In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti…
***
«Захлопнув входную дверь, Кристина прошла в дом и с недоумением прислушалась. В доме было необычно тихо и как-то… пусто. Прижав руки к животу, словно ища поддержки у своего еще не рожденного сына, Кристина прошлась по комнатам первого этажа - нигде никого. Девушка сбросила туфли и босиком, стараясь не скрипеть лестницей, стала подниматься на второй этаж.
- Карл? Ты занят? - собственный голос показался ей неуместно громким, словно вторгающимся в густую, колом стоящую тишину. Заглянула в спальню. Пусто. В кабинете - ни души. Уже собравшись уходить, она заметила ярко-желтый листик, прилепленный к мерцающему в сумерках осеннего вечера монитору. Всего два слова: «Люблю… Карл». Кристина почувствовала, как эти два слова словно бетонной плитой легли ей на сердце - и где-то там, под сердцем, заворочался недовольно ее сын. Она присела на стул и, сорвав бумажку, кинула взгляд на монитор. Текстовый файл - очень, очень длинный. Курсор мигал в конце последнего абзаца, совсем коротенького: «И жили они долго и умиротворенно - до самого конца своих дней. У них было пятеро детей, много внуков и еще больше правнуков… Они не знали уныния, тоски и печали. Они были довольны и счастливы всегда - в каждый день своего незамысловатого, наполненного простым и ясным смыслом бытия. И долго еще рассказывали потом, что вот бы каждому отмерил Бог такого счастья, как Кристине и Марку… In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti… Amen.»
Захлопнув входную дверь, Кристина прошла в дом и с недоумением прислушалась. В доме было необычно тихо и как-то… пусто. Прижав руки к животу, словно ища поддержки у своего еще не рожденного сына, Кристина прошлась по комнатам первого этажа - нигде никого. Девушка сбросила туфли и босиком, стараясь не скрипеть лестницей, стала подниматься на второй этаж.
- Марк? Ты занят? - собственный голос показался ей неуместно громким, словно…
- Да нет, малыш, я уже почти закончил, - кучерявая голова Марка показалась в дверном проеме кабинета. - Ты чего кричишь? - он подошел и обнял ее за плечи.
- Мне показалось… Да ну, глупости. Говорят, беременные женщины глупеют. Как думаешь, правда? - она задорно улыбнулась и, запрокинув голову, заглянула ему в глаза. Он осторожно убрал непослушные прядки с ее лица и бережно чмокнул жену в нос.
- Разумеется, неправда. Пойдем ужинать, а?
Она согласно кивнула. Обнявшись, они пошли к лестнице - и оба не заметили, как, медленно истаивая в воздухе, пропал с мерцающего в сумерках осеннего вечера монитора ярко-желтый стикер, на котором простым черным маркером было выведено всего два слова: «Люблю… Карл»…
«Захлопнув входную дверь, Кристина прошла в дом и с недоумением прислушалась. В доме было необычно тихо и как-то… пусто. Прижав руки к животу, словно ища поддержки у своего еще не рожденного сына, Кристина прошлась по комнатам первого этажа - нигде никого. Девушка сбросила туфли и босиком, стараясь не скрипеть лестницей, стала подниматься на второй этаж.
- Карл? Ты занят? - собственный голос показался ей неуместно громким, словно вторгающимся в густую, колом стоящую тишину. Заглянула в спальню. Пусто. В кабинете - ни души. Уже собравшись уходить, она заметила ярко-желтый листик, прилепленный к мерцающему в сумерках осеннего вечера монитору. Всего два слова: «Люблю… Карл». Кристина почувствовала, как эти два слова словно бетонной плитой легли ей на сердце - и где-то там, под сердцем, заворочался недовольно ее сын. Она присела на стул и, сорвав бумажку, кинула взгляд на монитор. Текстовый файл - очень, очень длинный. Курсор мигал в конце последнего абзаца, совсем коротенького: «И жили они долго и умиротворенно - до самого конца своих дней. У них было пятеро детей, много внуков и еще больше правнуков… Они не знали уныния, тоски и печали. Они были довольны и счастливы всегда - в каждый день своего незамысловатого, наполненного простым и ясным смыслом бытия. И долго еще рассказывали потом, что вот бы каждому отмерил Бог такого счастья, как Кристине и Марку… In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti… Amen.»
Захлопнув входную дверь, Кристина прошла в дом и с недоумением прислушалась. В доме было необычно тихо и как-то… пусто. Прижав руки к животу, словно ища поддержки у своего еще не рожденного сына, Кристина прошлась по комнатам первого этажа - нигде никого. Девушка сбросила туфли и босиком, стараясь не скрипеть лестницей, стала подниматься на второй этаж.
- Марк? Ты занят? - собственный голос показался ей неуместно громким, словно…
- Да нет, малыш, я уже почти закончил, - кучерявая голова Марка показалась в дверном проеме кабинета. - Ты чего кричишь? - он подошел и обнял ее за плечи.
- Мне показалось… Да ну, глупости. Говорят, беременные женщины глупеют. Как думаешь, правда? - она задорно улыбнулась и, запрокинув голову, заглянула ему в глаза. Он осторожно убрал непослушные прядки с ее лица и бережно чмокнул жену в нос.
- Разумеется, неправда. Пойдем ужинать, а?
Она согласно кивнула. Обнявшись, они пошли к лестнице - и оба не заметили, как, медленно истаивая в воздухе, пропал с мерцающего в сумерках осеннего вечера монитора ярко-желтый стикер, на котором простым черным маркером было выведено всего два слова: «Люблю… Карл»…