Осторожно: голубь!
Не считая себя голубятником, даже считая себя не голубятником, я вдруг понял, что голубь незаметно и плотно вошел в мою жизнь. В последнее время я много думаю о голубе, часто ищу с ним встреч. Иногда просто вспоминаю голубей, которые были в моей жизни. Выходя из кафе, кладу в карман кусочек хлеба, даже не заметно для себя, как бы боясь признаться, что подсознательно хочу увидеть его или просто побыть рядом.
Все началось с того, что один проказник обосрал мне пускай ношенную, но еще имевшую запас прочности куртку. Вспомнив примету, что это к деньгам, я подумал: неужели мое благосостояние так тесно связано с голубиным пометом. И почему кто-то решил, что голубиный помет приносит прибыль. Я слышал, что его, можно реализовать дороже навоза, но сколько на меня стоит навалить, чтобы хватило на кружку пива? Размышления о том, как бы пристроить таким методом детей в приличный европейский институт, открывали передо мной перспективы, что я просто купаюсь в говне, аки белый медведь в плотно забитой снегом полынье. Отбросив сравнения, можно сказать: у меня есть опасения, что для счастливого будущего своих отпрысков действительно придется окунуться в гущу, но сейчас не об этом.
Что еще могло натолкнуть людей на мысль о том, что помет - к деньгам? Можно, конечно, предположить, что какой-нибудь незатейливый клошар, прогуливаясь прохладным осеним вечером по бульвару, с тоской поглядывая на изношенные ботинки в предвкушении наступающих холодов, получил послание свыше, которое оставило след на плече, а днем позже нашел новенький бумажник, туго набитый банкнотами французского казначейства. Но… Вряд ли это счастливое событие могло приобрести размах события, которое завладело умами масс на длительное время и стало приметой.
Согласимся с тем, что для того чтобы рядовое событие стало приметой оно должно носить какой-то массовый характер и быть воспроизводимым: обосрали - премия, обосрали - удачный лотерейный билет, обосрали - новенький автомобиль, обосрали - скачок на фондовом рынке, обосрали - наследство.
Причем на кого-то срут определенно больше, чем на всех остальных. На кого-то говно буквально само сваливается, а кто-то вынужден годами искать жалкие воробьиные прыски, подставляя себя под любую подвернувшеюся задницу.
На самом деле, изначально это была одна из фундаментальных и сакральных схем финансового благополучия общества тамплиеров. Многие ошибочно думают, что они просто создали прообраз первой финансовой системы и тупо перегоняли деньги по миру. Нет, идея была совсем в другом. Внешне все выглядело достаточно просто и исторически правдоподобно. Стали охранять пилигримов, получили привилегии от папы, навербовали по Европе рыцарей, занялись хранением денег, ростовщичеством, строительством и т.д. Как только общество стало крупнейшим банкиром и землевладельцем Филип IV сравнял его с землей.
Все красиво и ровно, но никто не задумывался, как это ребята сумели подняться всего за 200 лет и почему тайным символом общества всегда являлся голубь. А все началось с того, что на Гуго де Пейна нагадил жирный иерусалимский голубь, плотно подкрепившийся спелой пшеницей в амбаре церковного старосты. В виду того, что ничего более значимого в жизни Гуго до тех пор не произошло, он уверенно провел параллель между пометом и дальнейшим ростом финансового благополучия. Обосрали - и толпа рыцарей, желающих сдать свое имущество, налоговые послабления от папы, просьбы сильных мира в охранении казны. И все бы шло ничего, если бы не завелся иуда.
Очевидным, является факт, что свою особую силу примета имеет пока хранится в тайне, тем, на кого она распространяется. И храмовники тщательно оберегали её, чему есть неоспоримые доказательства. Ни на гербе, ни на печати, ни на портретах Гуго де Пейна или святого Бернара Клеворского вы никогда не найдете ни одного символа, даже отдаленно напоминающего голубя. В течение 200 лет тамплиеры не только хранили свой символ в тайне и поклонялись ему, но и развивали обряды, создав целую систему ритуалов, которая позволяла им наращивать свою финансовую мощь и благополучие. Каждой осенью, возможно, это время было выбрано, как самое плодородное и сытное для голубей, храмовники праздновали «Чествование Голубя-отца» и выбирали великого магистра.
Празднование проходило в Гефсиманском саду у одной из девяти олив, которая была срублена сразу после крушения ордена и сейчас до нас дошли только восемь. Гефсиманский сад, как место отправления обрядов был выбран не случайно. Рыцари, будучи людьми глубоко верующими, считали, что место молитвы христовой, после которой он был арестован, освящено особой благодатью. Девятая олива была самой старой, возраст её никто точно указать не мог. Рыцари были уверены, что «Голубь-отец» принес Ною ветвь именно с этого дерева. Это место и дерево символизировало для тамплиеров все.
Семь великих храмовников, одетые в черные одежды, собирались вокруг старой оливы, в центре которой устанавливалась клетка с голубем, и совершали молитву. Если вы видели, как выглядит тысячелетняя олива, то вам будет понятно, как в её центр ставили клетку. После этого действующий великий магистр брал голубя и все, следуя за ним, удалялись в скит. В скиту всегда царил полный мрак, чтобы лица участников обряда не были видны. Храмовники рассаживались по кругу скита и великий магистр выпускал голубя. Купол скита был закруглен кверху, а над каждым из мест была установлена небольшая жердочка. На место клетки в центре устанавливалась большая плошка с хлебом и зерном. Храмовники не покидали предела скита до тех пор, пока один из них не был отмечен благодатью «Отца-голубя». После этого новоизбранный верховный храмовник выходил из скита и целовал по очереди своих оставшихся великими братьев. Затем они удалялись к оливе и совершали молитву. Все это время клетка оставалась открытой в скиту, а когда великий магистр возвращался после молитвы в скит, голубь был уже внутри, что означало свершение таинства.
Все бы так и шло, но финансовая мощь храмовников становилась все больше и уже можно было забыть о тех временах, когда они именовали себя «нищими рыцарями» и охраняли пилигримов. Несметные богатства тамплиеров породили вокруг себя зависть и стали со временем притягивать неофитов, далеких от идеалов «святой бедности». Одним из таких последователей стал оставшийся навсегда безымянным в истории великий храмовник, совершивший акт предательства и рассказавший Филипу IV про «Отца-голубя».
Алчность и досада переплелись во вновь испеченном Иуде. На очередных выборах великого магистра, когда храмовники удалились в скит и ждали великого благословения, голубь сел над великим магистром и подтвердил его полномочия, но значительное количество брызг попало на плечо соседнего храмовника. Завязался спор, в котором абсолютное большинство подтвердило полномочия великого магистра, но зерно раздора уже было брошено и сбылось вековое проклятие: брызги благословения моего реку огнем зажгут, тайну вашей земли в дыме том унесут.
Так и закончился золотой век тамплиеров, но все их величие и слава, как великих добродетелей и помощников бедных и угнетенных, заставила молву разнести по всему свету великий секрет тамплиеров, который в силу сарафанного радио превратился в простую примету и истинного значения которого уже никто не припомнит.
Какое-то количество времени представители ордена госпитальеров, которым передали богатства тамплиеров, пытались вернуть великое благословение «голубя-отца». В разные концы света, на все крупные площади рассылались рыцари в черной одежде, что не свойственно изначально госпитальерам, с запасами крупы, но все их попытки были безуспешны - «Голубь-отец», сделавший семя Ноя плодородным, а Гуго де Пейна богатым, больше никогда не возвращался.
Это была грустная история об утрате людьми чего-то сакрального, простой неспособности сохранить то, что им было дано просто так и без каких-либо условий, но с тех самых пор отношения между голубем и человеком, стали носить особенно нежный характер, а голубь стал символом радости и надежды.
Все началось с того, что один проказник обосрал мне пускай ношенную, но еще имевшую запас прочности куртку. Вспомнив примету, что это к деньгам, я подумал: неужели мое благосостояние так тесно связано с голубиным пометом. И почему кто-то решил, что голубиный помет приносит прибыль. Я слышал, что его, можно реализовать дороже навоза, но сколько на меня стоит навалить, чтобы хватило на кружку пива? Размышления о том, как бы пристроить таким методом детей в приличный европейский институт, открывали передо мной перспективы, что я просто купаюсь в говне, аки белый медведь в плотно забитой снегом полынье. Отбросив сравнения, можно сказать: у меня есть опасения, что для счастливого будущего своих отпрысков действительно придется окунуться в гущу, но сейчас не об этом.
Что еще могло натолкнуть людей на мысль о том, что помет - к деньгам? Можно, конечно, предположить, что какой-нибудь незатейливый клошар, прогуливаясь прохладным осеним вечером по бульвару, с тоской поглядывая на изношенные ботинки в предвкушении наступающих холодов, получил послание свыше, которое оставило след на плече, а днем позже нашел новенький бумажник, туго набитый банкнотами французского казначейства. Но… Вряд ли это счастливое событие могло приобрести размах события, которое завладело умами масс на длительное время и стало приметой.
Согласимся с тем, что для того чтобы рядовое событие стало приметой оно должно носить какой-то массовый характер и быть воспроизводимым: обосрали - премия, обосрали - удачный лотерейный билет, обосрали - новенький автомобиль, обосрали - скачок на фондовом рынке, обосрали - наследство.
Причем на кого-то срут определенно больше, чем на всех остальных. На кого-то говно буквально само сваливается, а кто-то вынужден годами искать жалкие воробьиные прыски, подставляя себя под любую подвернувшеюся задницу.
На самом деле, изначально это была одна из фундаментальных и сакральных схем финансового благополучия общества тамплиеров. Многие ошибочно думают, что они просто создали прообраз первой финансовой системы и тупо перегоняли деньги по миру. Нет, идея была совсем в другом. Внешне все выглядело достаточно просто и исторически правдоподобно. Стали охранять пилигримов, получили привилегии от папы, навербовали по Европе рыцарей, занялись хранением денег, ростовщичеством, строительством и т.д. Как только общество стало крупнейшим банкиром и землевладельцем Филип IV сравнял его с землей.
Все красиво и ровно, но никто не задумывался, как это ребята сумели подняться всего за 200 лет и почему тайным символом общества всегда являлся голубь. А все началось с того, что на Гуго де Пейна нагадил жирный иерусалимский голубь, плотно подкрепившийся спелой пшеницей в амбаре церковного старосты. В виду того, что ничего более значимого в жизни Гуго до тех пор не произошло, он уверенно провел параллель между пометом и дальнейшим ростом финансового благополучия. Обосрали - и толпа рыцарей, желающих сдать свое имущество, налоговые послабления от папы, просьбы сильных мира в охранении казны. И все бы шло ничего, если бы не завелся иуда.
Очевидным, является факт, что свою особую силу примета имеет пока хранится в тайне, тем, на кого она распространяется. И храмовники тщательно оберегали её, чему есть неоспоримые доказательства. Ни на гербе, ни на печати, ни на портретах Гуго де Пейна или святого Бернара Клеворского вы никогда не найдете ни одного символа, даже отдаленно напоминающего голубя. В течение 200 лет тамплиеры не только хранили свой символ в тайне и поклонялись ему, но и развивали обряды, создав целую систему ритуалов, которая позволяла им наращивать свою финансовую мощь и благополучие. Каждой осенью, возможно, это время было выбрано, как самое плодородное и сытное для голубей, храмовники праздновали «Чествование Голубя-отца» и выбирали великого магистра.
Празднование проходило в Гефсиманском саду у одной из девяти олив, которая была срублена сразу после крушения ордена и сейчас до нас дошли только восемь. Гефсиманский сад, как место отправления обрядов был выбран не случайно. Рыцари, будучи людьми глубоко верующими, считали, что место молитвы христовой, после которой он был арестован, освящено особой благодатью. Девятая олива была самой старой, возраст её никто точно указать не мог. Рыцари были уверены, что «Голубь-отец» принес Ною ветвь именно с этого дерева. Это место и дерево символизировало для тамплиеров все.
Семь великих храмовников, одетые в черные одежды, собирались вокруг старой оливы, в центре которой устанавливалась клетка с голубем, и совершали молитву. Если вы видели, как выглядит тысячелетняя олива, то вам будет понятно, как в её центр ставили клетку. После этого действующий великий магистр брал голубя и все, следуя за ним, удалялись в скит. В скиту всегда царил полный мрак, чтобы лица участников обряда не были видны. Храмовники рассаживались по кругу скита и великий магистр выпускал голубя. Купол скита был закруглен кверху, а над каждым из мест была установлена небольшая жердочка. На место клетки в центре устанавливалась большая плошка с хлебом и зерном. Храмовники не покидали предела скита до тех пор, пока один из них не был отмечен благодатью «Отца-голубя». После этого новоизбранный верховный храмовник выходил из скита и целовал по очереди своих оставшихся великими братьев. Затем они удалялись к оливе и совершали молитву. Все это время клетка оставалась открытой в скиту, а когда великий магистр возвращался после молитвы в скит, голубь был уже внутри, что означало свершение таинства.
Все бы так и шло, но финансовая мощь храмовников становилась все больше и уже можно было забыть о тех временах, когда они именовали себя «нищими рыцарями» и охраняли пилигримов. Несметные богатства тамплиеров породили вокруг себя зависть и стали со временем притягивать неофитов, далеких от идеалов «святой бедности». Одним из таких последователей стал оставшийся навсегда безымянным в истории великий храмовник, совершивший акт предательства и рассказавший Филипу IV про «Отца-голубя».
Алчность и досада переплелись во вновь испеченном Иуде. На очередных выборах великого магистра, когда храмовники удалились в скит и ждали великого благословения, голубь сел над великим магистром и подтвердил его полномочия, но значительное количество брызг попало на плечо соседнего храмовника. Завязался спор, в котором абсолютное большинство подтвердило полномочия великого магистра, но зерно раздора уже было брошено и сбылось вековое проклятие: брызги благословения моего реку огнем зажгут, тайну вашей земли в дыме том унесут.
Так и закончился золотой век тамплиеров, но все их величие и слава, как великих добродетелей и помощников бедных и угнетенных, заставила молву разнести по всему свету великий секрет тамплиеров, который в силу сарафанного радио превратился в простую примету и истинного значения которого уже никто не припомнит.
Какое-то количество времени представители ордена госпитальеров, которым передали богатства тамплиеров, пытались вернуть великое благословение «голубя-отца». В разные концы света, на все крупные площади рассылались рыцари в черной одежде, что не свойственно изначально госпитальерам, с запасами крупы, но все их попытки были безуспешны - «Голубь-отец», сделавший семя Ноя плодородным, а Гуго де Пейна богатым, больше никогда не возвращался.
Это была грустная история об утрате людьми чего-то сакрального, простой неспособности сохранить то, что им было дано просто так и без каких-либо условий, но с тех самых пор отношения между голубем и человеком, стали носить особенно нежный характер, а голубь стал символом радости и надежды.