Каждый за себя
В продолжение к предыдущей записи
Есть одна интересная особенность поведения наших журналистов, которая полностью встраивается в логику их наиболее активных действий и реакций в ответ на деятельность власти. И эта особенность лежит не в гражданской, политической или профессиональной плоскости, а в сугубо социальной (то есть в том смысле, в котором журналисты как заурядные социальные субъекты и представляемая ими социальная группа борются за свое собственное существование).
Если приглядеться, то всё, в отношении чего они закатывали «истерику» (с митингами, акциями протеста и прочей сверхактивностью), касалось непосредственно их образа жизни и благополучия. Они кричали о языке, потому что он входит в основу их социальной самоидентификации и противопоставления себя быдло-власти, жлобам, бандитам и прочим «нехорошим парням». Они надрывали глотки за «ТВi» - то есть за свое (или своих коллег) непосредственное или потенциальное место работы. Они «бурлили» возмущением в ответ на закон «о клевете», потому что он угрожал именно им, их собственной свободе, благосостоянию и возможности дальше заниматься своим делом.
При этом всю свою риторику они выстраивали таким образом, будто бы все, что угрожает непосредственно им - является общесоциальной катастрофой, и поэтому народ как один должен был выйти вместе с журналистами на протесты, чтобы защитить свои собственные свободы и благополучие. Фактически наши журналисты использовали и продолжают использовать в отношении населения классическую манипуляцию в стиле «хочешь, чтобы население тебя поддержало, заставь его думать, что твои ценности являются и его ценностями».
Самим же журналистам (с социальной, а не с профессиональной точки зрения) по большому счету безразлично то, что волнует само население. Отечественных правдорубов никак не касается дерибан: даже если наши «элиты» всю собственность разгребут по персональным закромам, журналистам от этого плохо не будет. Их не очень заботит бедность, нищета, нравственная катастрофа, потому что они даже в самые худшие для населения времена будут покупать себе модные «айпады» и шастать по выставкам современного искусства.
Их не настолько сильно волнует всё остальное: мажоры, бандиты, коррупционеры, мусора в погонах и прочая шваль, чтобы организовывать в знак протеста митинги, шествия и флеш-мобы. Журналисты занимаются этими темами лишь постольку, поскольку это их работа - которая называется «информационное обеспечение населения». Не будь этих тем, не было бы у журналистов работы. Если они не будут рассказывать о пьяных мажорах, продажных ментах и золотых унитазах - их телепрограммы не будут смотреть обыватели, а это уже не понравится владельцам телеканалов, которые стригут финансы с рекламодателей, с чего, естественно, «кормятся» и сами журналисты. В итоге, журналисты не только не мотивированы в победе над коррупцией и дерибаном, но даже заинтересованы, чтобы эта ситуация сохранялась подольше. От этого зависит их собственное, журналистское счастье.
При этом жизнь самих журналистов, особенно известных, раскрученных и пользующихся успехом у популярных изданий и телеканалов и одновременно больше всех кричащих об ужасах социальной действительности (в свое время Юра Шевчук очень удачно назвал таких, как они, журналистами-магнатами), очень сильно отличается от жизни так называемого «среднего украинца», несчастья которого они ежедневно описывают и за благоденствие которого борются. Нередко они настолько далеки в своем социальном статусе и самоощущении от «обычных людей», что ни понимать, ни тем более реально защищать их они не могут. Что, собственно, и проявляется в их реальных социальных действиях.
Как граждане, ощущающие необходимость какого-то участия в политической жизни страны, они, конечно, заинтересованы в преодолении социальной несправедливости и прочих нехорошестей. А как социальные субъекты - нет. Потому что уровнем своего благосостояния и возможностью его сохранять и преумножать - они обязаны не только своей непосредственной профессиональной деятельности, но особому к ней отношению. И основной поведенческий принцип, вытекающий из этого отношения (который красной нитью прослеживается во всей «толще» украинской, и не только, журналистики) - говорить и делать только то, что по итогу не ставит под угрозу личное благополучие говорящего. Пока профит занимающихся разоблачениями журналистов выше издержек, которые они параллельно несут - разоблачения регулярно появляются на телеэкранах и на страницах сайтов и газет. А когда издержки становятся выше получаемых выгод - тогда разоблачительная активность вдруг, неожиданно, идет на спад.
Это пример нормального социального поведения. Любой социальный субъект (кроме редких исключений, которые никогда не влияли на общее состояние общества) ведет себя в соответствии с так называемым «социальным расчетом». Журналист - такое же зависимое от социальных условностей существо, как и все остальные люди. Он плохо себя чувствует, когда у него понижается благосостояние и комфорт, исчезает перспектива социального роста, появляется угроза скатывания на более низкий уровень социального существования (причем речь даже не идет о таких «экстремальных» вещах, как, например, угроза для его жизни или для жизни его родственников). Естественно, как нормальный человек, он автоматически старается всего этого не допустить, а, значит, действует в определенных рамках и в одном векторе. Его социальное поведение по сути своей ничем не отличается от поведения окружающих.
Поэтому всю свою основную «гражданскую» активность большинство журналистов проявляет только по поводам, касающимся их собственного благополучия, комфорта и перспектив. В лучшем случае они формально отстаивают возможность обывателя быть таким, как они, то есть обладать доступом к таким же социальным благам. Хотя, скорее всего, это лишь (само)обман. Часто их волнуют только свои собственные интересы с точки зрения занимаемого ими социального положения. А все, что демонстрируется ими как борьба за социальную справедливость - часто лишь выглядит таковой и является лишь одним из условий их профессионального (но не социального) поведения.
Это на первый взгляд кажется, что если журналисты освещают и анализируют социально-политические проблемы, то их сознательность и ответственность в этом аспекте в повседневной жизни соответствует уровню их профессиональной компетентности. Однако в действительности это не так. Я сам множество раз наблюдал явление под названием «сапожник без сапог» - когда специалист (например, социальный эксперт/аналитик) в рамках своих профессиональных обязанностей делает определенные выводы в отношении процессов и тенденций в обществе, одновременно давая различные рекомендации по решению вытекающих из проблем, но в быту поступает прямо противоположно своим же собственным советам. Потому что есть большая разница между профессиональной оценкой ситуации и реальным социальным поведением. Далеко не всегда первое влияет на второе. Одно дело сидеть в теплом кабинете и писать статьи, другое дело - в жизни реализовывать выводы, сделанные в эти статьях. Обычно социальное поведение наших журналистов сводится к тому, чтобы и дальше обеспечивать себе возможность сидеть в теплом кабинете.
Поэтому они часто борются не с самим социальным злом, а отстаивают лишь возможность рассказывать про это зло из телевизора. Потому что это главное условие их социального существования. И поэтому под видом общегражданской деятельности они защищают самих себя, причем часто даже не отдавая себе отчет в этом. Они навязывают обывателю свои интересы, фактически подменяя этими интересами его собственные. А специфика профессии позволяет делать это очень хорошо.
И обыватель, которому все уши прожужжали о демократии, открытом обществе, прозрачности, свободе информации и прочих шаблонных понятиях, действительно думает, что выходя на улицу в поддержку ущемляемого телеканала, он борется с коррупцией и беспределом власти, защищая свои собственные права и свободы. В реальности же он просто защищает благополучие тех, кто вытащил его на этот митинг.
В действительности нужно обладать большой смелостью, волей, решительностью и самозабвенностью, чтобы быть больше гражданином, чем социальным субъектом, и приносить свои социальные выгоды в жертву гражданским идеалам. На такое способны единицы. Эти единицы в одинаковой пропорции «растворены» в любой социальной или профессиональной группе, в том числе и среди журналисткой братии. И точно так же большинство любой социальной группы составляют субъекты, воспроизводящие стандартное поведение по принципу «социального расчета». Уровень реальной гражданской активности от профессии практически не зависит.
Да и вообще, на самом деле, гражданская значимость журналисткой работы сегодня серьезно преувеличена. Причем преувеличена самими журналистами, которые будучи общественными «рупорами», раструбили о своей архиважной роли в социальном процессе. Да, возможно, в какой-нибудь западной стране журналистская работа действительно имеет социальную ценность - как один из работоспособных и эффективных механизмов, регулирующих социальные взаимоотношения. Но это - свойство всей западной социальной системы, которое возникло не благодаря журналистам. У нас такого нет и подавно. Сколько бы ни старались отечественные работники «острого пера» рассказать нам об ужасах во властных кабинетах и золотых унитазах президента, никакого социально значимого эффекта это не производило и не производит (кроме нарастающего раздражения населения, которое и без этого растет, потому что люди сталкиваются со всем этим в реальной жизни). Коррупция, ментовской беспредел, беззаконие, неадекватность «элит» - все это с каждым днем только преумножается, несмотря ни на какие разоблачающие сюжеты и срывы покровов.
Новостные сообщения в нашем информационном пространстве - это не более, чем такой себе затяжной остросюжетный телесериал, который выпускается снова и снова только потому, что его смотрят. Это такой же коммерческий телепродукт, как «Дом-2» или какое-нибудь талант-шоу, главная задача которых - развлекать и потрясать.
И когда наши доблестные оппозиционные журналисты заявляют о своей собственной особой роли в социальном взаимодействии, они либо сами не понимают, о чем говорят (воспроизводя заезженную идеологическую чепуху, завезенную к нам из заморщины), либо просто цинично врут, просто обеспечивая себе личный комфорт.
В действительности никакой особой значимости украинских журналистов в социальном процессе нет. В лучшем случае их «несчастья» в равной степени отражаются на благополучии нашего общества, как проблемы учителей или врачей - то есть в общесоциальном залоге. Придавать особое значение их проблемам не нужно.
Кто-нибудь скажет, мол, ну хоть и ради денег, ради своего личного комфорта, но они говорят нам правду, срывают покрова - пусть хоть так. Это хорошо только с одной стороны. Потому что они как раз и будут говорить нам правду в той степени, в какой это не угрожает их материальному благополучию и ощущению жизненного комфорта. Как только для них встанет вопрос пойти покричать на митинге или сохранить теплое место в редакции (или даже сменить на более доходное), большинство из них выберет второе. Некоторые из них уже так и сделали, большинство сделает точно так же в будущем. За примерами далеко ходить не надо: например, сегодняшняя российская журналистика - это яркий образец конформизма и приспособленчества. Причем лучшие из приспособленцев (бывшие непримиримые оппозиционеры и правдорубы) сегодня приезжают к нам и ведут политические отстой-шоу с клоунами и психопатами.
Наши «правдолюбивые» журналисты ничем от своих российских коллег не отличаются. Просто у нас еще не сформировались аналогичные условия, которые бы принудили их проявить все свои реальные социальные качества. Но, я думаю, за этим дело не станет. То, что я наблюдаю сегодня - свидетельствует о том, что так и будет. Небольшая часть наиболее удачливых - разъедется по заграницам, чтобы из тамошних теплых кабинетов бороться с нашим тоталитаризмом; большинство же просто так или иначе приспособится. А по-другому и быть не может.
P.S.: все это хорошо сочетается с моими выводами в отношении роли среднего класса в социальном процессе и оценки его способности к революции.