Воспоминания Павла Прусского
Добрался наконец до сочинений Павла Прусского. Точнее до его сызранских воспоминаний. Есть немало интересного. Но меня, в последнее время сильно стала интересовать история сызранской иконописи. Точнее, тот период, что был до Давида Васильевича Попова, он же Порфиров. Который на сегодняшний день, вроде как почти канонический отец-основатель. Во всяком случае Андрей Кириков в своей беседе о сызранской иконе даже вскользь пошутил насчёт моих сомнений.
Дело в том, что сам Давид Васильевич совершенно определённо пишет, что иконописи научился у дяди. Да и дед его был иконописцем.
Теперь вот и Павел Прусский довольно много вспоминает про этого самого дядю.
Иван Порфирович Попов был в Сызрани начала XIX века фигурой весьма заметной. Одним из лидеров, или, как тогда говорили, коноводов раскола. Причём, принадлежал к поповскому направлению. Оно стояло ближе всего к официальной церкви, потому что косвенно признавало её иерархию. Принимало к себе бежавших от официальной церкви священников. Рядом за Волгой был как раз центр этого самого направления - Иргизские скиты.
Ничего удивительного в подобной ориентации Ивана Порфировича не было. Ведь его племянник Давид Васильевич указывал, что его прадед, то бишь дед Ивана Порфировича, был священником.
Павле Прусский подробно описывает отход Попова от прежнего толка и перекрещивание его в беспоповцы-федосеевцы. Это был процесс довольно бурный и публичный. Бывшие единоверцы своего вожака всеми силами удерживали, пытались переубедить. Устраивали диспуты и прения. Причём публичные.
Пикантной подробностью этих диспутов было приглашение на них представителей официальных властей городского головы Ивана Мясникова и даже городничего Никиты Софонова. Благодаря чему мы можем приблизительно судить о времени перекрещивания Попова. Капитан Никита Зиновьевич Софонов, между прочим кавалер ордена Анны IV степени, по адрес-календарям числится сызранским городничим с 1816 по 1829 годы.
Сам Павел Прусский, тогда ещё Петя Леднёв вспоминает, что во время этих событий он был ещё очень мал.
Так или иначе, где то в конце 20-х годов в Сызрани произошёл можно сказать беспоповский переворот, когда резко усилилось влияние федосеевцев.
Кстати, приблизительно в ту же пору то же самое произошло поблизости за Волгой. В селе Обшаровке.
К чему я всё это пишу?
Дело в том, что этого самого старообрядческого вожака Попова Прусский называет иконником. Причём иконником он его называет даже в первую очередь. Что не оставляет ни малейших сомнений по поводу того, в какой среде Иван Порфирович приобрёл своё мастерство. У поповцев. К которым, скорее всего принадлежал его отец.
Как хотите, но по-моему это уже удлиняет историю сызранской иконописи, как минимум на два поколения.
А ещё в воспоминаниях Павла Прусского проскальзывает упоминание о связи сызранских старообрядцев с обшаровскими. Что вполне естественно. Обшаровка населялась выходцами из Костычей и Старой Рачейки.
Ну а из этой самой Обшаровки, по моим предположениям был родом Никита Рачейсков.
Вряд ли начальный период обучения он прошёл далеко от дома. Так что его связь с сызранскими иконописцами вполне вероятна.
Они с Прусским были почти ровесниками. Принадлежали к одному старообрядческому течение, были земляками. Оба в молодости жили на Преображенском кладбище в Москве.
В своих воспоминаниях Прусский пишет о своих неоднократных приездах в Петербург уже в то время, когда Рачейсков перебрался туда. Неужто два земляка-единоверца там не встречались?
Дело в том, что сам Давид Васильевич совершенно определённо пишет, что иконописи научился у дяди. Да и дед его был иконописцем.
Теперь вот и Павел Прусский довольно много вспоминает про этого самого дядю.
Иван Порфирович Попов был в Сызрани начала XIX века фигурой весьма заметной. Одним из лидеров, или, как тогда говорили, коноводов раскола. Причём, принадлежал к поповскому направлению. Оно стояло ближе всего к официальной церкви, потому что косвенно признавало её иерархию. Принимало к себе бежавших от официальной церкви священников. Рядом за Волгой был как раз центр этого самого направления - Иргизские скиты.
Ничего удивительного в подобной ориентации Ивана Порфировича не было. Ведь его племянник Давид Васильевич указывал, что его прадед, то бишь дед Ивана Порфировича, был священником.
Павле Прусский подробно описывает отход Попова от прежнего толка и перекрещивание его в беспоповцы-федосеевцы. Это был процесс довольно бурный и публичный. Бывшие единоверцы своего вожака всеми силами удерживали, пытались переубедить. Устраивали диспуты и прения. Причём публичные.
Пикантной подробностью этих диспутов было приглашение на них представителей официальных властей городского головы Ивана Мясникова и даже городничего Никиты Софонова. Благодаря чему мы можем приблизительно судить о времени перекрещивания Попова. Капитан Никита Зиновьевич Софонов, между прочим кавалер ордена Анны IV степени, по адрес-календарям числится сызранским городничим с 1816 по 1829 годы.
Сам Павел Прусский, тогда ещё Петя Леднёв вспоминает, что во время этих событий он был ещё очень мал.
Так или иначе, где то в конце 20-х годов в Сызрани произошёл можно сказать беспоповский переворот, когда резко усилилось влияние федосеевцев.
Кстати, приблизительно в ту же пору то же самое произошло поблизости за Волгой. В селе Обшаровке.
К чему я всё это пишу?
Дело в том, что этого самого старообрядческого вожака Попова Прусский называет иконником. Причём иконником он его называет даже в первую очередь. Что не оставляет ни малейших сомнений по поводу того, в какой среде Иван Порфирович приобрёл своё мастерство. У поповцев. К которым, скорее всего принадлежал его отец.
Как хотите, но по-моему это уже удлиняет историю сызранской иконописи, как минимум на два поколения.
А ещё в воспоминаниях Павла Прусского проскальзывает упоминание о связи сызранских старообрядцев с обшаровскими. Что вполне естественно. Обшаровка населялась выходцами из Костычей и Старой Рачейки.
Ну а из этой самой Обшаровки, по моим предположениям был родом Никита Рачейсков.
Вряд ли начальный период обучения он прошёл далеко от дома. Так что его связь с сызранскими иконописцами вполне вероятна.
Они с Прусским были почти ровесниками. Принадлежали к одному старообрядческому течение, были земляками. Оба в молодости жили на Преображенском кладбище в Москве.
В своих воспоминаниях Прусский пишет о своих неоднократных приездах в Петербург уже в то время, когда Рачейсков перебрался туда. Неужто два земляка-единоверца там не встречались?