Цветочница. Подарок.
Однажды солнечным февральским утром Цветочница косила в своем саду снежную осоку. Как это зачем косить снежную осоку? Что такое снежная осока? Ну вы даете! Да спросите любого ребенка - это самое красивое и вкусное зимнее лакомство. Взрослые, из тех, что не до конца выросли из сказки, называют этот кружевной ледок на корке снега «замками». Появляются они в конце февраля - в марте, когда солнце начинает, наконец, греть сильнее и светить дольше. А дети, обожающие вкус талого льда, пропитанного солнцем, зовут это снежной осокой: неосторожному язык порежет. Лакомство предвкушения весны.
Зачем косить осоку? А, как тогда, по-вашему, появятся подснежники?! Не через сорняк же им прорастать! Осока всё-таки сорная трава.
Цветочнице нравилось косить: ровные движения успокаивали, направляли мысли в нужное русло. Работа шла споро. Острое полотно легко срезало хрусткие стебельки и на нем оставались капли, которые тут же замерзали. Февраль как ни как.
На лужайку выскочил заяц. Цветочница достала из поясного мешочка пучок мелкой моркови - угощайся.
- А мне морковку?
Цветочница обернулась. Позади неё стояла женщина в пестром платье и улыбалась.
- Марта! - дамы радостно обнялись.
- Так хоть морквой-то угостишь?
- Может все-таки шоколаду?
- Нууу…
- Со специями…
- Ммм?
- С андалузским апельсином…
- А ром?
- И ром тебе будет!
- Уговорила! - и дамы, весело болтая, пошли по направлению к домику Цеточницы.
Когда шоколад был сварен и разлит по пузатым керамическим чашкам - их для Цветочницы лепил и расписывал Художник - дамы замолчали на минутку. Это стало традицией: при каждой встрече выбрать несколько мгновений, поглядеть друг другу в глаза и вспомнить…
Много-много воды назад холодным февральским днем Цветочница вот так же косила снежную осоку, когда вдруг услышала крики, доносившиеся с соседней поляны. Сломя голову она бросилась туда и замерла на опушке леса, увидев странную и страшную картину. На поляне возле неглубокой речушки были двое: немолодой мужчина в дорожной одежде и высокая худая женщина в летнем пёстром платье. Мужчина кричал, силился бежать, но непонятная сила держала его на месте. Женщина сидела возле его ног и кривым ржавым ножом пыталась отрезать серебристые нити, соединяющие ступни обезумевшего человека с землей. Жуткое зрелище. Человек отбивался как мог. Без толку. Лопнула последняя нить. Цветочница видела, как на ее краях остается ржавчина с ножа. Человек упал и обмяк. Тяжело дыша, женщина в пестром платье поднялась, вытерла пот со лба, сделала несколько шагов, с отвращением поглядела на свой нож и с размаху зашвырнула его в реку.
- Ненавижу! Ненавижу! Ну почему??!.. - Упала в сугроб и разрыдалась. Она сидела на снегу, уткнувшись лбом в колени, и горько-горько плакала. Цветочница стояла, как замороженная, не в силах пошевелиться. Наплакавшись, женщина встала, подошла к неподвижно лежащему человеку и почти нежно погладила его по волосам.
- Ты извини. Я не со зла. Так уж вышло. Давай, иди. Ну же. Все не так страшно, как кажется. Смотри, тебя уже встречают. - Она махнула рукой.
В самом деле. У края поляны, там, где солнце касается снега, возникли желтые, как лепестки подсолнуха, следы, словно по поляне пробежала балерина, испачкавшая в краске пуанты. Желтые пятнышки стремительно приближались к лежащему человеку.
- Ну, валяться долго будем? Так, ногу сюда, потом вторую, хорошо. Видишь, ты уже сам идешь.
И правда: от распростертого на снегу человека к центру поляны потянулась цепочка ярко-синих отпечатков босых ног - неуверенных, будто оставляющий их человек был не вполне трезв. Обладатель синих следов немного потоптался на месте.
- Иди-иди. Неприлично заставлять ждать себя так долго. Извини еще раз. Я, правда, не со зла. - Женщина в пестром платье помахала удаляющемуся невидимке рукой.
На середине поляны желтые и синие следы встретились, переплелись, будто танцуя. А потом пропали, оставив цвести на снегу синие ирисы с желтой серединкой. Вскоре исчезли и они.
Женщина в пестром платье, не отрывая взгляда от того места, где только что ступали невидимые ноги, громко и бесстрастно спросила:
- Ну, что, так и будешь стоять?
Цветочница робко вышла из своего укрытия. Что сказать, она не знала.
- Испугалась? - женщина в пестром платье спрашивала почти ласково.
- Да.
- Думаешь, мне нравится этим заниматься?
- Я… я не знаю… - Цветочница совсем растерялась.
- Я ненавижу своё дело. Слышала, как он кричал?
- Ему, наверное, было очень больно.
- Нет, нет. Совсем не больно, но очень страшно. Так страшно, что лучше б больно. Он чувствовал, как рвется его волокно. Он понимал, что с ним происходит. Все-все до последней мелочи. В эти секунды он вспоминал то, что не смог, не успел, тех, кого любил, кому был нужен… Ты знаешь, что это такое?
- Я…
- Конечно, не знаешь. Ненавижу этот нож! С ним всё так долго. Так мучительно. Режешь, режешь эти волокна… Хорошо, если они слабые, тонкие. А, когда Уходящий к земле крепко привязан, это все равно, что пилить канат зубочисткой. А человек это чувствует, понимает… Но потом он уйдет и всё забудет, а я помню страх каждого… - Женщина в пестром платье говорила яростно и обреченно.
- Так вы…
- Только не надо громких имен, а? И перестань мне выкать. К тому же смерть - это не имя, а должность. Этакий адъютант Его Превосходительства. Да, ты не бойся. Сегодня ты мне не интересна. - Женщина в пестром платье зябко потерла руки.- Слушай, эта лужа глубокая? - она указала на реку.
- Местами. А вам… тебе зачем?
- Да, я нож этот треклятый зашвырнула - надо достать. За руку подержишь, а то свалюсь еще.
- Конечно. Он, по-моему, туда отлетел.- Цветочница указала на заросли высохших камышей недалеко от берега.- Там довольно мелко.
- Хочется надеяться.
Они подошли к кромке замерзшей воды и стали высматривать нож.
- Скажи, а как тебя называть? А то как-то неловко получается.
- А как хочешь, так и зови. О! Вот он! - женщина в пестром платье, уцепившись за руку Цветочницы, осторожно потянулась за впившимся в лед ножом. - У меня столько имен, что я уж и забыла настоящее. Скажу по секрету, обычно люди голову не ломают, выбирают производное от слова, обозначающего на их языке смерть. Тьфу, зараза! - Нож, который смерть почти достала, расколол тонкий в этом месте лёд и, весело булькнув, ушел под воду.
- Можно я буду звать тебя Мартой? - Цветочница крепче ухватила ветку, за которую держалась, чтобы не свалиться в речку.
- Это что-то новенькое в моей «псевдонимии». С чего вдруг такая изобретательность? Так звали твою любимую куклу?
- Нет. Я не знаю. Ты просто похожа на Марту и всё тут… Осторожнее… - Поздно. Новоиспеченная Марта слишком сильно потянула Цветочницу, Цветочница слишком резко дернула ветку, несчастная ветка не выдержала издевательства над собой и обломилась. Обе дамы, ломая хрупкий ледок, полетели в воду. Визгу было на всю поляну. А вы вели бы себя иначе? Единственной хорошей новостью стало то, что, падая, смерть умудрилась ухватить злополучный нож. Мокрые, но с чувством выполненного долга дамы вылезли из реки.
- А холод-д-д-но… - стучала зубами смерть, отжимая мокрый подол пестрого платья.
- Д-д-д-а ты что?! - не менее дробно вторила ей Цветочница, выливая воду из валенок. - Пойдем ко мне греться. Я шоколад сварю с ромом.
- Ага. А то смерть с насморком - то еще зрелище. Пошли.
- Только вот… Как же ...- Цветочница растерянно посмотрела на беспомощно распростертое на снегу тело немолодого мужчины в дорожной одежде.
- Не волнуйся. Слышишь, собаки лают. Сейчас здесь пройдут нужные люди. Все уладится, поверь мне. Я точно знаю. Пойдем. - Марта потянула Цветочницу за рукав.
- Подожди, я тут где-то косу свою бросила. Ещё напорется кто. Вон она. - Цветочница подобрала садовый инвентарь и они пошли варить шоколад.
Через полчаса обе сидели завернутые в теплые пледы и пили обжигающий густой шоколад. Они болтали и смеялись, как старинные подруги. Цветочница поймала себя на мысли, что ей никогда еще не доводилось так интересно разговаривать с человеком. Ну, ладно, пусть не совсем с человеком, не важно.
- Слушай, я была не права. Ты мне всё-таки интересна. - Марта поймала и вслух произнесла мысль Цветочницы. - И ты умеешь варить шоколад. В общем, давай дружить, - резюмировала прагматичная гостья. Но прозвучало это так искренне, что Цветочница рассмеялась.
- Марта, по-моему, мы уже дружим. И довольно давно.
- В самом деле…
В сенях что-то сильно грохнуло. Обе дамы ойкнули. Цветочница начала выпутываться из пледа посмотреть, что случилось, но Марта остановила её:
- Сиди, я сама.
Через пару минут она вернулась, с косой в руках и остановилась в дверном проёме, задумчиво её разглядывая. Цветочница сидела тихо-тихо, боясь спугнуть мысль. Потом они заговорили одновременно:
- А, что, если…
- Марта, а может…
- Думаешь? Вместо ножа? Смогу тихо подойти - вжик и все. Он и испугаться не успеет. Быстро и не страшно. Она же острая?
- Очень. Если хочешь, я покажу тебе как ее отбивать и точить.
Марта внимательно изучала глаза Цветочницы, а потом тихо и очень серьезно сказала:
- Хочу.
……………………………………………………………
В этот раз после разлуки подруги молчали дольше обычного. Цветочница - напряженно, гостья - выжидательно.
- Марта, а когда…
- Ты уверена, что хочешь знать?
- Нет.
- Ну, тогда и не надо. Скажу только, что ты еще много чего не доделала.
Цветочница молчала.
- Ты не грусти…
- Да, вроде и не грущу, просто… впервые за столько лет я подумала, что когда-нибудь ты придешь ко мне… С моей же косой…
Смерть рассмеялась.
- К тебе я и так хожу чаще, чем к родной бабушке. А вот за тобой приду только один раз. Извини, это не я придумала.
- Понимаю.
- Так, хватит философии, налей-ка лучше еще шоколада!
Дамы пили шоколад, смеялись, грустили, болтали и молчали, то об одном и том же, то каждая о своём. А время шло. Неумолимо и незаметно, как и положено времени. Цветочница так и не сосчитала, сколько его было и сколько осталось. Ну, и ладно. Математика все равно не ее конек, так что она просто жила, улыбаясь вместе со смертью. Со своей смертью, которая любит шоколад.
……………………………………………………………………………………
… А нож Марта тогда все-таки не выбросила. Оставила для особых случаев…
Зачем косить осоку? А, как тогда, по-вашему, появятся подснежники?! Не через сорняк же им прорастать! Осока всё-таки сорная трава.
Цветочнице нравилось косить: ровные движения успокаивали, направляли мысли в нужное русло. Работа шла споро. Острое полотно легко срезало хрусткие стебельки и на нем оставались капли, которые тут же замерзали. Февраль как ни как.
На лужайку выскочил заяц. Цветочница достала из поясного мешочка пучок мелкой моркови - угощайся.
- А мне морковку?
Цветочница обернулась. Позади неё стояла женщина в пестром платье и улыбалась.
- Марта! - дамы радостно обнялись.
- Так хоть морквой-то угостишь?
- Может все-таки шоколаду?
- Нууу…
- Со специями…
- Ммм?
- С андалузским апельсином…
- А ром?
- И ром тебе будет!
- Уговорила! - и дамы, весело болтая, пошли по направлению к домику Цеточницы.
Когда шоколад был сварен и разлит по пузатым керамическим чашкам - их для Цветочницы лепил и расписывал Художник - дамы замолчали на минутку. Это стало традицией: при каждой встрече выбрать несколько мгновений, поглядеть друг другу в глаза и вспомнить…
Много-много воды назад холодным февральским днем Цветочница вот так же косила снежную осоку, когда вдруг услышала крики, доносившиеся с соседней поляны. Сломя голову она бросилась туда и замерла на опушке леса, увидев странную и страшную картину. На поляне возле неглубокой речушки были двое: немолодой мужчина в дорожной одежде и высокая худая женщина в летнем пёстром платье. Мужчина кричал, силился бежать, но непонятная сила держала его на месте. Женщина сидела возле его ног и кривым ржавым ножом пыталась отрезать серебристые нити, соединяющие ступни обезумевшего человека с землей. Жуткое зрелище. Человек отбивался как мог. Без толку. Лопнула последняя нить. Цветочница видела, как на ее краях остается ржавчина с ножа. Человек упал и обмяк. Тяжело дыша, женщина в пестром платье поднялась, вытерла пот со лба, сделала несколько шагов, с отвращением поглядела на свой нож и с размаху зашвырнула его в реку.
- Ненавижу! Ненавижу! Ну почему??!.. - Упала в сугроб и разрыдалась. Она сидела на снегу, уткнувшись лбом в колени, и горько-горько плакала. Цветочница стояла, как замороженная, не в силах пошевелиться. Наплакавшись, женщина встала, подошла к неподвижно лежащему человеку и почти нежно погладила его по волосам.
- Ты извини. Я не со зла. Так уж вышло. Давай, иди. Ну же. Все не так страшно, как кажется. Смотри, тебя уже встречают. - Она махнула рукой.
В самом деле. У края поляны, там, где солнце касается снега, возникли желтые, как лепестки подсолнуха, следы, словно по поляне пробежала балерина, испачкавшая в краске пуанты. Желтые пятнышки стремительно приближались к лежащему человеку.
- Ну, валяться долго будем? Так, ногу сюда, потом вторую, хорошо. Видишь, ты уже сам идешь.
И правда: от распростертого на снегу человека к центру поляны потянулась цепочка ярко-синих отпечатков босых ног - неуверенных, будто оставляющий их человек был не вполне трезв. Обладатель синих следов немного потоптался на месте.
- Иди-иди. Неприлично заставлять ждать себя так долго. Извини еще раз. Я, правда, не со зла. - Женщина в пестром платье помахала удаляющемуся невидимке рукой.
На середине поляны желтые и синие следы встретились, переплелись, будто танцуя. А потом пропали, оставив цвести на снегу синие ирисы с желтой серединкой. Вскоре исчезли и они.
Женщина в пестром платье, не отрывая взгляда от того места, где только что ступали невидимые ноги, громко и бесстрастно спросила:
- Ну, что, так и будешь стоять?
Цветочница робко вышла из своего укрытия. Что сказать, она не знала.
- Испугалась? - женщина в пестром платье спрашивала почти ласково.
- Да.
- Думаешь, мне нравится этим заниматься?
- Я… я не знаю… - Цветочница совсем растерялась.
- Я ненавижу своё дело. Слышала, как он кричал?
- Ему, наверное, было очень больно.
- Нет, нет. Совсем не больно, но очень страшно. Так страшно, что лучше б больно. Он чувствовал, как рвется его волокно. Он понимал, что с ним происходит. Все-все до последней мелочи. В эти секунды он вспоминал то, что не смог, не успел, тех, кого любил, кому был нужен… Ты знаешь, что это такое?
- Я…
- Конечно, не знаешь. Ненавижу этот нож! С ним всё так долго. Так мучительно. Режешь, режешь эти волокна… Хорошо, если они слабые, тонкие. А, когда Уходящий к земле крепко привязан, это все равно, что пилить канат зубочисткой. А человек это чувствует, понимает… Но потом он уйдет и всё забудет, а я помню страх каждого… - Женщина в пестром платье говорила яростно и обреченно.
- Так вы…
- Только не надо громких имен, а? И перестань мне выкать. К тому же смерть - это не имя, а должность. Этакий адъютант Его Превосходительства. Да, ты не бойся. Сегодня ты мне не интересна. - Женщина в пестром платье зябко потерла руки.- Слушай, эта лужа глубокая? - она указала на реку.
- Местами. А вам… тебе зачем?
- Да, я нож этот треклятый зашвырнула - надо достать. За руку подержишь, а то свалюсь еще.
- Конечно. Он, по-моему, туда отлетел.- Цветочница указала на заросли высохших камышей недалеко от берега.- Там довольно мелко.
- Хочется надеяться.
Они подошли к кромке замерзшей воды и стали высматривать нож.
- Скажи, а как тебя называть? А то как-то неловко получается.
- А как хочешь, так и зови. О! Вот он! - женщина в пестром платье, уцепившись за руку Цветочницы, осторожно потянулась за впившимся в лед ножом. - У меня столько имен, что я уж и забыла настоящее. Скажу по секрету, обычно люди голову не ломают, выбирают производное от слова, обозначающего на их языке смерть. Тьфу, зараза! - Нож, который смерть почти достала, расколол тонкий в этом месте лёд и, весело булькнув, ушел под воду.
- Можно я буду звать тебя Мартой? - Цветочница крепче ухватила ветку, за которую держалась, чтобы не свалиться в речку.
- Это что-то новенькое в моей «псевдонимии». С чего вдруг такая изобретательность? Так звали твою любимую куклу?
- Нет. Я не знаю. Ты просто похожа на Марту и всё тут… Осторожнее… - Поздно. Новоиспеченная Марта слишком сильно потянула Цветочницу, Цветочница слишком резко дернула ветку, несчастная ветка не выдержала издевательства над собой и обломилась. Обе дамы, ломая хрупкий ледок, полетели в воду. Визгу было на всю поляну. А вы вели бы себя иначе? Единственной хорошей новостью стало то, что, падая, смерть умудрилась ухватить злополучный нож. Мокрые, но с чувством выполненного долга дамы вылезли из реки.
- А холод-д-д-но… - стучала зубами смерть, отжимая мокрый подол пестрого платья.
- Д-д-д-а ты что?! - не менее дробно вторила ей Цветочница, выливая воду из валенок. - Пойдем ко мне греться. Я шоколад сварю с ромом.
- Ага. А то смерть с насморком - то еще зрелище. Пошли.
- Только вот… Как же ...- Цветочница растерянно посмотрела на беспомощно распростертое на снегу тело немолодого мужчины в дорожной одежде.
- Не волнуйся. Слышишь, собаки лают. Сейчас здесь пройдут нужные люди. Все уладится, поверь мне. Я точно знаю. Пойдем. - Марта потянула Цветочницу за рукав.
- Подожди, я тут где-то косу свою бросила. Ещё напорется кто. Вон она. - Цветочница подобрала садовый инвентарь и они пошли варить шоколад.
Через полчаса обе сидели завернутые в теплые пледы и пили обжигающий густой шоколад. Они болтали и смеялись, как старинные подруги. Цветочница поймала себя на мысли, что ей никогда еще не доводилось так интересно разговаривать с человеком. Ну, ладно, пусть не совсем с человеком, не важно.
- Слушай, я была не права. Ты мне всё-таки интересна. - Марта поймала и вслух произнесла мысль Цветочницы. - И ты умеешь варить шоколад. В общем, давай дружить, - резюмировала прагматичная гостья. Но прозвучало это так искренне, что Цветочница рассмеялась.
- Марта, по-моему, мы уже дружим. И довольно давно.
- В самом деле…
В сенях что-то сильно грохнуло. Обе дамы ойкнули. Цветочница начала выпутываться из пледа посмотреть, что случилось, но Марта остановила её:
- Сиди, я сама.
Через пару минут она вернулась, с косой в руках и остановилась в дверном проёме, задумчиво её разглядывая. Цветочница сидела тихо-тихо, боясь спугнуть мысль. Потом они заговорили одновременно:
- А, что, если…
- Марта, а может…
- Думаешь? Вместо ножа? Смогу тихо подойти - вжик и все. Он и испугаться не успеет. Быстро и не страшно. Она же острая?
- Очень. Если хочешь, я покажу тебе как ее отбивать и точить.
Марта внимательно изучала глаза Цветочницы, а потом тихо и очень серьезно сказала:
- Хочу.
……………………………………………………………
В этот раз после разлуки подруги молчали дольше обычного. Цветочница - напряженно, гостья - выжидательно.
- Марта, а когда…
- Ты уверена, что хочешь знать?
- Нет.
- Ну, тогда и не надо. Скажу только, что ты еще много чего не доделала.
Цветочница молчала.
- Ты не грусти…
- Да, вроде и не грущу, просто… впервые за столько лет я подумала, что когда-нибудь ты придешь ко мне… С моей же косой…
Смерть рассмеялась.
- К тебе я и так хожу чаще, чем к родной бабушке. А вот за тобой приду только один раз. Извини, это не я придумала.
- Понимаю.
- Так, хватит философии, налей-ка лучше еще шоколада!
Дамы пили шоколад, смеялись, грустили, болтали и молчали, то об одном и том же, то каждая о своём. А время шло. Неумолимо и незаметно, как и положено времени. Цветочница так и не сосчитала, сколько его было и сколько осталось. Ну, и ладно. Математика все равно не ее конек, так что она просто жила, улыбаясь вместе со смертью. Со своей смертью, которая любит шоколад.
……………………………………………………………………………………
… А нож Марта тогда все-таки не выбросила. Оставила для особых случаев…