цать лет спустя
А зима-то уже скоро. Ну давай, зима, поднажми. Радости мне от тебя, зима, теперь не так много: разве что перестанет гореть и сохнуть на корню мой неумелый сад с маленькой эмигрантской сиренью. Может, придет долгожданный малыш - Эль-Ниньо - принесет дожди, калифорнийские фермеры выдохнут, перестанут гореть леса и не разорятся миндальные сады. Снега мы тут, я знаю, не увидим, разве что потащимся по пробкам в белые сахарные, холоднющие и страшенные горы. Сьерра-Невада, ха! Какие только имена не становятся привычными в Калифорнии за четыре-то года. Были буквы на желтой библиотечной странице, стали петли однополосного хайвея, набирающие высоту, и впереди кто-то очень медленный за рулем.
Елку мы, зима, купим или срубим, и нарядим, конечно, как положено. Ей не придется оттаивать и отходить от мороза дома, и будет она вся удивительно ровная и пушистая, и не надо будет прятать кривой бок под мишурой и зачесывать на еловую плешь серебряный дождик. Положим подарки - под местное, американское Рождество, а потом под Новый год. Национальная культура - такая вещь, растворяется как сахарные кубики в чае. А если нет, то как твердый рафинад, хранится скупо и потихоньку, по-стариковски, обсасывается до желтого обсоска - вот и пойми, что хуже.
Не будет снегопада. Не будет розово-серого ночного неба. И белого утреннего неба тоже не будет - налитого в квадрат окна и светящегося мягко, как экран макбука. С холода в тепло розовых, красных щек, мокрых губ, ресниц - не будет. И волнующей покупки зимних сапог тоже. Да ну, чего тут говорить, только расстраиваться - тьфу.
Но я тебя, дорогая зима, все равно жду. Хоть ты и убогая, и шибко на лето смахиваешь, зато точно известно - с премьерой "Звездных войн".
Все-таки удивительно это. В начале 21 века, с медициной, стоматологией и всем вот этим - удивительно и волнующе - что исполнители главных ролей (из которых меня чуть более чем полностью интересует только Форд, ну ладно - Фишер), за несколько десятилетий не очень-то скурвились, не облысели, не растолстели безвозвратно, не спились, не скурились, не скололись и просто в целом не умерли.
И я все думаю, какое впечатление на прижизненных читателей Дюма должна была произвести когда-то книга "Двадцать лет спустя". Наверняка, пошла за фантастику, если учесть тогдашние нездоровые привычки чуть что сражаться, скакать, стрелять, бухать и дохнуть от заражения крови и всех мыслимых и немыслимых болезней, от которых еще не придумали вакцин.
Елку мы, зима, купим или срубим, и нарядим, конечно, как положено. Ей не придется оттаивать и отходить от мороза дома, и будет она вся удивительно ровная и пушистая, и не надо будет прятать кривой бок под мишурой и зачесывать на еловую плешь серебряный дождик. Положим подарки - под местное, американское Рождество, а потом под Новый год. Национальная культура - такая вещь, растворяется как сахарные кубики в чае. А если нет, то как твердый рафинад, хранится скупо и потихоньку, по-стариковски, обсасывается до желтого обсоска - вот и пойми, что хуже.
Не будет снегопада. Не будет розово-серого ночного неба. И белого утреннего неба тоже не будет - налитого в квадрат окна и светящегося мягко, как экран макбука. С холода в тепло розовых, красных щек, мокрых губ, ресниц - не будет. И волнующей покупки зимних сапог тоже. Да ну, чего тут говорить, только расстраиваться - тьфу.
Но я тебя, дорогая зима, все равно жду. Хоть ты и убогая, и шибко на лето смахиваешь, зато точно известно - с премьерой "Звездных войн".
Все-таки удивительно это. В начале 21 века, с медициной, стоматологией и всем вот этим - удивительно и волнующе - что исполнители главных ролей (из которых меня чуть более чем полностью интересует только Форд, ну ладно - Фишер), за несколько десятилетий не очень-то скурвились, не облысели, не растолстели безвозвратно, не спились, не скурились, не скололись и просто в целом не умерли.
И я все думаю, какое впечатление на прижизненных читателей Дюма должна была произвести когда-то книга "Двадцать лет спустя". Наверняка, пошла за фантастику, если учесть тогдашние нездоровые привычки чуть что сражаться, скакать, стрелять, бухать и дохнуть от заражения крови и всех мыслимых и немыслимых болезней, от которых еще не придумали вакцин.