Цикличность в культуре
Автор: Андрей Карпов
Цикличность в культуре на первый взгляд незаметна. Для описания культурного пространства обычно используются совсем другие модели. Например, модель семантического хаоса.
С этой точки зрения культура предстаёт конгломератом произвольных (исторически сложившихся), самых различных смыслов. Человечество - это такой жук-скарабей, накатывающий шарик культуры. Смыслы, единожды возникнув, никуда не теряются. Пережив пик своей популярности, идеи не умирают, а отступают на периферию, маргинализируются, попадают в отвалы культурного шлака, отлагаются в исторической и культурной памяти. Но они всё равно доступны, и достаточно дать им (как сказочному Кощею воды) немного свежей крови - нашего внимания, и эти семантические останки снова обретут плоть и силу. Старые смыслы всегда могут вернуться, а ведь ежедневно возникают новые. Шарик культуры растёт. Листая книги или, как это происходит сегодня, блуждая по интернету, человек может столкнуться с любыми смыслами. Ассортимент "культурного магазина" поистине безграничен, и каждый набирает себе своё, составляя собственную, индивидуальную и уникальную семантическую систему.
В этой модели прошлое культуры растворено в настоящем, а семантические связи случайны. Смыслы разных эпох и культур неожиданно вступают в диалог и образуют причудливую смесь в сознании человека и представлениях общества.
Другая популярная модель рисует культурный процесс как восходящую траекторию. Общество развивается. Оно накапливает информацию и рецепты эффективных решений. Примитивные, варварские формы уступают место более сложным, цивилизованным. В культуре открываются новые измерения (возникают новые жанры, идеи, темы), перед человеком раскрывается больше возможностей, благодаря чему он чувствует себя более свободным (автономным, самодостаточным). Однако этот прирост суверенитета личности неизбежно сопровождается ограничением права вмешиваться в жизнь других людей.
В этом линейном развитии некоторые видят одни плюсы. Такова так называемая либеральная точка зрения. Другие указывают на возникновение новых рисков. Автономизация приводит к разрушению традиционных структур организации общества, ослаблению социальных связей. Общество теряет способность быстро и эффективно реагировать на новые угрозы, утрачиваются стимулы к совместному действию и даже к продолжению рода. С другой стороны, рост внешних ограничений, призванных защитить персональную автономию, грозит чрезмерной зарегулированностью социума, накоплением властного потенциала, который может вылиться в создание системы небывалого личного принуждения - неототалитарное общество.
Обе модели (и семантического хаоса, и поступательного развития) имеют определённые основания. Факты, укладывающиеся как в ту, так и в другую картину, подобрать несложно. Однако поле культуры гораздо шире. В частности, в нём существуют и релаксационные колебания, задающие циклы с явным чередованием фаз.
Культуру можно разделить на актуальную и "архивную". Актуальную культуру образуют смыслы, регулирующие нашу повседневность. Это - цели, которые мы преследуем, правила, которых мы придерживаемся, стимулы, на которые мы реагируем, идеи, которые нас вдохновляют, дизайн, который мы выбираем. Помимо этих смыслов, существуют и другие, о которых мы знаем; быть может, мы даже дорожим ими, считаем ценностями и относим к национальному культурному достоянию, однако встречаемся с ними чаще в книгах или музеях, чем в обыденной жизни. Это - архивная часть культуры, культурные отложения. Некогда архивные смыслы принадлежали к актуальной культуре, но общественное сознание изменилось, и они выпали из повседневной практики, перестали воспроизводиться в регулярных, ординарных действиях.
Подобно тому, как в маркетинге есть понятие жизненного цикла товара, можно говорить и о жизненном цикле смыслов. Смыслы существуют в связках: к базовым, наиболее значимым смыслам присоединяются другие, являющиеся их уточнениями, дополнениями, интерпретациями и проекциями, переносящими базовые смыслы в различные сферы отношений между людьми. Появление нового базового смысла приводит к всплеску активности: смысл многократно воспроизводится, транслируется, интерпретируется. Он проникает в новые области человеческой деятельности, осваивает самые разные контексты, порождает многочисленные, порою весьма неожиданные отражения. В обществе возникает мода на данный смысл.
Но потом эта мода проходит. Смысл перестаёт быть чем-то новым, будоражащим ум, превращаясь в общее место. Он так часто попадается на глаза, что кажется заурядным и больше не вызывает эмоции, разве что скуку. Поскольку сложилась привычка к нему апеллировать, на смысл продолжают ссылаться. Когда нужно его помянуть, о нём говорят, однако в повседневной жизни легко обходятся без него. Планируя свои действия и разруливая сиюминутные ситуации, люди о нём не вспоминают и им не руководствуются.
Это значит, что смысл перешёл в культурные отложения, стал архивным. Пройдёт ещё немного времени, и о нём начнут забывать. История провернётся, и он окажется в прошлом, пришпиленный к уже законченному её периоду. Теперь его можно будет найти только в описаниях ушедшей эпохи, энциклопедических статьях, написанных прежде книгах или разглядеть в музейных экспонатах.
А в общественном сознании главные роли будут играть совсем другие смыслы.
Впрочем, замещение смыслов - процесс весьма драматический. Мы можем даже не замечать, как уходят второстепенные смыслы, хотя иной раз, обращаясь назад, мы испытываем ностальгию, которая объясняется как раз тем, что нам вспомнилось то, чего уже нет в актуальной реальности. Однако базовые, главные смыслы тоже отмирают. И смириться с этим гораздо сложнее. Однажды обнаружив, что из того, на что мы привыкли опираться в своих суждениях, жизнь ушла, и перед нами - только затвердевшие оболочки, мы теряемся. Привычные ориентиры утрачиваются. Человек чувствует, что его существованию не хватает осмысленности, а состояние семантической дезориентации опасно. Семантический кризис каждый переживает по-разному: у кого-то пропадает интерес к жизни, другие начинают метаться, пытаясь обрести смысл заново, и могут наделать много глупостей и разрушений.
Семантические кризисы имеют своё отражение в истории. Это - периоды упадка и политических неурядиц. Упадок начинается, когда процесс архивации смыслов берёт верх над смыслообразованием. Активных смыслов становится всё меньше. Социальная энергия падает: люди перестают действовать сообща, у них не остаётся общей цели и общих стимулов. Государство из агента национальных интересов превращается в клуб получивших доступ к кормушке. Его легитимность оспаривается. Структуры, призванные обеспечивать порядок, чувствуют собственную слабость. Начинается война всех против всех.
Выход же из социального хаоса связан с появлением новых значимых смыслов. Эти смыслы сразу получают политическое звучание: они легко превращаются в идеологию, поскольку увлекают самых разных людей. Начинается активное смыслообразование, охватывающее самые различные стороны человеческого существования. Находятся активисты, вкладывающих свою личную энергию в дело, имеющее общезначимый результат. Возникает то, что называется общественной жизнью. Общество оживает, наполняется силой, достаточной чтобы поддерживать деятельность всевозможных общественных институтов и, в первую очередь, государства.
Таким образом, периоды семантического оскудения, когда большинство значимых смыслов архивируется, сменяются периодами активного семантического роста. Культура переходит одной фазы к другой. Но можно ли этих колебательных движениях рассмотреть развитие, хотя бы в виде движения по спирали?
То, что какие-то смыслы превращаются в знаки истории и в повседневности их заменяют совсем другие смыслы, ничего не говорит о качестве ни первых, ни вторых. Общество может менять ложь на истину, плохое на лучшее также легко, как и истину на чепуху, а сокровища на убожество. И эти разнонаправленные изменения способны накладываться друг на друга. Сегодня ценность здорового образа жизни вытесняет моду на деструктивное отношение к своему организму. Это - переход с минуса на плюс. Одновременно с этим человечество утрачивает чёткость половой идентификации, а это - очевидный признак социальной деградации.
Однозначного движения вверх (по восходящей) не просматривается. От языческой многоголосицы европейская ойкумена перешла к вере в истинного Бога, затем, вдохновлённая успехами позитивных наук, поменяла её на веру в человеческий разум. А теперь говорят о наступлении эпохи постправды, понимая под этим утрату принципиального различения факта и домысла. Несмотря на то, что происхождение концепта постправды связано с манипуляционными техниками масс-медиа и информационной всеядностью пользователей соцсетей, само явление этим не ограничивается. Мы имеем дело с кризисом рациональности, переносом постмодернистского типа обработки реальности из мира искусства и литературы на общую методологию. Фундаментальной истины нет, у каждого - своя правда, а твои личные ощущения и переживания значат гораздо больше, чем объективные факты.
Подобный поворот как-то сложно назвать прогрессом. Даже самые горячие сторонники поступательного развития уже чувствуют дыхание холода: на человечество наползает тень культурного упадка.
При этом не похоже, чтобы современность страдала от семантического дефицита. Наоборот, судя по всему, мы ещё находимся в фазе активного смыслообразования. Продолжается экспансия базовых для современной культуры смыслов, таких как женская эмансипация, права сексуальных меньшинств, снижение антропогенного воздействия на климат. Появляются очередные вариации и отражения этих смыслов, находятся новые активисты и идеологи, их отстаивающие. Эти мнения по-прежнему увлекают широкую аудиторию. Они генерируют новости, получающие пристальное внимание СМИ. Об этом говорят, спорят. На поддержание актуальности этих смыслов тратится значительная психическая и социальная энергия.
Ожидать, что в ближайшее время семантические приоритеты человечества изменятся, не приходится. Архивация данных смыслов ещё не началась. Возможно, что начало её - не за горами: внимательный наблюдатель может обнаружить, что первые признаки семантической усталости в обществе уже появились. Однако после того, как архивация стартует, потребуются годы, а то и десятилетия, чтобы достичь точки, в которой семантический кризис станет очевидной проблемой, требующей незамедлительного решения.
А главное, нет никаких оснований считать, что те смыслы, которые тогда будут найдены, окажутся менее безумными, чем нынешние. Хронически больной человек, к тому же игнорирующий необходимость лечиться, вряд ли однажды проснётся здоровым. И общество, не желающее признавать духовную причину своего нездоровья, будет лишь менять одни ложные смыслы на другие. Путь к истинным смыслам лежит через покаяние, но способно ли человечество снова выйти на эту мысль? Видимая цикличность, как мы знаем, основывается на структурном сходстве, а качество элементов, составляющих воспроизводящуюся структуру, может быть различным. Возможно, мы уже навсегда потеряли нужное качество, ведь все социальные изменения - необратимы.
На сайте: http://culturolog.ru/content/view/3672/68/