мир это описание
Самая страшная вещь, которую я прочитал у Кастанеды, это то, что известный нам мир не является реальным. Идея того, что мир является иллюзией, встречается часто в разных учениях, но у КК эта тема исследуется на протяжении всех книг. Скрупулезно, по кирпичику, шаг за шагом вера в реальность мира постепенно подтачивается...
Почему эта вещь "самая страшная"? Потому что человек, как я все больше убеждаюсь на своем опыте, живет верой. Некоторые представления так глубоко укоренены в нас, что мы считаем их само собой разумеющимися и никогда не рассматриваем критически. Эти "священные" представления, как аксиомы в математике, всегда у нас срабатывают автоматически, а уж потом только включается обычное критическое мышление. Одной из таких фундаментальных аксиом является представление: "окружающий нас мир реален".
Если смотреть с такой точки зрения, то фраза: "Известный нам мир не является реальным, а есть всего лишь описание" является очевидной ерундой и отвергается, потому что она противоречит "моему реальному опыту, восприятию и тому, что знают все люди". После этого дальнейшие тексты уже безвредны и бесполезны для читателя, они рассматриваются как сказки или фантазии автора.
Но если, несмотря на свои личные знания и опыт, рассмотреть мысль о нереальности мира как рабочую гипотезу и под этим углом зрения читать того же Кастанеду и размышлять над прочитанным, то с течением времени вера в незыблемость своих представлений о реальности мира начнет расшатываться.
Возьму на себя смелость утверждать, что задача "остановки мира" (в других системах это называется "сатори") являлась главной задачей, которую выполнял Кастанеда как ученик под руководством дона Хуана. Эта тема звучит в книгах Кастанеды недостаточно ясно, как в силу большой поглощенности автора своими личными переживаниями, так и того, что сам КК далеко не сразу ее осознал.
"...Он (дон Хуан) сказал, что для мага мир не является реальным или находящимся снаружи, как мы считаем. Для мага мир, известный нам всем, является лишь описанием.
...
Он отметил, что каждый входящий с ребенком в контакт, является учителем, непрестанно описывающим ему мир, до того момента, когда ребенок становиться способным воспринимать этот мир так, как он описывается. Согласно дону Хуану у нас отсутствует память об этом необыкновенном моменте, потому что ни у кого из нас не может быть ориентира для того, чтобы сравнить этот момент с чем-либо другим. С этого момента, тем не менее, ребенок становится членом. Он знает описание мира. Я полагаю, его членство становится законным тогда, когда он становится способным делать все надлежащие интерпретации восприятия, которые путем подтверждения этого описания придают ему законную силу.
Таким образом, с точки зрения дона Хуана, реальность нашей повседневности состоит из бесконечного потока интерпретаций восприятия, которые мы, отдельные люди, разделяющие определенное членство, научились делать совместно.
Представление о том, что интерпретации восприятия, составляющие мир, следуют потоком, находится в согласии с тем фактом, что они идут непрерывно, и редко, если когда-либо, ставятся под сомнение. Фактически реальность мира, который мы знаем, принимается настолько сама собой разумеющейся, что основная предпосылка магии, состоящая в том, что наша реальность является всего лишь одним из многих описаний, с трудом может быть принята в качестве серьезного утверждения.
К счастью, в случае моего ученичества, дона Хуана совершенно не заботило, мог ли я принять его утверждение всерьез, и он продолжал разъяснять свои позиции вопреки моему несогласию, неверию и моей неспособности принять то, о чем он говорил. Таким образом, как учитель магии, дон Хуан пытался описывать мне мир с момента нашего первого разговора. Мои сложности в схватывании его концепций проистекали из того, что элементы его описания являлись чуждыми и несовместимыми с моими собственными.
Он заявлял, что учит меня тому, как «видеть», в противоположность тому, чтобы просто смотреть и что «остановка мира» являлась первым шагом к видению. Все эти годы я считал «остановку мира» лишь загадочной метафорой, реально не значащей нечего. И только ближе к концу своего ученичества, во время постороннего разговора, я действительно осознал ее размах и значимость как одного из основных положений знания дона Хуан."
(Кастанеда, "Путешествие в Икстлан")
Толтеки использовали хитрую стратегию, чтобы привести человека к остановке мира. Параллельно обычной повседневной реальности они разворачивали реальность магическую, то есть обучали ученика новому описанию и восприятию до тех пор, пока он сам не был в состоянии произвольно вызывать магическое восприятие мира. Множество практик, которые описаны в книгах КК, служат лишь инструментами, чтобы привести к остановке мира.
"Термин «остановка мира» был действительно наиболее подходящим для описания определенных состояний осознания, в которых реальность повседневной жизни изменялась вследствие того, что поток интерпретаций, обычно идущий непрерывно, останавливался набором обстоятельств, чуждых этому потоку. В моем случае набором обстоятельств, чуждых этому потоку, было магическое описание мира."
(Кастанеда, "Путешествие в Икстлан")
Почему эта вещь "самая страшная"? Потому что человек, как я все больше убеждаюсь на своем опыте, живет верой. Некоторые представления так глубоко укоренены в нас, что мы считаем их само собой разумеющимися и никогда не рассматриваем критически. Эти "священные" представления, как аксиомы в математике, всегда у нас срабатывают автоматически, а уж потом только включается обычное критическое мышление. Одной из таких фундаментальных аксиом является представление: "окружающий нас мир реален".
Если смотреть с такой точки зрения, то фраза: "Известный нам мир не является реальным, а есть всего лишь описание" является очевидной ерундой и отвергается, потому что она противоречит "моему реальному опыту, восприятию и тому, что знают все люди". После этого дальнейшие тексты уже безвредны и бесполезны для читателя, они рассматриваются как сказки или фантазии автора.
Но если, несмотря на свои личные знания и опыт, рассмотреть мысль о нереальности мира как рабочую гипотезу и под этим углом зрения читать того же Кастанеду и размышлять над прочитанным, то с течением времени вера в незыблемость своих представлений о реальности мира начнет расшатываться.
Возьму на себя смелость утверждать, что задача "остановки мира" (в других системах это называется "сатори") являлась главной задачей, которую выполнял Кастанеда как ученик под руководством дона Хуана. Эта тема звучит в книгах Кастанеды недостаточно ясно, как в силу большой поглощенности автора своими личными переживаниями, так и того, что сам КК далеко не сразу ее осознал.
"...Он (дон Хуан) сказал, что для мага мир не является реальным или находящимся снаружи, как мы считаем. Для мага мир, известный нам всем, является лишь описанием.
...
Он отметил, что каждый входящий с ребенком в контакт, является учителем, непрестанно описывающим ему мир, до того момента, когда ребенок становиться способным воспринимать этот мир так, как он описывается. Согласно дону Хуану у нас отсутствует память об этом необыкновенном моменте, потому что ни у кого из нас не может быть ориентира для того, чтобы сравнить этот момент с чем-либо другим. С этого момента, тем не менее, ребенок становится членом. Он знает описание мира. Я полагаю, его членство становится законным тогда, когда он становится способным делать все надлежащие интерпретации восприятия, которые путем подтверждения этого описания придают ему законную силу.
Таким образом, с точки зрения дона Хуана, реальность нашей повседневности состоит из бесконечного потока интерпретаций восприятия, которые мы, отдельные люди, разделяющие определенное членство, научились делать совместно.
Представление о том, что интерпретации восприятия, составляющие мир, следуют потоком, находится в согласии с тем фактом, что они идут непрерывно, и редко, если когда-либо, ставятся под сомнение. Фактически реальность мира, который мы знаем, принимается настолько сама собой разумеющейся, что основная предпосылка магии, состоящая в том, что наша реальность является всего лишь одним из многих описаний, с трудом может быть принята в качестве серьезного утверждения.
К счастью, в случае моего ученичества, дона Хуана совершенно не заботило, мог ли я принять его утверждение всерьез, и он продолжал разъяснять свои позиции вопреки моему несогласию, неверию и моей неспособности принять то, о чем он говорил. Таким образом, как учитель магии, дон Хуан пытался описывать мне мир с момента нашего первого разговора. Мои сложности в схватывании его концепций проистекали из того, что элементы его описания являлись чуждыми и несовместимыми с моими собственными.
Он заявлял, что учит меня тому, как «видеть», в противоположность тому, чтобы просто смотреть и что «остановка мира» являлась первым шагом к видению. Все эти годы я считал «остановку мира» лишь загадочной метафорой, реально не значащей нечего. И только ближе к концу своего ученичества, во время постороннего разговора, я действительно осознал ее размах и значимость как одного из основных положений знания дона Хуан."
(Кастанеда, "Путешествие в Икстлан")
Толтеки использовали хитрую стратегию, чтобы привести человека к остановке мира. Параллельно обычной повседневной реальности они разворачивали реальность магическую, то есть обучали ученика новому описанию и восприятию до тех пор, пока он сам не был в состоянии произвольно вызывать магическое восприятие мира. Множество практик, которые описаны в книгах КК, служат лишь инструментами, чтобы привести к остановке мира.
"Термин «остановка мира» был действительно наиболее подходящим для описания определенных состояний осознания, в которых реальность повседневной жизни изменялась вследствие того, что поток интерпретаций, обычно идущий непрерывно, останавливался набором обстоятельств, чуждых этому потоку. В моем случае набором обстоятельств, чуждых этому потоку, было магическое описание мира."
(Кастанеда, "Путешествие в Икстлан")