Ованес ТуманянifodianoSeptember 25 2012, 20:51:45 UTC
СКОРБЬ СОЛОВЬЯ (Народное)
Залетная птица глядит меж ветвей, - Плачет кровавой слезой соловей. Молвит; «Скажи мне, зачем меж ветвей Ты плачешь кровавой слезой, соловей? Зачем ты, нахохлясь на ветке сухой, Поешь, трепеща, о печали одной? Любит весь мир певуна своего И щебетание песен его, - Ты же, соловушка, день-деньской, Вздыхая и охая, сам не свой, Утра прохладного в сладкий час Кровавые слезы струишь из глаз». «О чем говоришь ты, чужак-сумасброд? - Ответную речь соловей ведет: - Не видишь - настала зима в горах, Воду она сковала в ручьях, Запах она отняла у цветов, Щебет моих отняла птенцов, - Как же не лить мне кровавых слез?» Залетный гость в ответ произнес: «Полно тебе, соловей дорогой, Полно кровавой рыдать слезой. Снова придет для тебя весна, Вновь засияет твоя страна, Снежный покров с наших гор сойдет, Воды в ручьях поломают лед, И, окруженный птенцами, опять Будешь навстречу цветам щебетать».
Я входил вместо дикого зверя в клетку, выжигал свой срок и кликуху гвоздём в бараке, жил у моря, играл в рулетку, обедал чёрт знает с кем во фраке. С высоты ледника я озирал полмира, трижды тонул, дважды бывал распорот. Бросил страну, что меня вскормила. Из забывших меня можно составить город. Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна, надевал на себя что сызнова входит в моду, сеял рожь, покрывал чёрной толью гумна и не пил только сухую воду. Я впустил в свои сны воронёный зрачок конвоя, жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок. Позволял своим связкам все звуки, помимо воя; перешёл на шёпот. Теперь мне сорок. Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной. Только с горем я чувствую солидарность. Но пока мне рот не забили глиной, из него раздаваться будет лишь благодарность.
Спасибо большое! Она, кстати, по старому стилю тоже сегодня бы гульванила))) в детстве меня это нереально тревожило)
Красною кистью рябина зажглась, Падали листья. Я родилась. Спорили сотни колоколов, День был субботний: Иоанн Богослов. Мне и доныне хочется грызть Жаркой рябины горькую кисть.
Неужели, Мария, только рамы скрипят только стекла болят и трепещут? Если это не сад - разреши мне назад, в тишину, где задуманы вещи. Если это не сад, если рамы скрипят оттого, что темней не бывает, если это не тот заповеданный сад, где голодные дети у яблонь сидят и надкушенный плод забывают,
где не видно ветвей, но дыханье темней и надежней лекарство ночное... Я не знаю, Мария, болезни моей, это сад мой стоит надо мною.
Comments 65
(Народное)
Залетная птица глядит меж ветвей, -
Плачет кровавой слезой соловей.
Молвит; «Скажи мне, зачем меж ветвей
Ты плачешь кровавой слезой, соловей?
Зачем ты, нахохлясь на ветке сухой,
Поешь, трепеща, о печали одной?
Любит весь мир певуна своего
И щебетание песен его, -
Ты же, соловушка, день-деньской,
Вздыхая и охая, сам не свой,
Утра прохладного в сладкий час
Кровавые слезы струишь из глаз».
«О чем говоришь ты, чужак-сумасброд? -
Ответную речь соловей ведет: -
Не видишь - настала зима в горах,
Воду она сковала в ручьях,
Запах она отняла у цветов,
Щебет моих отняла птенцов, -
Как же не лить мне кровавых слез?»
Залетный гость в ответ произнес:
«Полно тебе, соловей дорогой,
Полно кровавой рыдать слезой.
Снова придет для тебя весна,
Вновь засияет твоя страна,
Снежный покров с наших гор сойдет,
Воды в ручьях поломают лед,
И, окруженный птенцами, опять
Будешь навстречу цветам щебетать».
Reply
Спасибо!
Reply
Надо жить каждую секунду)
Просто стих под рукой был.
Красивого здоровья сей день желаю Вам!)
Reply
Reply
выжигал свой срок и кликуху гвоздём в бараке,
жил у моря, играл в рулетку,
обедал чёрт знает с кем во фраке.
С высоты ледника я озирал полмира,
трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, что меня вскормила.
Из забывших меня можно составить город.
Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,
надевал на себя что сызнова входит в моду,
сеял рожь, покрывал чёрной толью гумна
и не пил только сухую воду.
Я впустил в свои сны воронёный зрачок конвоя,
жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.
Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;
перешёл на шёпот. Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность.
Reply
Вот спасибо!
Reply
Reply
Reply
Она, кстати, по старому стилю тоже сегодня бы гульванила))) в детстве меня это нереально тревожило)
Красною кистью рябина зажглась,
Падали листья. Я родилась.
Спорили сотни колоколов,
День был субботний: Иоанн Богослов.
Мне и доныне хочется грызть
Жаркой рябины горькую кисть.
Reply
Ольга Седакова.
Неужели, Мария,
только рамы скрипят
только стекла болят и трепещут?
Если это не сад -
разреши мне назад,
в тишину, где задуманы вещи. Если это не сад,
если рамы скрипят
оттого, что темней не бывает,
если это не тот заповеданный сад,
где голодные дети у яблонь сидят
и надкушенный плод забывают,
где не видно ветвей,
но дыханье темней
и надежней лекарство ночное...
Я не знаю, Мария, болезни моей,
это сад мой стоит надо мною.
Reply
Стыдно признаться, но для меня это имя - открытие!
Потому двойное мерси!!!
Reply
К музе
Я помню твой приход: растущий звон,
волнение, неведомое миру.
Луна сквозь ветки тронула балкон,
и пала тень, похожая на лиру.
Мне, юному, для неги плеч твоих
казался ямб одеждой слишком грубой.
Но был певуч неправильный мой стих
и улыбался рифмой красногубой.
Я счастлив был. Над гаснущим столом
огонь дрожал, вылущивал огарок;
и снилось мне: страница под стеклом
бессмертная, вся в молниях помарок.
Теперь не то. Для утренней звезды
не откажусь от утренней дремоты.
Мне не под силу многие труды,
особенно тщеславия заботы.
Я опытен, я скуп и нетерпим.
Натертый стих блистает чище меди.
Мы изредка с тобою говорим
через забор, как старые соседи.
Да, зрелость живописна, спору нет:
лист виноградный, груша, пол-арбуза
и - мастерства предел - прозрачный свет.
Мне холодно. Ведь это осень, муза.
Reply
Спасибо огромное!
Reply
Reply
Reply
Leave a comment