Рассказывает Олег Каравайчук
Фрагмент беседы корреспондента русского Rolling Stone Дмитрия Быкова с Олегом Каравайчуком (опубликовано в декабрьском номере журнала за 2009 год).
"...Каравайчук начинает весело хихикать и, встав, направляется к выходу, не обращая внимания на мольбы фотографа и мои вопросы. Когда черенок его беретки уже почти совсем скрывается за дверью, я громко, почти крича, спрашиваю: «Олег Николаевич, а как вы с Курёхиным познакомились?»
Вздрогнув, Каравайчук оборачивается, что-то шепчет и неожиданно возвращается на место.
«Как мы познакомились... - раздумчиво протягивает он и с минуту молчит. - Ну вот, я теперь вспомнил. Я писал музыку для фильма «Дикие лебеди» по Андерсену, такую джазовую (подвывает фальцетом что-то жалостливое). А в этот момент Савва Кулиш начинал фильм «Трагедия в стиле рок». Он мне позвонил и спрашивает: «Ты не против, если часть твоей музыки - там, где рок, - будет делать Серёжа Курёхин?» А я не следил за этими делами и спросил, кто это такой. Кулиш мне объяснил, что это гениальный молодой человек, очень любит мою музыку и будет рад, если я позвоню. Серёжа пригласил меня домой, и я на его сэмплере сыграл мелодию из «Диких лебедей». Он мне тогда сказал, что давно уже приметил мою музыку, она ему очень нравится. Он мне порекомендовал тогда тоде играть на сэмплере, чтобы не маяться с целым оркестром. У него хороший был сэмплер, не цифровой, как теперь. Мы на нём часто вместе импровизировали. Курёхин был вообще гениален в тысяче вещей. Может быть, не умри он, энергии сейчас было бы в мире больше.
Я вообще не считаю себя таким уж гением, но один Серёжин комплимент не могу забыть. В Англии я на BBC в 1989 году играл на пианино, и мне подарили пластинку Сесила Тейлора, известного джазового музыканта. Я привёз её Курёхину и хотел подарить. А он сказал: «Олег Николаевич, как Сесил Тейлор я научусь играть за неделю. А так, как вы играете, мне не научиться никогда». Он хотел, чтобы я играл вместе с ним в ДК Ленсовета. Однако на репетиции времени у него не было, а играть со мной без подготовки даже Курёхин не может. У меня ритм неожиданный. И наше выступление не состоялось.
Перед смертью он меня по телефону упрашивал вступить в партию национал-большевиков. (Смеётся.) Он говорил, что Лимонов - феноменальный философ. А я ответил, что по природе не партийный, и отказался.
Работая тогда на Ленфильме, я как-то вошёл в кафе и увидел Курёхина. Я вдруг понял, что он умирает. Это было за месяц до того, как ему поставили диагноз. Я к нему подсел и спрашиваю: «Серёжа, а что такое?». Он говорит: «Это вы только музыкой занимаетесь, а мне приходится и туда и сюда...» Через неделю меня встретил Месхиев и позвал делать вместе с ним и Курёхиным фильм про Сталина. Я начал как-то готовиться, и тут мне сообщают, что Курёхин в больнице. За две недели его не стало. Вот такая штука".
"...Каравайчук начинает весело хихикать и, встав, направляется к выходу, не обращая внимания на мольбы фотографа и мои вопросы. Когда черенок его беретки уже почти совсем скрывается за дверью, я громко, почти крича, спрашиваю: «Олег Николаевич, а как вы с Курёхиным познакомились?»
Вздрогнув, Каравайчук оборачивается, что-то шепчет и неожиданно возвращается на место.
«Как мы познакомились... - раздумчиво протягивает он и с минуту молчит. - Ну вот, я теперь вспомнил. Я писал музыку для фильма «Дикие лебеди» по Андерсену, такую джазовую (подвывает фальцетом что-то жалостливое). А в этот момент Савва Кулиш начинал фильм «Трагедия в стиле рок». Он мне позвонил и спрашивает: «Ты не против, если часть твоей музыки - там, где рок, - будет делать Серёжа Курёхин?» А я не следил за этими делами и спросил, кто это такой. Кулиш мне объяснил, что это гениальный молодой человек, очень любит мою музыку и будет рад, если я позвоню. Серёжа пригласил меня домой, и я на его сэмплере сыграл мелодию из «Диких лебедей». Он мне тогда сказал, что давно уже приметил мою музыку, она ему очень нравится. Он мне порекомендовал тогда тоде играть на сэмплере, чтобы не маяться с целым оркестром. У него хороший был сэмплер, не цифровой, как теперь. Мы на нём часто вместе импровизировали. Курёхин был вообще гениален в тысяче вещей. Может быть, не умри он, энергии сейчас было бы в мире больше.
Я вообще не считаю себя таким уж гением, но один Серёжин комплимент не могу забыть. В Англии я на BBC в 1989 году играл на пианино, и мне подарили пластинку Сесила Тейлора, известного джазового музыканта. Я привёз её Курёхину и хотел подарить. А он сказал: «Олег Николаевич, как Сесил Тейлор я научусь играть за неделю. А так, как вы играете, мне не научиться никогда». Он хотел, чтобы я играл вместе с ним в ДК Ленсовета. Однако на репетиции времени у него не было, а играть со мной без подготовки даже Курёхин не может. У меня ритм неожиданный. И наше выступление не состоялось.
Перед смертью он меня по телефону упрашивал вступить в партию национал-большевиков. (Смеётся.) Он говорил, что Лимонов - феноменальный философ. А я ответил, что по природе не партийный, и отказался.
Работая тогда на Ленфильме, я как-то вошёл в кафе и увидел Курёхина. Я вдруг понял, что он умирает. Это было за месяц до того, как ему поставили диагноз. Я к нему подсел и спрашиваю: «Серёжа, а что такое?». Он говорит: «Это вы только музыкой занимаетесь, а мне приходится и туда и сюда...» Через неделю меня встретил Месхиев и позвал делать вместе с ним и Курёхиным фильм про Сталина. Я начал как-то готовиться, и тут мне сообщают, что Курёхин в больнице. За две недели его не стало. Вот такая штука".