Предворяя пятницу. А.Гитович

Feb 26, 2009 14:56

Александр Гитович
1909, Смоленск - 1966

В послевоенные годы, в период бурного цветения советско-китайской дружбы, Гитович на сравнительно короткое время превратился в основного переводчика китайской поэзии - от Цюй Юаня, первого достоверно известного по имени китайского поэта, жившего в 3-4 веках до Р. X., и до самых современных, включая Го Можо и неизбежного Мао Цзэдуна. В книге “Из китайской и корейской поэзии”, вышедшей в Москве в 1958 году, больше пятисот страниц, и все переводы - Гитовича. Отдельными изданиями в его переводах выходили Ли Бо, Ду Фу, Ван Вэй. Переводами этими зачитывались, хотя все отлично знали, что переводит Гитович с подстрочников. Его собственное стихотворение, посвященное академику-японисту Н. И. Конраду, снабжено эпиграфом из Арс. Тарковского: “Для чего я лучшие годы / Продал за чужие слова? / Ах, восточные переводы, / Как болит от вас голова!” - и его стоит процитировать целиком:

Другу
Б.М. Лихареву
Если, бросив дурные привычки,
Ты в иные поверишь пути,
Мы поедем с тобой в электричке,
Чтобы сказочный терем найти.

Я заранее ставлю в известность
Человека, такого, как ты,
Что приедем мы в дачную местность
В самый полдень ее суеты.

Но тотчас же за пыльным вокзалом,
Миновав овощные ларьки,
Мы пройдем к чудесам небывалым,
Но реальным - всему вопреки.

Видишь издали, в солнечном блеске,
Как в окне устремившийся день
Очертил на сквозной занавеске
Знаменитого профиля тень.

Нам остались забор и лужайка,
Чтобы все повидать наконец,
Чтобы вышла седая Хозяйка,
Приглашая гостей во дворец.

Ты забудешь вокзал и киоски,
Ахнув, словно в кино детвора:
Почему на высокой прическе
Не надета корона с утра?

Все забудешь ты в этом чертоге,
Где сердца превращаются в слух,
Подивясь на волшебные строки,
На ее верноподданных слуг.

Нет, на старость они не похожи,
Потому что сюда, в кабинет,
Или Смерть, или Молодость вхожи,
Но для Старости доступа нет.

Может, песню ты сложишь про это,
Чтоб друзья подивиться могли,
Как спокойная гордость поэта
Стала гордостью русской земли.
1960

Памяти Анны Ахматовой
Дружите с теми, кто моложе вас, -
А то устанет сердце от потерь,
Устанет бедный разум каждый раз
В зловещую заглядывая дверь,
Уныло думать на пороге тьмы,
Что фильм окончен, и погас экран,
И зрители расходятся, а мы
Ожесточаемся от новых ран.
1966

Анне Ахматовой
Где Вы, Акума, -
бесценное, сложное слово -
Запад не в силах
судить откровенно и смело:
Скулы Востока -
они и добры, и суровы
Или лукавы, -
но это их частное дело.

Где ж наши стены?
Где Крепость из камня и горя?
Где бастионы
на Западе и на Востоке?
Реки ликуют,
бегущие к дальнему морю,
Зная, какие
предшествуют рекам притоки.
2/VI-60 г.

Из цикла "Кремень и огонь"

Анне Ахматовой
Аддис-Абеба город роз...
Н.С.Гумилев
1
А что, если я Вам стихи сочиню,
На память, подобно кремню и огню, -
На память, которая выше всего, -
А что, коль свершится сие колдовство?

А что, если я Вам скажу напрямик,
Хотя бы как тайну, хотя бы на миг:
Мгновенье - да сбудется воля его!
А что, коль свершится сие колдовство?

Торжественный хор мне поет в тишине
О том, что таится в кремне и в огне.
Вы властью своей пожелали его.
А что, если это мое торжество?

2
Кремень и огонь - это каменный век:
Их свел воедино тогда человек,
Он вышиб ту искру - кремня и огня,
Он вышиб ту искру - для Вас и меня

Кремень и огонь - до скончания лет:
Дуэльный в поэта глядит пистолет,
И нет короля, и заступника нет -
Он сделает дело свое, пистолет.

Кремень и огонь - на шестом этаже
Такое уже совершили в душе,
Что эта душа говорит: не жалей -
Не надо заступников и королей.

3
Пусть наши друзья, презирая рабов,
Восстанут на миг из сосновых гробов,
И я поклонюсь им, и руки пожму,
Чтоб вместе уйти в непроглядную тьму.

Пускай Вы бывали, где я не бывал.
Меня убивали - и я убивал,
Чтоб песенку спеть, от рабов вдалеке,
На русском, на гордом моем языке.

4
апрель 1930 г.
Ему послужили Огонь и Кремень
Оружием в тот нескончаемый день.

Последняя Храбрость в угрюмом раю,
Последняя Хитрость в последнем бою.

И стал этот выстрел, свободу суля,
Победой Поэзии в сердце Кремля.

Но долго ли длилось сие торжество? -
Тюремщик - по-царски - прощает его:

Тюремщик его подымает на щит -
И сердце не бьется, и разум молчит.

5
Знаете забавные занятья -
Нарядить кого-нибудь шутом,
А потом встречать его по платью,
В нашем странном веке золотом.

Сколько надо разума и силы,
Чтобы вовремя уйти во тьму:
Человека в раннюю могилу
Провожают все же по уму.

6
1 декабря 1934 г.
...А было то в пятницу, или в четверг,
Но свет коммунизма над Смольным померк.

В глаза не посмели ему посмотреть -
В затылок ему предназначили смерть,

В затылок народа, в затылок борца,
По каторжной воле Вождя и Отца,

Которому вбил или кол, или крест
Двадцатый, еще не свершившийся Съезд.

7
Я вам написал про Огонь и Кремень,
Про черную полночь и солнечный день.

Я вам написал про Кремень и Огонь,
Которые нас не спасли от погонь.

Которые нас не спасут никогда.
Налево - беда и направо - беда.

Надпись на книге <Лирика китайских классиков>

Н.И. Конраду

Верю я, что оценят потомки
Строки ночью написанных книг, -
Нет, чужая душа не потемки,
Если светится мысли ночник.

И, подвластные вечному чувству,
Донесутся из мрака времен -
Трепет совести, тщетность искусства
И подавленной гордости стон.

1961

Эпиграф
Как много наших
Сверстников суровых,

Людей непьющих,
Сытых и здоровых,

Всегда и всюду
Поучавших нас,

Ушли во тьму -
Их огонек погас...

Уже я прожил
Больше полстолетья,

Но, открывая
Новую тетрадь,

Я повторяю:
Надо жить на свете,

Чтобы учиться,
А не поучать.

Клеветникам
Сыны фантастической фальши
С помесячной вашей зарплатой,
Какой из меня шифровальщик?
Какой из меня соглядатай?

Уж если хотите - я атом
Той самой Советской державы:
Я был и остался солдатом
Ее Вдохновенья и Славы.

Вы - сыщики - знали об этом,
Что, горькое горе изведав,
Я был и остался поэтом,
Когда истребляли поэтов.

В бессмысленной вашей работе,
Лишенной малейшего чувства,
Кого и куда вы зовете,
Внебрачные дети искусства?

Людей моего поколенья,
Когда мы детьми еще были,
Незримо воспитывал Ленин,
И мы этих лет не забыли.

Я слушаю песню чужую, -
Ни слова я в ней не приемлю,
И старые кости сложу я
В мою материнскую землю.

1962

М.А. Светлову

Все делил ты
С добрыми друзьями,
С ними вместе
Был и пьян и сыт,

Только горе -
По твоей программе -
Одному тебе
Принадлежит.

1964

поэзия, А.Гитович

Previous post Next post
Up