С Новым Годом, скандинавский дядя Миша!
Сегодня вернулся, загнал машину в гараж и что-то так домой расхотелось. Кота ногой согнал с лавочки, сел. Тётя Таня выходит, спрашивает: «Моего не видел?». Это у нас вместо приветствия. Я сказал, что не видел, но, скорее всего, увижу, так как дядя Миша домой всегда возвращается. Тётя Таня ушла, а я решил посидеть немного, тем более что космос показался - небо растянуло. Человеку моей конструкции много счастья не надо. Но тут приходит конец и этому малому.
Из-за угла появляется дядя Миша. И все прекрасное что из меня выглянуло, пища и сбивая друг друга, прячется обратно. Потому что одно дело, когда один в космосе, и совсем другое, когда с дядей Мишей. Есть перед нашим домом небольшая аллейка, там березки в одну шеренгу стоят почетным караулом. Как девчонки - доступные, аж слеза прошибает. Так вот распускаются они по весне сразу золотыми, чтобы не маяться, ибо дядя Миша мимо них домой возвращается, а они не могут заниматься фотосинтезом в таких условиях. Пару раз попробовали и бросили. Дядя Миша убивает в них хлорофилл наповал.
Но сегодня дядя Миша решил побить свой прошлогодний рекорд. Восьмого декабря - я точно помню, потому что девятого мне к лору нужно было, - он точно так же появился из-за угла и высказал мнение, что я буржуа, поэтому меня нужно убить. Каждый раз, когда он выдыхал мне в лицо, на моем носу проявлялись четверть века назад исчезнувшие веснушки.
Сегодняшний дядя Миша резко отличался от прошлогоднего. Во-первых, он не мог говорить. Но зато молчал выразительно как никогда. Во-вторых, он не мог передвигаться. Если кто-то видел, как Иисус исцелил неходячего и тот делал свой первый шаг, то для дяди Миши это был почти финишный спурт. Он вышел из-за дома поэтапно: гармонично и органично - по органам, как гармошка. Сначала я увидел левую ногу. Она обняла угол здания и пошевелила ботинком. И грязная мыслишка шевельнулась в моей голове - не пытается ли соблазнить меня старый утырок? А то я ведь приблизительно представляю, из чего готовит напитки тётя Дульсинея из сто семнадцатой.
Потом появилась, как я и предполагал, левая рука. Как альпинист дядя Миша поискал на углу здания ручку, не нашел и тогда прилип к стене ладонью. Следом я ждал голову, но появилась правая нога. Аккуратненько так, со знанием дела она появилась и зашагнула за левую. Ладно, решил я. Отнесем это за счет тяжелых фракций. Чужие тёти Дульсинеи берут за труд сливать тормозуху через лом на морозном балконе, а наша подаёт клиентам нерафинированную. Этот коктейль «Постой, паровоз» вытворяет с потребителями чудеса гуттаперчивости. Я видел, как один после него в форточку своей квартиры лез - без кислородной подушки смотреть на это невозможно.
Законы физики подсказывали: теперь дядя Миша должен явить миру голову. Из-за неё-то все проблемы. Из-за того что дядя Миша не просыхает в будни, тётя Таня запрещает ему пить в праздники. Она его так наказывает. И тогда, пережив народную радость в угрюмом трезвом треморе, дядя Миша заворачивается в плащ вендетты и уходит в будни. Замкнут круг и намертво запаен. Поэтому и приходится выбираться из него таким образом. Хотя появляться из-за угла как ему вздумается он может только до определенных пределов, я считаю. Он ведь не из подвида гадов, а обычный человеческий алкоголик. Должна быть голова. Обязательно голова. Но ничего похожего. Вышла задница. Был бы был конкурс на самое сексуальное появление танкиста из горящей машины, быть дяде Мише лауреатом.
И вот сижу я, а ко мне приближается странное устройство. Дядя Миша поочередно вытягивает руки, крепко сжимает воздух кулаками и в глазах его уверенность, что самое большое искушение сдаться приходит незадолго до победы. Впечатление такое, будто какая-то сволочь развинтила его во время опохмелки. С Вячеславом Полуниным в паре они смогли бы покорить мир.
- Какого чёрта, дядя Миша? - спросил я, немного злясь, что аромат морозного одиночества унес сивушный бриз. - Какого чёрта ты нажрался в половине десятого утра?
Он дошел до меня, утопил натруженные руки в карманы и оглушительно замолчал. Я не дурочка, сам все додумаю. И самое лучшее, о чем дядя Миша молчал в мою сторону, было: «молчи, гнида». Потом было молчание о намерении меня убить, потом вдумчивая пауза о вероятности существования у меня лишней пары монет. Потом помолчал немного о жизни, и это было самое выразительное безмолвие.
- Сейчас тётя Таня вышибет из тебя спинной мозг, - злорадно предсказал я.
Он резко поморщился (это было его - «это мы ещё посмотрим»), отчего чуть не рухнул передо мной на колени. Вместе это значило: «пожалуй, ты прав, чувак». А потом случилось странное. Он вытянул из левого кармана - вы ошиблись - книгу, и вонзил в неё взгляд разбуженного спаниеля. Я прочитал: «Мифы Скандинавии». Потом он забрался в правый карман и вынул то, что меня успокоило: хорошо початую бутылку заводского портвейна. Первым выстрелом выдернул зубами пробку, вторым выплюнул и присосался как младенец. Левую руку при этом он взял на такой резкий отлет, что пришлось выхватить мифы, чтобы не получить леща. Когда источник иссяк, он прислушался как акустик в субмарине. И вдруг заговорил на русском языке:
- В самом начале была бездна - Гинунгагап. Внутри ее на севере лежала холодная, туманная, пустынная страна под названием Нифльхейм… А на юге - горячая страна Муспелльсхейм... - дядя Миша поднял палец и закрыл глаза. - Там царил огненный великан Сурт с пламенным мечом… Посредине Нифльхейма бил великий источник всех рек Хвергельмир. Самая северная часть Нифльхейма, затянутая страшной стужей, предста- представляла собой ледяные поля и горы, возникшие из вод Эливагара. Воды Эливагара были ядовиты… очень… когда они застыли, яд инеем выступил на поверхность. Там, где дымный жар Муспелльсхейма встречался с ядовитой стужей Нифльхейма, иней подтаял, и возник великан. Похожий на человека. Звали его Аургельмир. Он вспотел, и под левой его рукой выросли мужчина и женщина. Одна нога потерлась о другую и получился сын. Так, сука, появилось племя инеистых… ты понял? - инеистых - великанов. Инеистых, - он открыл глаза и постучал пальцем по книге. - Страница семь! - И посмотрел под крышу нашего дома. - Или она опять скажет, что мне только дай повод?
Отняв у меня книгу, он поднялся на крыльцо и на вопрос домофона «Кто?», ответил тревожно: «Аульгермир, дорогая. Отец и-не-ис-тых великанов…». Дверь его съела. Он шел перевариваться домой. Дядя Миша возвращался домой в любом состоянии.
Я немедленно поднялся к себе и отстучал в поисковике: «инеистые великаны». Почитал и пошел к холодильнику. По дороге свернул к шкафчику. Мне нужна была рюмка.