Не произноси всуе...
Слова и расхожие выражения, которые употребляет человек, создают у него привычки в образе мышления, которые он сам может и не замечать. Взять хотя бы так называемое “расчеловечивание”, когда кого-то, обычно политических противников или конкурентов, именуют как-то уничижительно, например, "тараканами” (так называли людей народа тутси в период массового террора в Руанде), в результате чего подсознательно формируется понятие о них как о нелюдях, недочеловеках, не заслуживающих такого отношения, какое подобает “настоящим людям”.
Человеком при этом в прямом смысле манипулируют, для политических или иных целей внедряя ему готовые понятия и направляя этим его мышление и поведение по определённым, жёстко заданным рельсам.
Однако я хотел бы поговорить о другом явлении, когда это, как правило, делается неумышленно, как традиция, как обычай, принятый в обществе, передающийся от родителей к детям.
Речь идёт о том, что предусмотрено одной из 10 библейских заповедей, а именно упоминание или обращение к Богу “всуе”, т.е. “в суете”, легкомысленно, напрасно, когда никакого обращения реально нет, когда это просто расхожая фраза, типовая реакция на какую-то ситуацию, проявление эмоций.
Вспоминается повесть Валентина Катаева “Белеет парус одинокий”, где один из героев мальчик Петя охотно даёт “честное благородное слово” без раздумий по любому поводу. Эти обещания и заверения в результате не значат уже ничего, сначала говорится простое “да”, которое потом теряет убедительность, его заменяют тем, что теперь “дают слово”, потом “честное слово”, потом “честное благородное слово”, потом “вот те крест” - и каждый раз это превращается в пустые слова, разбивается вдребезги. Попытки как-то снова придать ценность словам, заменив их на другие, более “сильные”, приводят лишь к новому их обесцениванию. Слова обесцениваются точно так же, как обесцениваются деньги во время инфляции, всё более крупные номиналом, но не обеспеченные реальными ценностями.
Точно так же люди обесценивают и уже обесценили множество других понятий. Обесценены благодарность (тем, что просто формально благодарят за что угодно, не испытывая настоящей благодарности, вплоть до “Апчхи” - “Будьте здоровы” - “Спасибо”), любовь, целомудренность, духовность, святость, благотворительность, молитва (которая превращена то ли вошедшую в привычку форму постоянного выпрашивания себе чего-то, то ли в форму магического заклинания для достижения успеха, то ли в одну из составных частей рутинной религиозной практики)... И, самое главное, обесценивается высочайшее, святейшее из понятий, о котором может помыслить человек: понятие Бога!
Очевидно, что все эти массовые обесценивания понятий не могли уже самым глубоким образом не оказать влияния на мышление людей. Кругом “инфляция” слов и обозначаемых ими понятий.
Парадоксальным образом со словами “Бог”, “божественное” даже и у очень далёкого от веры и религии человека обычно связан самый идеальный образ, эти слова часто используются, когда хотят охарактеризовать что-то как нечто наилучшее, наивеличайшее, идеальнейшее, превосходящее всё и вся. Но при всём этом данное понятие нередко применяется и к совершенно приземлённым, бренным вещам.
Верующие тоже часто злоупотребляют этим понятием, также стягивая его в “прах этого мира”. Даже чаще. Например, в составе тех же формальных молитв, постоянно возносить которые по всякому поводу стало у них привычкой, так что зачастую это просто заученные фразы, привычка, рефлекс.
Итогом становится то, что святость и божественность для людей превращаются в нечто абстрактное, затёртое, лишённое живых переживаний, не стоящее особого внимания.
Но самое плохое, если с именем Бога на устах творятся ложные дела, когда преследуют инакомыслящих и даже совершают акты террора, как бы неся при этом перед собой это имя как щит, создавая у людей впечатление, что эти деяния творятся по благословению свыше, как бы снимая с себя ответственность и возлагая её на Бога. Также если не делается разницы между божьей волей и церковной политикой, мол, “кому церковь не мать, тому Бог не отец” и т.д.
Это формы наисквернейшего богохульства, хуже которого просто не может быть. Святое понятие Бога в глазах людей при этом оскорбляется и унижается как никогда.
В результате перед нами предстаёт современный человек, для которого воистину “нет ничего святого”. Само понятие “святое” превращено в фикцию, в ничто, оно просто исчезает как таковое из круга понятий такого человека. Область, облако совокупности его понятий, если можно так выразиться, придавлено книзу, оно уходит из верхних этажей и целиком заполняет лишь подвалы здания его человечности. Нечто подобное происходит, к слову, в психоанализе, в котором все высокие понятия, как любовь или вера, низводятся до самых низменных побуждений, до грубого телесного инстинкта или попыток ограничения его неистовства. Ничто не свято, кроме максимального достижения полного удовольствий безмятежного существования, а всё остальное глубоко вторично и поставлено на службу этому “кумиру”.
Дети учатся злоупотреблению высокими понятиями у родителей, что вдвойне хуже, так как они впитывают эти выражения просто в процессе обучения общению и языку, подражая поведению старших. И вот у них в голове уже прочно сидят эти обороты речи, незаметно, но действенно формируя дальше их мышление и ценности.
Может показаться, что нарисована преувеличенно мрачная картина, но заповеди, вместе с общепризнаваемыми “не убий” и “не укради”, даны как есть, и даны с глубоким смыслом и полной обоснованностью. Атеисты или антиклерикально настроенные люди (критикующие власть носителей "духовных званий”) иногда говорят, что заповеди написаны для подчинения паствы церковью или религиозной властью, но именно эта заповедь очень ясно направлена как раз против тех злоупотреблений, в которых особенно ярко грешат именно клерикалы любых конфессий.
Заповедь эта, как и все остальные, дана исключительно на пользу самому человеку, чтобы ему было хорошо, как добрый и исключительно полезный совет. Она дана для того, чтобы человек не пренебрегал тем якорем, канатом, который удерживает его и не даёт опускаться в пучины, что произойдёт, если он будет мало-помалу, незаметно распылять и девальвировать все те высокие идеалы, следование которым только и делает человека человеком.
Человеком при этом в прямом смысле манипулируют, для политических или иных целей внедряя ему готовые понятия и направляя этим его мышление и поведение по определённым, жёстко заданным рельсам.
Однако я хотел бы поговорить о другом явлении, когда это, как правило, делается неумышленно, как традиция, как обычай, принятый в обществе, передающийся от родителей к детям.
Речь идёт о том, что предусмотрено одной из 10 библейских заповедей, а именно упоминание или обращение к Богу “всуе”, т.е. “в суете”, легкомысленно, напрасно, когда никакого обращения реально нет, когда это просто расхожая фраза, типовая реакция на какую-то ситуацию, проявление эмоций.
Вспоминается повесть Валентина Катаева “Белеет парус одинокий”, где один из героев мальчик Петя охотно даёт “честное благородное слово” без раздумий по любому поводу. Эти обещания и заверения в результате не значат уже ничего, сначала говорится простое “да”, которое потом теряет убедительность, его заменяют тем, что теперь “дают слово”, потом “честное слово”, потом “честное благородное слово”, потом “вот те крест” - и каждый раз это превращается в пустые слова, разбивается вдребезги. Попытки как-то снова придать ценность словам, заменив их на другие, более “сильные”, приводят лишь к новому их обесцениванию. Слова обесцениваются точно так же, как обесцениваются деньги во время инфляции, всё более крупные номиналом, но не обеспеченные реальными ценностями.
Точно так же люди обесценивают и уже обесценили множество других понятий. Обесценены благодарность (тем, что просто формально благодарят за что угодно, не испытывая настоящей благодарности, вплоть до “Апчхи” - “Будьте здоровы” - “Спасибо”), любовь, целомудренность, духовность, святость, благотворительность, молитва (которая превращена то ли вошедшую в привычку форму постоянного выпрашивания себе чего-то, то ли в форму магического заклинания для достижения успеха, то ли в одну из составных частей рутинной религиозной практики)... И, самое главное, обесценивается высочайшее, святейшее из понятий, о котором может помыслить человек: понятие Бога!
Очевидно, что все эти массовые обесценивания понятий не могли уже самым глубоким образом не оказать влияния на мышление людей. Кругом “инфляция” слов и обозначаемых ими понятий.
Парадоксальным образом со словами “Бог”, “божественное” даже и у очень далёкого от веры и религии человека обычно связан самый идеальный образ, эти слова часто используются, когда хотят охарактеризовать что-то как нечто наилучшее, наивеличайшее, идеальнейшее, превосходящее всё и вся. Но при всём этом данное понятие нередко применяется и к совершенно приземлённым, бренным вещам.
Верующие тоже часто злоупотребляют этим понятием, также стягивая его в “прах этого мира”. Даже чаще. Например, в составе тех же формальных молитв, постоянно возносить которые по всякому поводу стало у них привычкой, так что зачастую это просто заученные фразы, привычка, рефлекс.
Итогом становится то, что святость и божественность для людей превращаются в нечто абстрактное, затёртое, лишённое живых переживаний, не стоящее особого внимания.
Но самое плохое, если с именем Бога на устах творятся ложные дела, когда преследуют инакомыслящих и даже совершают акты террора, как бы неся при этом перед собой это имя как щит, создавая у людей впечатление, что эти деяния творятся по благословению свыше, как бы снимая с себя ответственность и возлагая её на Бога. Также если не делается разницы между божьей волей и церковной политикой, мол, “кому церковь не мать, тому Бог не отец” и т.д.
Это формы наисквернейшего богохульства, хуже которого просто не может быть. Святое понятие Бога в глазах людей при этом оскорбляется и унижается как никогда.
В результате перед нами предстаёт современный человек, для которого воистину “нет ничего святого”. Само понятие “святое” превращено в фикцию, в ничто, оно просто исчезает как таковое из круга понятий такого человека. Область, облако совокупности его понятий, если можно так выразиться, придавлено книзу, оно уходит из верхних этажей и целиком заполняет лишь подвалы здания его человечности. Нечто подобное происходит, к слову, в психоанализе, в котором все высокие понятия, как любовь или вера, низводятся до самых низменных побуждений, до грубого телесного инстинкта или попыток ограничения его неистовства. Ничто не свято, кроме максимального достижения полного удовольствий безмятежного существования, а всё остальное глубоко вторично и поставлено на службу этому “кумиру”.
Дети учатся злоупотреблению высокими понятиями у родителей, что вдвойне хуже, так как они впитывают эти выражения просто в процессе обучения общению и языку, подражая поведению старших. И вот у них в голове уже прочно сидят эти обороты речи, незаметно, но действенно формируя дальше их мышление и ценности.
Может показаться, что нарисована преувеличенно мрачная картина, но заповеди, вместе с общепризнаваемыми “не убий” и “не укради”, даны как есть, и даны с глубоким смыслом и полной обоснованностью. Атеисты или антиклерикально настроенные люди (критикующие власть носителей "духовных званий”) иногда говорят, что заповеди написаны для подчинения паствы церковью или религиозной властью, но именно эта заповедь очень ясно направлена как раз против тех злоупотреблений, в которых особенно ярко грешат именно клерикалы любых конфессий.
Заповедь эта, как и все остальные, дана исключительно на пользу самому человеку, чтобы ему было хорошо, как добрый и исключительно полезный совет. Она дана для того, чтобы человек не пренебрегал тем якорем, канатом, который удерживает его и не даёт опускаться в пучины, что произойдёт, если он будет мало-помалу, незаметно распылять и девальвировать все те высокие идеалы, следование которым только и делает человека человеком.