Париж: машины, идентитет и Сарколанд
На подьезде к основной части города, выехав с трасс, аэропортский автобус плавно вырулил в приятный полупустынный жилой район. Нарядные классические здания выгодно сменили скучные серые офисные здания расположенные вдоль дороги на подьезде к более центральной части города.
Около небольшого зелёного парка замечаю скопление полицейских. Один, второй, третий. Ещё двое. Между ними замечаю темнокожего мальчишку. Ещё один полицейский проезжает мимо на велосипеде. Может случилось что? Но пять здоровых дылд полицейских и мальчишка всё же смотрятся нелепо. Может террористический акт сорвался? Или поджег машины? Но вокруг всё как-то умиротворённо и спокойно. Я не знаю, зачем их здесь пять, и надеюсь что на это есть обяснимая причина. И то, что мальчишка не белый просто случайность. Может он и натворил чего, а может и нет...
Думаю об обещаниях Саркози навести порядок на улицах французской столицы, и расстроенно понимаю, что именно эта картина в худших сценариях и воплощает Сарколанд: много полицеийских и вжавший голову в плечи чёрный пацанёнок.
Впрочем, по мере продвижения автобуса картинка сменилась более оживлёнными улицами, заполненными преимущественно белыми, хорошо одетыми лицами без полицейских. Вполне, вполне спокойная и способствующая хорошему настроению картина.
От Оперы мне нужно добраться до Нотре-Даме-Де-Лоретт, метро Ст Жорж, где в отеле ждёт муж. Уже поздно, и чтобы скоротать время ловлю на бегу такси. Я не знаю, принято ли во Франции голосовать прямо на улице, но стоянки такси поблизости не видно. Потому, голосую по-ирлнадски, то есть просто на дороге. Мне везёт, первый же таксист оказывается свободен.
Я не знаю точного адреса, но знаю, куда мне ехать. Таксист, крепенький такой мужчинка, с большими сильными руками, заметной лысиной, одетый в серую вязанную кофту, радуется, что я знаю куда ехать, хотя и не знаю адреса, а значит не придётся искать.
Проезжаем мимо огромного плаката с изображением Саркози - реклама какого-то журнала. Таксист указывает в сторону плаката, и тёплым голосом с воодушевлением и уважением произносит: "Le Chef!".
То что Саркози ему очень симпатичен слышно уже из интонаций, но мне хочется подтверждений.
"Вы его любите?" спрашиваю водилу на своём пиджин френч.
Дядька приходит в восторг, и довольно обьясняет: "J'aime ma femme - я люблю свою жену, а это наш руководитель страны, хороший мужик, я его уважаю."
Решив, что моих познаний французского достаточно для приятной беседы, не взирая на частичное непонимание, разражается речью: "Вот мы, французы, привыкли понимаешь жить беззаботно и на широкую ногу, laisser faire, laisser faire.... pas laisser faire! Довели страну до ручки. Вот Саркози за них возьмётся и порядок наведёт. Пора уже, неизвестно куда катимся!".
-Угу, замечаю, - Саркози вроде собирается побольше контроля организовать?
- Ну так нам контроль и нужен, убеждённо говорит водила, -вон в день выборов, сколько беспорядков было. 60 машин сожгли (за цифры не ручаюсь, не помню, но и не столь важно), на следующий день ещё 50, на следующий ещё 20. И ведь это машины не богачей, это машины простых рабочих, таких как я. Так нельзя, понимаешь?"
Я понимаю. И я понимаю, почему он верит и надеется на Саркози. Порядок действительно нужен. И машины жечь, чьи бы то ни было, нехорошо.
Вот только сомневаюсь я в том, что идеи Саркози о полицеийском контроле, и его популистская манера называть негодяев негодяями, забывая рассказать своему электорату, что подростков из парижских гетто к негодяйству приводит, действительно то, что либеральная Франция хотела бы видеть у себя дома.
Но, возможно, не так страшен Саркози, как его в прессе малюют. Так что не будем атмосферу нагнетать. Поживём - увидим.
Я рассплачиваюсь, выхожу из такси, и вдруг слышу на практически безакцентном русском: "До свидания". Шокированно спрашиваю, откуда он знает, что я из России. Таксиста просто распирает от гордости: "Я тебя по акценту вычислил. Я этот акцент хорошо знаю. Сразу догадался". И выдаёт мне весь словарный набор: "Да, нет, спасибо".
Чувство быть без сомнений идентифицированной непосредственно как русской для меня практически забыто. За 8 лет жизни за границей акцент Штирлица на разных языках принимался за польский, откуда-нибудь-оттуда-восточноевропеийский, итальянский, голландский, испанский, французский (не во Франции), немецкий (не в Германии), баварский (не в Баварии) и т.д. Даже на русском один из первых вопросов, который я получаю: "А что это у тебя за акцент?". Вообщем, идентификация себя с русским акцентом и происхождением у меня как-то давно пропала. А тут вдруг на тебе. В самое яблочко. И ведь, к собственному удивлению, приятно стало, и легко так, когда знаешь, кто ты на самом деле и откуда, не сомневаясь по крайней мере в этот самый момент ответить: "Да, я действительно русская".
Впрочем радость моя от вновь приобретённой национальной принадлежности продолжалась недолго.
Уже на следующий день другой дядька, с которым общался мой муж, повернувшись ко мне с убеждением спросил: "Ты - англичанка?". Торопливо отвечаю: "Нет, нет, какая же я англичанка, я - русская, из моего акцента, наверняка слышно." Дядька смотрит на меня скептически: "Я просто был уверен, что ты англичанка." И повторяет несколько раз: "Просто однозначно. Просто уверен".
Я бормочу что-то про то, что живу в Ирландии, и что может это потому, что я автоматически перескакиваю на английский, когда не знаю, как дальше по-французски, подозрение возникает, но скептический взгляд в его глазах говорит мне, что сказочная уверенность по поводу того, кто же я и откуда на самом деле, внезапно ушла, оставив меня как и прежде в относительном неведении и недоразумении.
А за 2 дня, мне на глаза попались ещё 2 случая контроля белыми полицеийскими их темнокожих сограждан. Белых, кроме, как на предмет, наличия билета в метро, полицейские на документы не доставали.
Около небольшого зелёного парка замечаю скопление полицейских. Один, второй, третий. Ещё двое. Между ними замечаю темнокожего мальчишку. Ещё один полицейский проезжает мимо на велосипеде. Может случилось что? Но пять здоровых дылд полицейских и мальчишка всё же смотрятся нелепо. Может террористический акт сорвался? Или поджег машины? Но вокруг всё как-то умиротворённо и спокойно. Я не знаю, зачем их здесь пять, и надеюсь что на это есть обяснимая причина. И то, что мальчишка не белый просто случайность. Может он и натворил чего, а может и нет...
Думаю об обещаниях Саркози навести порядок на улицах французской столицы, и расстроенно понимаю, что именно эта картина в худших сценариях и воплощает Сарколанд: много полицеийских и вжавший голову в плечи чёрный пацанёнок.
Впрочем, по мере продвижения автобуса картинка сменилась более оживлёнными улицами, заполненными преимущественно белыми, хорошо одетыми лицами без полицейских. Вполне, вполне спокойная и способствующая хорошему настроению картина.
От Оперы мне нужно добраться до Нотре-Даме-Де-Лоретт, метро Ст Жорж, где в отеле ждёт муж. Уже поздно, и чтобы скоротать время ловлю на бегу такси. Я не знаю, принято ли во Франции голосовать прямо на улице, но стоянки такси поблизости не видно. Потому, голосую по-ирлнадски, то есть просто на дороге. Мне везёт, первый же таксист оказывается свободен.
Я не знаю точного адреса, но знаю, куда мне ехать. Таксист, крепенький такой мужчинка, с большими сильными руками, заметной лысиной, одетый в серую вязанную кофту, радуется, что я знаю куда ехать, хотя и не знаю адреса, а значит не придётся искать.
Проезжаем мимо огромного плаката с изображением Саркози - реклама какого-то журнала. Таксист указывает в сторону плаката, и тёплым голосом с воодушевлением и уважением произносит: "Le Chef!".
То что Саркози ему очень симпатичен слышно уже из интонаций, но мне хочется подтверждений.
"Вы его любите?" спрашиваю водилу на своём пиджин френч.
Дядька приходит в восторг, и довольно обьясняет: "J'aime ma femme - я люблю свою жену, а это наш руководитель страны, хороший мужик, я его уважаю."
Решив, что моих познаний французского достаточно для приятной беседы, не взирая на частичное непонимание, разражается речью: "Вот мы, французы, привыкли понимаешь жить беззаботно и на широкую ногу, laisser faire, laisser faire.... pas laisser faire! Довели страну до ручки. Вот Саркози за них возьмётся и порядок наведёт. Пора уже, неизвестно куда катимся!".
-Угу, замечаю, - Саркози вроде собирается побольше контроля организовать?
- Ну так нам контроль и нужен, убеждённо говорит водила, -вон в день выборов, сколько беспорядков было. 60 машин сожгли (за цифры не ручаюсь, не помню, но и не столь важно), на следующий день ещё 50, на следующий ещё 20. И ведь это машины не богачей, это машины простых рабочих, таких как я. Так нельзя, понимаешь?"
Я понимаю. И я понимаю, почему он верит и надеется на Саркози. Порядок действительно нужен. И машины жечь, чьи бы то ни было, нехорошо.
Вот только сомневаюсь я в том, что идеи Саркози о полицеийском контроле, и его популистская манера называть негодяев негодяями, забывая рассказать своему электорату, что подростков из парижских гетто к негодяйству приводит, действительно то, что либеральная Франция хотела бы видеть у себя дома.
Но, возможно, не так страшен Саркози, как его в прессе малюют. Так что не будем атмосферу нагнетать. Поживём - увидим.
Я рассплачиваюсь, выхожу из такси, и вдруг слышу на практически безакцентном русском: "До свидания". Шокированно спрашиваю, откуда он знает, что я из России. Таксиста просто распирает от гордости: "Я тебя по акценту вычислил. Я этот акцент хорошо знаю. Сразу догадался". И выдаёт мне весь словарный набор: "Да, нет, спасибо".
Чувство быть без сомнений идентифицированной непосредственно как русской для меня практически забыто. За 8 лет жизни за границей акцент Штирлица на разных языках принимался за польский, откуда-нибудь-оттуда-восточноевропеийский, итальянский, голландский, испанский, французский (не во Франции), немецкий (не в Германии), баварский (не в Баварии) и т.д. Даже на русском один из первых вопросов, который я получаю: "А что это у тебя за акцент?". Вообщем, идентификация себя с русским акцентом и происхождением у меня как-то давно пропала. А тут вдруг на тебе. В самое яблочко. И ведь, к собственному удивлению, приятно стало, и легко так, когда знаешь, кто ты на самом деле и откуда, не сомневаясь по крайней мере в этот самый момент ответить: "Да, я действительно русская".
Впрочем радость моя от вновь приобретённой национальной принадлежности продолжалась недолго.
Уже на следующий день другой дядька, с которым общался мой муж, повернувшись ко мне с убеждением спросил: "Ты - англичанка?". Торопливо отвечаю: "Нет, нет, какая же я англичанка, я - русская, из моего акцента, наверняка слышно." Дядька смотрит на меня скептически: "Я просто был уверен, что ты англичанка." И повторяет несколько раз: "Просто однозначно. Просто уверен".
Я бормочу что-то про то, что живу в Ирландии, и что может это потому, что я автоматически перескакиваю на английский, когда не знаю, как дальше по-французски, подозрение возникает, но скептический взгляд в его глазах говорит мне, что сказочная уверенность по поводу того, кто же я и откуда на самом деле, внезапно ушла, оставив меня как и прежде в относительном неведении и недоразумении.
А за 2 дня, мне на глаза попались ещё 2 случая контроля белыми полицеийскими их темнокожих сограждан. Белых, кроме, как на предмет, наличия билета в метро, полицейские на документы не доставали.