Идет война… гражданская
Сегодня в оценках нашей социальной действительности звучит много слов о том, что ситуация дошла до края. Что в таких условиях у нас (населения, противопоставляемого социальным «элитам») нет никаких перспектив, никаких вменяемых надежд на то, что завтра может быть лучше. Так зачастую уже говорят даже отчаянные оптимисты, которые еще вчера неутомимо галдели о потенциале развития, о шансах, вариантах и проч.
Но когда речь заходит о реальном выходе из этой ситуации, люди часто впадают в ступор. Логической частью своего ума они понимают, что выход этот далек от тех оптимистических ожиданий, которыми они были переполнены до этого. Эмоциональная же часть - вовсю сопротивляется этому выводу. Привычка к более-менее спокойной жизни, иррациональные надежды на «авось все обойдется», страх перед еще большими лишениями, нежели сегодняшние - топят этот логический вывод, забивают его в самый дальний угол сознания. И в качестве одного из объяснений своего состояния звучит фраза «Я не хочу гражданской войны, потому что страшнее нее нет ничего».
Многие не понимают, а единицы гонят от себя мысль, что в действительности гражданская война уже началась. Она идет достаточно давно со всё нарастающими масштабами и увеличивающимся количеством жертв. Единственное ее отличие от обыкновенной гражданской войны в том, что она осуществляется в одностороннем порядке - то есть они против нас, «элиты» против населения.
И ни одного дня не проходит без чьей-либо смерти. Тут оголтелые мажоры давят на «лексусах» прохожих, упиваясь собственной безнаказанностью; там беспредельщики-менты пытают до смерти задержанных, чтобы поставить очередную галочку в отчете о раскрываемости; а там жирные чиновники «пилят» бюджеты, в результате чего пациенты обыкновенных больниц умирают от недостатка обыкновенных же медикаментов. Каждый день они убивают, калечат, и непрерывно грабят. Они воюют против нас, чтобы максимально подчинить нас своим интересам. Они всячески демонстрируют свое превосходство и навязывают свой порядок вещей. Эту ситуацию никак иначе, нежели гражданской войной назвать нельзя.
Чье-то нежелание признавать ее не означает, что ее нет. Отрицание существования врага не означает его отсутствие. Отношение к сегодняшней ситуации - это уже не предмет социально-философских дискуссий. Это - констатация грубой действительности. Можно от нее бегать, убеждая себя, что все либо обойдется, или будто бы можно действовать по-другому. Можно оправдывать свое «миролюбие» тем, что якобы адекватное противодействие бандитам уравнивает противодействующего с этими самыми бандитами (как по мне, это один из самых бредовых выводов, морально уравнивающих действие с противодействием, в соответствии с которым даже, например, бойцов Красной Армии можно было ставить в один ряд с гитлеровцами только на том основании, что они их убивали, так как не хотели быть убитыми сами (кому не нравится пример с Красной армией и гитлеровцами, может вместо них подставить бойцов УПА и НКВДистов, что логики не поменяет)).
Однако на войне все просто - если ты бездействуешь, в большинстве случаев враг, который хочет тебя убить, так и сделает. Да, возможно, кому-то повезет: его просто пронесет и противник его не заметит, либо даже возьмет в плен (напоит, накормит и работать отправит). Но в большинстве случаев смерть - единственная участь того, кто не оказывает сопротивления.
В социальном смысле наша физическая смерть не нужна нашему «врагу» (ну, кроме ликвидации «обременительных» для него инвалидов и стариков), но ему выгодно затолкнуть нас в рамки того, что я называю «социальной резервацией» (ограниченная область наших социальных возможностей), в которых мы сможем только удовлетворять его потребности и обслуживать его интересы - что, в определенном смысле, равносильно смерти. Логика развития наших сегодняшних взаимоотношений с «элитами» предполагает только такой итог. Другие варианты - это часто плод наивных фантазий идеалистов и пацифистов.
С врагом бессмысленно договариваться. Его цели прямо противоречат нашим собственным. То, что выгодно ему, смертельно для нас, и наоборот. Любой договор - это фикция, его тактический ход, то есть лишь отсрочка «окончательного решения». Все «подачки», которые получает население сегодня от власти - какие-то временные послабления, показушные блага, умозрительные реформы - это и есть та самая отсрочка, без которой «элиты» пока не в состоянии добиться своей основной цели. Не хватает ширины рта, чтобы сожрать кусок целиком. Но медленно, шаг за шагом, они ее достигают, деля этот кусок на мелкие части и успешно проглатывая одну за одной. Об этом свидетельствует постепенное и безостановочное скатывание в бандитский феодализм.
Врага можно только заставить отказаться от своих намерений, его можно принудить уйти, в конце концов, его можно уничтожить. И сделать это можно только адекватными средствами. Если он объявил нам гражданскую войну, нам ничего не остается, как сделать то же самое. Такова логика социального взаимодействия, одной из основ которой является принцип «действие должно равняться противодействию».
Война - хреновая штука. В этом я согласен с самым матерым пацифистом. Но участие в войне - единственно возможный вариант действий, когда против тебя уже ведутся боевые действия. Не мы ее начали, но только от нашего действия или бездействия зависит то, как она закончится…
Но когда речь заходит о реальном выходе из этой ситуации, люди часто впадают в ступор. Логической частью своего ума они понимают, что выход этот далек от тех оптимистических ожиданий, которыми они были переполнены до этого. Эмоциональная же часть - вовсю сопротивляется этому выводу. Привычка к более-менее спокойной жизни, иррациональные надежды на «авось все обойдется», страх перед еще большими лишениями, нежели сегодняшние - топят этот логический вывод, забивают его в самый дальний угол сознания. И в качестве одного из объяснений своего состояния звучит фраза «Я не хочу гражданской войны, потому что страшнее нее нет ничего».
Многие не понимают, а единицы гонят от себя мысль, что в действительности гражданская война уже началась. Она идет достаточно давно со всё нарастающими масштабами и увеличивающимся количеством жертв. Единственное ее отличие от обыкновенной гражданской войны в том, что она осуществляется в одностороннем порядке - то есть они против нас, «элиты» против населения.
И ни одного дня не проходит без чьей-либо смерти. Тут оголтелые мажоры давят на «лексусах» прохожих, упиваясь собственной безнаказанностью; там беспредельщики-менты пытают до смерти задержанных, чтобы поставить очередную галочку в отчете о раскрываемости; а там жирные чиновники «пилят» бюджеты, в результате чего пациенты обыкновенных больниц умирают от недостатка обыкновенных же медикаментов. Каждый день они убивают, калечат, и непрерывно грабят. Они воюют против нас, чтобы максимально подчинить нас своим интересам. Они всячески демонстрируют свое превосходство и навязывают свой порядок вещей. Эту ситуацию никак иначе, нежели гражданской войной назвать нельзя.
Чье-то нежелание признавать ее не означает, что ее нет. Отрицание существования врага не означает его отсутствие. Отношение к сегодняшней ситуации - это уже не предмет социально-философских дискуссий. Это - констатация грубой действительности. Можно от нее бегать, убеждая себя, что все либо обойдется, или будто бы можно действовать по-другому. Можно оправдывать свое «миролюбие» тем, что якобы адекватное противодействие бандитам уравнивает противодействующего с этими самыми бандитами (как по мне, это один из самых бредовых выводов, морально уравнивающих действие с противодействием, в соответствии с которым даже, например, бойцов Красной Армии можно было ставить в один ряд с гитлеровцами только на том основании, что они их убивали, так как не хотели быть убитыми сами (кому не нравится пример с Красной армией и гитлеровцами, может вместо них подставить бойцов УПА и НКВДистов, что логики не поменяет)).
Однако на войне все просто - если ты бездействуешь, в большинстве случаев враг, который хочет тебя убить, так и сделает. Да, возможно, кому-то повезет: его просто пронесет и противник его не заметит, либо даже возьмет в плен (напоит, накормит и работать отправит). Но в большинстве случаев смерть - единственная участь того, кто не оказывает сопротивления.
В социальном смысле наша физическая смерть не нужна нашему «врагу» (ну, кроме ликвидации «обременительных» для него инвалидов и стариков), но ему выгодно затолкнуть нас в рамки того, что я называю «социальной резервацией» (ограниченная область наших социальных возможностей), в которых мы сможем только удовлетворять его потребности и обслуживать его интересы - что, в определенном смысле, равносильно смерти. Логика развития наших сегодняшних взаимоотношений с «элитами» предполагает только такой итог. Другие варианты - это часто плод наивных фантазий идеалистов и пацифистов.
С врагом бессмысленно договариваться. Его цели прямо противоречат нашим собственным. То, что выгодно ему, смертельно для нас, и наоборот. Любой договор - это фикция, его тактический ход, то есть лишь отсрочка «окончательного решения». Все «подачки», которые получает население сегодня от власти - какие-то временные послабления, показушные блага, умозрительные реформы - это и есть та самая отсрочка, без которой «элиты» пока не в состоянии добиться своей основной цели. Не хватает ширины рта, чтобы сожрать кусок целиком. Но медленно, шаг за шагом, они ее достигают, деля этот кусок на мелкие части и успешно проглатывая одну за одной. Об этом свидетельствует постепенное и безостановочное скатывание в бандитский феодализм.
Врага можно только заставить отказаться от своих намерений, его можно принудить уйти, в конце концов, его можно уничтожить. И сделать это можно только адекватными средствами. Если он объявил нам гражданскую войну, нам ничего не остается, как сделать то же самое. Такова логика социального взаимодействия, одной из основ которой является принцип «действие должно равняться противодействию».
Война - хреновая штука. В этом я согласен с самым матерым пацифистом. Но участие в войне - единственно возможный вариант действий, когда против тебя уже ведутся боевые действия. Не мы ее начали, но только от нашего действия или бездействия зависит то, как она закончится…