О вкусе и творчестве. Открытое письмо не скажу кому.
Несколько дней назад один весьма одаренный человек, к которому я, к слову продолжаю питать искреннее уважение. Назвал вот этот ролик "пошловатым", да ещё и добавил, что "не получается из программистов художников". Я был очень разозлен и раздосадован. Просто потому что никогда не позволяю себе критиковать чью-то работу, если я не способен её сделать лучше, чем она уже сделана. Несколько дней меня не отпускала та неприятная беседа, и вот, я наконец созрел, чтобы высказаться по сему поводу.
Дорогие мои, творчески озабоченные, друзья. Многим из Вас в отрочестве злые дяди и тети вбили в голову, что искусство - это нечто особенное, что требует жертв, чему надо посвящать себя целиком, что исключает своего деятеля из обычного порядка человеческих отношений. Вас обманули. Перечисленными выше свойствами обладает скорее тяжелая наркомания. Искусство - это всего лишь кластер технологий. Причем технологий далеко не всегда таких уж древних, совершенных и самостоятельных. Ты можешь владеть одной технологией, или двумя, или десятком. Всё зависит от твоего упрямства, ума и способности к обучению. Владея одной технологией, ты весьма вероятно сможешь изучить её глубоко, но мыслить будешь исключительно в её рамках. Владея десятью, ты будешь мыслить шире, но времени на изучение каждой технологии у тебя останется меньше.
Для технологического пространства характерны две противоборствующие тенденции. Первая - это сужение поля зрения носителей технологии, для более углубленного изучения той или иной её части. Вторая тенденция - это стремление отдельных технологических ветвей соединяться во что-то большее. Так например драматургия, и актерское ремесло порождают театр, а при добавление к этому делу понимания живописи, чувства времени и навыков работы с кинокамерой, мы получаем кино.
Искусство - это огромное, ветвистое дерево технологий. И нет такой ветви на этом дереве, на которой не может вырасти гениальное художественное произведение. Однако художественные произведения, тем более гениальные, - это плоды. А плоды, как правило появляются на молодых ветвях. Яблоко выросшее ближе к стволу будет маленьким и кислым. А ближе к солнцу большим и сладким. Поэтому сегодня нужно искать художественных откровений не в области станковой живописи, и рифмованной поэзии и даже не в области живописи абстрактной и верлибра, которым тоже сто лет в обед, а в области аниме, телесериалов, сетевой литературы и digital art.
Практически всегда большинство художников оказываются участниками процесса, сужающего их поле зрения. Так получилось и в 20м веке. Ограничения "игрового поля" искусства порождают большое количество "технологических" эстетических табу. Единственный смысл таких табу - помочь художнику сосредоточиться на какой-то отдельной проблеме, и потребителю искусства вовсе не нужно их соблюдать. Усилю эту мысль. Потребителю искусства очень вредно соблюдать "технологические" табу. Соблюдая их, потребитель искусства обедняет себя, лишая не только удовольствия, но и знаний.
Приведу примеры "технологических" табу. В двадцатом веке тщательно детализированная живопись стала вдруг считаться не серьёзной. Большие художники сосредоточились на изучение композиции, цвета и линии, и, возможно сами того не желая, оттеснили детализацию в область прикладной живописи. Нет ничего страшного, в том что крупный живописец продолжает следовать этой тенденции, особенно если ему до сих пор удается находить что-то новое в области вдоль и поперек изъезженного пространства художественных упрощений. А вот когда доморощенный критик, не способный сам нарисовать тюленя, называет работы Йацека Йерки или Ремидиас Варо неглубокими или не серьёзными, становится тошно и тоскливо от человеческой тенденциозной глупости. Вспомните, к моменту когда началось триумфальное шествие по планете магического реализма, создавалось ощущение, что рисовать "правильно" и аккуратно уже попросту неприлично. Именно эта ситуация породила Йерку, Ремидиас Варо, Зждислава Бексинского, и в конечном счете ещё и Павича с Петровичем. Все эти деятели искусства нарушали, в первую очередь, запрет на изображение чего-либо без упрощений.
Приведу другой, более широкий пример. Не так давно европейская культура пережила период "моды на суровость". Это время, когда детей лишали сахара и заставляли пить рыбий жир, а "врачи" рекомендовали чистить зубы мелом, смешанным с песком. В это время вдруг стало постыдно быть сентиментальным или откровенно нежным. И наоборот, страдания и безжалостность сделались вдруг признаками развитой "серьёзной" личности. Обсуждаемый период совпал с периодом унылого эйджизма в европейской культуре, когда "взрослость" вдруг стала однозначным достоинством, а "детскость" недостатком. Такого рода эйджизм породил сюсюкающее педофилическое отношение к детству и к юности, делая всякого юного художника, по умолчанию миньёном. И мне думается, что помимо прочего, сексуальный перформанс Артюра Рембо должен был обнажить эту ситуацию. В результате такие формирующие человеческую личность явления, как детские фантазии и страхи оказались за пределами внимания искусства и в конечном счете культуры. Грустно наблюдать, как Пикассо, который половину жизни посвятил бунту против этой злокачественной формы эйджизма, чаще всего поднимается эйджистами на флаг, в качестве художника, который требует для понимания, какой-то мифической "зрелости". Как сказал Экклезиаст:"Хуета всё это, и мир, согласный с подобной хуетой, - хуета". Никакого особенного понимания Пикассо не требует. Как раз наоборот, Пикассо доставляет наибольшее удовольствие, если воспринимать его работы непосредственно, как рисунки ребёнка, потратившего 30 лет на совершенствование навыков "детского рисования". Так вот, озвученная выше тенденция ввела идиотское табу на сердечки, блестки, светлячков, отроческую романтику, сюрреалистические ландшафты, детские фантазии, короче на всё то, что во множестве содержится в серьёзном аниме, картинах Варо, или в сабжевом флэш-ролике.
Разумеется требовать от новых художественных технологий соблюдения старых табу - есть неприятнейшая глупость. Digital не кормится на гранты от министерств культуры и не впаривает свои произведения жирным коллекционерам. Именно поэтому цифровые артисты плевать хотели на многочисленные комплексы обуревающие, не знающих кому ещё втюхать измазанную краской тряпку, "серьёзных художников". И повторюсь. Когда великолепному масляному живописцу не нравится как нарисован "Ходячий Замок", нет ничего страшного. А вот когда человек, который не понимает законов композиции, твердо знает, что картина с сердечком - это картина "не серьёзная", он может вынести на помойку работу Боттичели или Джотто.
И не стоит оправдывать косность своего мышления тем, что "вы так на самом деле чувствуете". Вы чувствуете так, как Вас научили. А учили Вас люди из предыдущих эпох. Причем, если Вы не поняли, что Ваши учителя "гонят", значит Вы плохо учились. Тот кто хорошо учился, понял какой причудливой и противоречивой бывает мода, и в какие бездны заблуждения любит и умеет впадать человечество. Поэтому человек, знающий историю культуры, смотрит на очередной кодекс, объясняющий как надо рисовать, писать, думать и чувствовать с саркастической улыбкой. Высшее наслаждение ему доставляет подлинность чувств. Неважно каких чувств. Подлинная сентиментальность, может быть так же обаятельна, как и подлинный гнев. Стеснять же себя в средствах выражения настоящий художник может только в том случае, если на его рабочем столе скопилось слишком много инструментов и он начал в них путаться. Вспомните тексты Бабеля или Набокова, вспомните картины Шагала или Караваджо, и ещё раз произнесите про себя самое гибкое из пока что актуальных для художника правил:"Настоящее произведение искусства всегда немного безвкусно".
Дорогие мои, творчески озабоченные, друзья. Многим из Вас в отрочестве злые дяди и тети вбили в голову, что искусство - это нечто особенное, что требует жертв, чему надо посвящать себя целиком, что исключает своего деятеля из обычного порядка человеческих отношений. Вас обманули. Перечисленными выше свойствами обладает скорее тяжелая наркомания. Искусство - это всего лишь кластер технологий. Причем технологий далеко не всегда таких уж древних, совершенных и самостоятельных. Ты можешь владеть одной технологией, или двумя, или десятком. Всё зависит от твоего упрямства, ума и способности к обучению. Владея одной технологией, ты весьма вероятно сможешь изучить её глубоко, но мыслить будешь исключительно в её рамках. Владея десятью, ты будешь мыслить шире, но времени на изучение каждой технологии у тебя останется меньше.
Для технологического пространства характерны две противоборствующие тенденции. Первая - это сужение поля зрения носителей технологии, для более углубленного изучения той или иной её части. Вторая тенденция - это стремление отдельных технологических ветвей соединяться во что-то большее. Так например драматургия, и актерское ремесло порождают театр, а при добавление к этому делу понимания живописи, чувства времени и навыков работы с кинокамерой, мы получаем кино.
Искусство - это огромное, ветвистое дерево технологий. И нет такой ветви на этом дереве, на которой не может вырасти гениальное художественное произведение. Однако художественные произведения, тем более гениальные, - это плоды. А плоды, как правило появляются на молодых ветвях. Яблоко выросшее ближе к стволу будет маленьким и кислым. А ближе к солнцу большим и сладким. Поэтому сегодня нужно искать художественных откровений не в области станковой живописи, и рифмованной поэзии и даже не в области живописи абстрактной и верлибра, которым тоже сто лет в обед, а в области аниме, телесериалов, сетевой литературы и digital art.
Практически всегда большинство художников оказываются участниками процесса, сужающего их поле зрения. Так получилось и в 20м веке. Ограничения "игрового поля" искусства порождают большое количество "технологических" эстетических табу. Единственный смысл таких табу - помочь художнику сосредоточиться на какой-то отдельной проблеме, и потребителю искусства вовсе не нужно их соблюдать. Усилю эту мысль. Потребителю искусства очень вредно соблюдать "технологические" табу. Соблюдая их, потребитель искусства обедняет себя, лишая не только удовольствия, но и знаний.
Приведу примеры "технологических" табу. В двадцатом веке тщательно детализированная живопись стала вдруг считаться не серьёзной. Большие художники сосредоточились на изучение композиции, цвета и линии, и, возможно сами того не желая, оттеснили детализацию в область прикладной живописи. Нет ничего страшного, в том что крупный живописец продолжает следовать этой тенденции, особенно если ему до сих пор удается находить что-то новое в области вдоль и поперек изъезженного пространства художественных упрощений. А вот когда доморощенный критик, не способный сам нарисовать тюленя, называет работы Йацека Йерки или Ремидиас Варо неглубокими или не серьёзными, становится тошно и тоскливо от человеческой тенденциозной глупости. Вспомните, к моменту когда началось триумфальное шествие по планете магического реализма, создавалось ощущение, что рисовать "правильно" и аккуратно уже попросту неприлично. Именно эта ситуация породила Йерку, Ремидиас Варо, Зждислава Бексинского, и в конечном счете ещё и Павича с Петровичем. Все эти деятели искусства нарушали, в первую очередь, запрет на изображение чего-либо без упрощений.
Приведу другой, более широкий пример. Не так давно европейская культура пережила период "моды на суровость". Это время, когда детей лишали сахара и заставляли пить рыбий жир, а "врачи" рекомендовали чистить зубы мелом, смешанным с песком. В это время вдруг стало постыдно быть сентиментальным или откровенно нежным. И наоборот, страдания и безжалостность сделались вдруг признаками развитой "серьёзной" личности. Обсуждаемый период совпал с периодом унылого эйджизма в европейской культуре, когда "взрослость" вдруг стала однозначным достоинством, а "детскость" недостатком. Такого рода эйджизм породил сюсюкающее педофилическое отношение к детству и к юности, делая всякого юного художника, по умолчанию миньёном. И мне думается, что помимо прочего, сексуальный перформанс Артюра Рембо должен был обнажить эту ситуацию. В результате такие формирующие человеческую личность явления, как детские фантазии и страхи оказались за пределами внимания искусства и в конечном счете культуры. Грустно наблюдать, как Пикассо, который половину жизни посвятил бунту против этой злокачественной формы эйджизма, чаще всего поднимается эйджистами на флаг, в качестве художника, который требует для понимания, какой-то мифической "зрелости". Как сказал Экклезиаст:"Хуета всё это, и мир, согласный с подобной хуетой, - хуета". Никакого особенного понимания Пикассо не требует. Как раз наоборот, Пикассо доставляет наибольшее удовольствие, если воспринимать его работы непосредственно, как рисунки ребёнка, потратившего 30 лет на совершенствование навыков "детского рисования". Так вот, озвученная выше тенденция ввела идиотское табу на сердечки, блестки, светлячков, отроческую романтику, сюрреалистические ландшафты, детские фантазии, короче на всё то, что во множестве содержится в серьёзном аниме, картинах Варо, или в сабжевом флэш-ролике.
Разумеется требовать от новых художественных технологий соблюдения старых табу - есть неприятнейшая глупость. Digital не кормится на гранты от министерств культуры и не впаривает свои произведения жирным коллекционерам. Именно поэтому цифровые артисты плевать хотели на многочисленные комплексы обуревающие, не знающих кому ещё втюхать измазанную краской тряпку, "серьёзных художников". И повторюсь. Когда великолепному масляному живописцу не нравится как нарисован "Ходячий Замок", нет ничего страшного. А вот когда человек, который не понимает законов композиции, твердо знает, что картина с сердечком - это картина "не серьёзная", он может вынести на помойку работу Боттичели или Джотто.
И не стоит оправдывать косность своего мышления тем, что "вы так на самом деле чувствуете". Вы чувствуете так, как Вас научили. А учили Вас люди из предыдущих эпох. Причем, если Вы не поняли, что Ваши учителя "гонят", значит Вы плохо учились. Тот кто хорошо учился, понял какой причудливой и противоречивой бывает мода, и в какие бездны заблуждения любит и умеет впадать человечество. Поэтому человек, знающий историю культуры, смотрит на очередной кодекс, объясняющий как надо рисовать, писать, думать и чувствовать с саркастической улыбкой. Высшее наслаждение ему доставляет подлинность чувств. Неважно каких чувств. Подлинная сентиментальность, может быть так же обаятельна, как и подлинный гнев. Стеснять же себя в средствах выражения настоящий художник может только в том случае, если на его рабочем столе скопилось слишком много инструментов и он начал в них путаться. Вспомните тексты Бабеля или Набокова, вспомните картины Шагала или Караваджо, и ещё раз произнесите про себя самое гибкое из пока что актуальных для художника правил:"Настоящее произведение искусства всегда немного безвкусно".