русский пирог, названный так по форме "типичного русского головного убора" - колпака (чего только не узнаешь!), который в англоязычной версии преобразован в "Russian shapka".
И совсем уж в конце - два автопортрета, сделанных в Вероне. Я не люблю себя фотографировать (особенно на фоне достопримечательностей), зато люблю тени и отражения. В этот раз были тени.