Смерть побеждается только словом
Смерть побеждается только словом
Юрий Кувалдин жил на своем собственном материке
Юрий Кувалдин любил основательность, монументальность, прочность. Книги должны, сияя, как великолепные суда, отправляться в неизвестную вечность. Все книги Кувалдина оформлены были его сыном, ярким художником Александром Трифоновым. Логично, что и памятный том, выпущенный художником, дан с той мерой монументальной прочности, какой отличались издания писателя.
Кувалдин утверждал, что ненаписанного не существует, оно растворяется в повседневном мелькании, пестром и быстром, а потом спохватишься - и нету ничего. Литература же, фиксируя явь, сохраняет ее. Документы человечества записаны ею. И Кувалдин жил на этом материке литературы. Сочиняя ежедневно, по строчке, по буковке, созидая ее - вечную литературу. Погружаясь в слои издательского дела, кропотливо выпуская журнал «Наша улица», номер за номером.
Том составлен любовно. Суть его Александр Трифонов объясняет во вступительном слове. И дальше разворачивается широкими лентами жизнь писателя. Жизнь, отраженная в других, жизнь, словно проведенная через множество других жизней. Почти всегда - ярких. Яркое тянется к яркому, как же иначе?
Кувалдин работал со многими. Вот Геннадий Калашников, чьи книги Кувалдин выпускал на переломе 90-х, когда поэзия и вовсе перестала выходить. Это воспоминания. Но некоторые из них написаны теми, кто умер раньше Кувалдина. Фазиль Искандер рассказывает о первой книге Кувалдина «Улица Мандельштама». Писатель был влюблен в этого поэта, мог, совершая с кем-нибудь прогулку по Москве, остановиться и начать читать. Александр Тимофеевский показывает, как счастье может разливаться в недрах страниц. Кирилл Ковальджи вспоминает о взаимодействии с Львом Разгоном и Семеном Липкиным. Евгений Бачурин словно исполняет на гитаре свою мемуарную часть.
Евгений Рейн обозначает Кувалдина как человека особого. Память копится слоями: Юрий Крохин, долго, почти всю жизнь друживший с Кувалдиным, разворачивает галерею портретов, показывая, как влияют друг на друга люди, живущие творчеством. Трогательно звучат воспоминания Александра Чутко. Кувалдин мог стать актером и занимался в студиях как раз вместе с Чутко. Нина Краснова вспоминает, сколько всего было связано у нее с замечательным писателем, и показывает вместе с тем, как стоит правильно оценивать человека.
Лица, судьбы. Вершины. Кувалдин много их взял.
Слово Ваграма Кеворкова согрето теплом юмора, Людмила Осокина представит свою мистику видения человека и писателя. «Дедушка, торт и кот» - живой и трогательный рассказ внучки Кувалдина сплетен из тоненьких, сияющих ниточек памяти.
А смерть? Возможно, только так и побеждается она: словом.
Александр Балтин
Смерть побеждается только словом / Non-fiction / Независимая газета
Юрий Кувалдин жил на своем собственном материке
www.ng.ru
Юрий Кувалдин жил на своем собственном материке
Юрий Кувалдин любил основательность, монументальность, прочность. Книги должны, сияя, как великолепные суда, отправляться в неизвестную вечность. Все книги Кувалдина оформлены были его сыном, ярким художником Александром Трифоновым. Логично, что и памятный том, выпущенный художником, дан с той мерой монументальной прочности, какой отличались издания писателя.
Кувалдин утверждал, что ненаписанного не существует, оно растворяется в повседневном мелькании, пестром и быстром, а потом спохватишься - и нету ничего. Литература же, фиксируя явь, сохраняет ее. Документы человечества записаны ею. И Кувалдин жил на этом материке литературы. Сочиняя ежедневно, по строчке, по буковке, созидая ее - вечную литературу. Погружаясь в слои издательского дела, кропотливо выпуская журнал «Наша улица», номер за номером.
Том составлен любовно. Суть его Александр Трифонов объясняет во вступительном слове. И дальше разворачивается широкими лентами жизнь писателя. Жизнь, отраженная в других, жизнь, словно проведенная через множество других жизней. Почти всегда - ярких. Яркое тянется к яркому, как же иначе?
Кувалдин работал со многими. Вот Геннадий Калашников, чьи книги Кувалдин выпускал на переломе 90-х, когда поэзия и вовсе перестала выходить. Это воспоминания. Но некоторые из них написаны теми, кто умер раньше Кувалдина. Фазиль Искандер рассказывает о первой книге Кувалдина «Улица Мандельштама». Писатель был влюблен в этого поэта, мог, совершая с кем-нибудь прогулку по Москве, остановиться и начать читать. Александр Тимофеевский показывает, как счастье может разливаться в недрах страниц. Кирилл Ковальджи вспоминает о взаимодействии с Львом Разгоном и Семеном Липкиным. Евгений Бачурин словно исполняет на гитаре свою мемуарную часть.
Евгений Рейн обозначает Кувалдина как человека особого. Память копится слоями: Юрий Крохин, долго, почти всю жизнь друживший с Кувалдиным, разворачивает галерею портретов, показывая, как влияют друг на друга люди, живущие творчеством. Трогательно звучат воспоминания Александра Чутко. Кувалдин мог стать актером и занимался в студиях как раз вместе с Чутко. Нина Краснова вспоминает, сколько всего было связано у нее с замечательным писателем, и показывает вместе с тем, как стоит правильно оценивать человека.
Лица, судьбы. Вершины. Кувалдин много их взял.
Слово Ваграма Кеворкова согрето теплом юмора, Людмила Осокина представит свою мистику видения человека и писателя. «Дедушка, торт и кот» - живой и трогательный рассказ внучки Кувалдина сплетен из тоненьких, сияющих ниточек памяти.
А смерть? Возможно, только так и побеждается она: словом.
Александр Балтин
Смерть побеждается только словом / Non-fiction / Независимая газета
Юрий Кувалдин жил на своем собственном материке
www.ng.ru