Браки в Филиппсбурге
Полагаю, что это не каникулярное чтение. И аляповатая обложка азбуковского издания пусть не вводит читателя в заблуждение-даже любимые мной книжки про Холокост редко обладают такой безысходной атмосферой. История Ганса, вынесенная в аннотацию, служит лишь прелюдией к жутковатому миру,где мужчины безвольны, а женщины похожи то ли на пауков,то ли на ярких птиц (паутина и спицы, рефреном звучающие и возникающие в первой части, приходят к птичьим образам в третьей, и все это жутковато-холодное и начисто лишенное обаяния, но таящее в себе смутную угрозу).
Автор не сочувствует никому; он занимает позицию бесстрастного изображения болезни, но не лечения. Да и что тут лечить, когда все бессмысленно и только некие архаичные институты еще держат это общество в рамках. Впрочем, все равно-все сгнило, все нелепо, нет упоения ни в чем, лишь механистическое движение куда-то-куда угодно, лишь бы от себя подальше.
Автор не сочувствует никому; он занимает позицию бесстрастного изображения болезни, но не лечения. Да и что тут лечить, когда все бессмысленно и только некие архаичные институты еще держат это общество в рамках. Впрочем, все равно-все сгнило, все нелепо, нет упоения ни в чем, лишь механистическое движение куда-то-куда угодно, лишь бы от себя подальше.