"Болтик", часть 2
"Лето вначале кажется сказкой. Потом привыкаешь, но первые дни - радость и праздник. А самый первый летний день - настоящее чудо. Все - чудо! Запах короткого дождика, который вымыл асфальт (хотя дождя не было, а проехала поливальная машина). Стайка желтых бабочек над газоном. Согретый воздух, обнимающий со всех сторон, отвесные лучи, которые греют плечи сквозь тоненький жилет и рубашку. И чудесная легкость: нет на тебе ни пальто, ни тесной куртки с кусачим воротником. Скачешь и словно купаешься в солнечном воздухе. А если разбежаться и посильнее ударить подошвами об асфальт, можно подскочить и полететь к облакам, похожим на большие белые парашюты.
Тепло, тепло, тепло…"
В предыдущем посте я писал о том, как песня меняет героя. Но не только песня. Вот в чём фокус: показать изменение человека так, чтобы это было не просто правдоподобно, но естественно. Чтобы странным оказалось не изменение, а если бы этого изменения не было.
Часто я с подозрением отношусь к ситуации, когда в книге персонаж совершает что-то небывалое для него по какой-то одной провоцирующей причине. Вот, девушка красивая на него посмотрела - и он тут же себя превозмог. Вот книжку прочитал - и бояться перестал. Вот песню услышал - и преобразился.
Не то что бы так не бывает. Бывает. Но правильнее говорить о том, что в серьёзных ситуациях меняется не только герой, но и весь мир, связанный с ним. И в хорошей книге это всегда показано. Потому что не схема "если А - то Б", а движение всего-всего. Меняется человек - и меняется восприятие им действительности. И в правильной истории это показано. А не просто: шёл робкий пионер Вася, увидел пионерку Таню, пионерка Таня посмотрела на пионера Васю и сказала: а вот не стукнешь хулигана Колю! И засмеялась. И тут воспрял робкий пионер Вася, преобразился и стукнул хулигана Колю кулаком прямо в нос!
Такое, повторюсь, в жизни случиться может. Но книга должна быть кое в чём лучше написана, чем жизнь. Это "кое в чём" заключается в отображении всех сдвигов реальности.
Вот, скажем, шёл бы Максим, герой книги "Болтик" по улице в ненастный скучный день после полученной двойки… и увидел бы незнакомых девчонок… А перед ним дорогу перегородила глубокая траншея (трубы меняют). Через траншею есть мостик, но он на другой стороне улицы. Если рискнуть, траншею можно просто перепрыгнуть. Но Максиму страшновато. Потому что можно и не допрыгнуть. Но на него смотрят незнакомые девчонки.
Если бы Максим стал выделываться в такой ситуации, я бы подумал одно из двух. Либо он выделывается, либо что автор книги фальшивит. Но тут не так.
Тут и песня про первый полёт в голове звучит. И ЛЕТО началось, свалилось, сияет вокруг… И он прыгнул… и этот маленький полёт оказался удачный. И дальше уже всё связано, одно за другим…
Если кто помнит, я когда-то писал про природу в книгах Крапивина. И там была одна важная, как мне кажется мысль: что природа в этих книгах всегда очень сильно работает на текст. Она там ни разу не декорации, тем более не для количества букв. Она там не оживляж, не картинка красивая, и даже не элемент атмосферы. Она всегда дополнительный персонаж, участник. Она, как зеркало, вторит герою, она как хор в древних театрах. Человек что-то сделал - природа откликнулась, изменилась. Особенно сильно это проявлялось в рассказах и повестях раннего периода и до начала, может быть, восьмидесятых. Может быть высшей точки это достигло в "Той стороне, где ветер", где природа оказалась сильнейшей симфонической партией!
И в "Болтике" природа играет тоже. Цитата в самом начале - она об этом. Природа создаёт фон души, что-то бОльшее, чем настроение. Была песня про первый полёт - и вот песня продолжает звучать дальше, в окружающем Максима пространстве.
Отвлекаясь: я вообще считаю, что любое изображение природы в художественном тексте должно быть согласовано с сюжетом, с героем, как партии инструментов в симфонии. Вы можете спросить: а как же книги о путешествиях? А в книгах о путешествиях природа сама - один из главных героев. И если это не просто дневник, записки путешественника, то линия природы не просто набор сопутствующих картинок, она тоже рассказывает свою историю. Вот, кстати, интересно, не писал ли кто исследование о линии природы в тексте "Властелина Колец", например, я даже навскидку вижу, как выстраиваются в единую и сильную, говорящую линию все эти картинки на пути хоббитов… А, ладно.
…Прыжок через канаву оказался трамплином. Маленький шаг, за которым стало раскручиваться остальное. Неслучайная случайность со спасением чужой квартиры от невыключенного утюга. По сути ведь подвиг… Он так как-то быстро происходит, в потоке других событий, не выделенно, что пафоса никакого нет. Оно само, оно так получилось. Тут всё понятно в книге, рассуждать нечего. Важнее не сам поступок, как оказалось потом, важнее его последствия. Там ведь дальше всё тянется одно за другим. Во-первых, тот самый укол, из-за которого у Максима давно неспокойно на душе, из-за которого обман, из-за которого принятие себя, как труса. Вот лётчик, уже самый настоящий, самый взаправдашний, говорит Максиму: "да ты герой" - и тут уже надо делать следующий шаг. Потому что какой же герой, если укола боится? Ну глупо же?
Я к чему про все эти очевидные вещи пишу, они же понятные всем, кто читал, да? Да. Но мне важно показать ту СЦЕПЛЕННОСТЬ событий, плотность и чёткость их упаковки. В повести все мелочи так связаны и так точно подогнаны, что это выглядит особенным искусством. Вот эта связь создаёт правдоподобность и полноту. Всё то же самое можно рассказать иначе, как просто набор событий. Важна слаженность.
"Иван Савельевич тоже встал - со вздохами и шумом, но быстро. Это было похоже на рождение нового острова, который поднимается со дна океана…"
Будете читать-перечитывать, обратите внимание, как замечательно, да ещё в два (на самом деле в три, о третьем я напишу чуть дальше) этапа показано освобождение от страха перед уколами. Он ведь пропал не сразу. Сперва радость: ну всё, сделали, теперь не страшно! И вдруг оказалось, что через час надо ещё один укол. И… нет, был уже не тот страх. Был страх ожидания нового страха. И опять "вдруг оказалось" (извините), что всё, что страха уже нет. Потому что его смыла злая досада. А потом и досада ушла. Пришло осознание уже полного, настоящего освобождения.
…Дальше у Максима с лётчиком происходит разговор. И там стоит отметить одну небольшую деталь, важную, значимую для книг Крапивина. Там прозвучало рассуждение о том, чем отличается "послушность" от "дисциплинированности". Речь зашла об однокласснике Максима, которого не хотят принимать в пионеры. Почему? Потому что "Софья Иосифовна говорит, что непослушный".
"Иван Савельевич сморщил лицо.
- Ну, брат, и характеристика. А что значит "послушный", "непослушный"? Непонятно.
Максим удивился:
- Почему непонятно?
- Ну, смотри сам. Вот, например, летчики у нас. Пишут им характеристики. Если хороший, пишут: умелый, знающий, смелый, дисциплинированный… А можешь представить, чтобы написали: "послушный пилот", "непослушный штурман""
И дальше:
"- А вот вы сказали "дисциплинированный", - вспомнил Максим. - Разве это не все равно, что "послушный"?
- Ишь ты! - возразил Иван Савельевич. - Дисциплинированный - это когда человек дело знает, умеет в сложной обстановке разобраться, умеет четко выполнять команды и сам командовать, если надо. Умеет быстро решение принять, товарищей не подведет, глупостей не наделает… Дисциплина - это когда человек сам за себя отвечает… А послушный - что? Смелый он? Неизвестно. Друга в беде не бросит? Кто его знает. В опасности не растеряется? Тоже неясно. Работать умеет? Поди разберись… Послушными и овечки бывают. А человек, когда надо, должен уметь за правду постоять"
…Вот, собственно, этот лейтмотив Каховского, о котором так много споров, он звучит и тут. Потому что важный он. Потому что отличие - дисциплинированности от послушания - не всем объясняют, не все понимают и, что важнее, не все хотят понимать и доносить до других.
Ну а дальше есть ещё одна сцена с… как бы это сказать… поганенькой тёткой. Той самой, квартиру которой Максим спас от пожара. Которая решила, что Максим спёр у неё деньги. Сцена небольшая, но значимая. Короткая, но в ней раскрыто многое.
Во-первых, конечно, это был последний удар по страху. Потому что обида на несправедливость сильнее. Она, обида, смывает страх, как океанская волна. А обида от чего? А обида от другого страха. Есть такой… страх… у него совершенно иная природа. Это страх потерять важное. Вот сейчас лётчик думает о тебе, как об очень хорошем человеке. А тебя несправедливо обвинили… И всё, всё сейчас рухнет - из-за подлой тётки, которую ты спасал, из-за несправедливости…
Смотрите, сколько ударов со всех сторон по обычному страху, страху боли. И так его, и эдак… Но мысль, самая важная, что есть и такой страх, страх несправедливости, страх потери важного… и этот страх - за него не стыдно. Этот страх нужен, потому что помогает преодолевать другой страх, мелкий и ненужный.
Страх перед несправедливостью… Большая тема, тема, которая проходит по многим книгам Крапивина. Помните, линия Горьки? Когда его посчитали вором, когда вором он не был. Именно этот страх, эта боль, эта потеря помогла ему нанести окончательный удар по другому страху, страху боли. Всё похоже ведь. Несправедливость и потеря по-настоящему важного - то, чего боятся крапивинские герои. Это их слабость. И их сила.
Тепло, тепло, тепло…"
В предыдущем посте я писал о том, как песня меняет героя. Но не только песня. Вот в чём фокус: показать изменение человека так, чтобы это было не просто правдоподобно, но естественно. Чтобы странным оказалось не изменение, а если бы этого изменения не было.
Часто я с подозрением отношусь к ситуации, когда в книге персонаж совершает что-то небывалое для него по какой-то одной провоцирующей причине. Вот, девушка красивая на него посмотрела - и он тут же себя превозмог. Вот книжку прочитал - и бояться перестал. Вот песню услышал - и преобразился.
Не то что бы так не бывает. Бывает. Но правильнее говорить о том, что в серьёзных ситуациях меняется не только герой, но и весь мир, связанный с ним. И в хорошей книге это всегда показано. Потому что не схема "если А - то Б", а движение всего-всего. Меняется человек - и меняется восприятие им действительности. И в правильной истории это показано. А не просто: шёл робкий пионер Вася, увидел пионерку Таню, пионерка Таня посмотрела на пионера Васю и сказала: а вот не стукнешь хулигана Колю! И засмеялась. И тут воспрял робкий пионер Вася, преобразился и стукнул хулигана Колю кулаком прямо в нос!
Такое, повторюсь, в жизни случиться может. Но книга должна быть кое в чём лучше написана, чем жизнь. Это "кое в чём" заключается в отображении всех сдвигов реальности.
Вот, скажем, шёл бы Максим, герой книги "Болтик" по улице в ненастный скучный день после полученной двойки… и увидел бы незнакомых девчонок… А перед ним дорогу перегородила глубокая траншея (трубы меняют). Через траншею есть мостик, но он на другой стороне улицы. Если рискнуть, траншею можно просто перепрыгнуть. Но Максиму страшновато. Потому что можно и не допрыгнуть. Но на него смотрят незнакомые девчонки.
Если бы Максим стал выделываться в такой ситуации, я бы подумал одно из двух. Либо он выделывается, либо что автор книги фальшивит. Но тут не так.
Тут и песня про первый полёт в голове звучит. И ЛЕТО началось, свалилось, сияет вокруг… И он прыгнул… и этот маленький полёт оказался удачный. И дальше уже всё связано, одно за другим…
Если кто помнит, я когда-то писал про природу в книгах Крапивина. И там была одна важная, как мне кажется мысль: что природа в этих книгах всегда очень сильно работает на текст. Она там ни разу не декорации, тем более не для количества букв. Она там не оживляж, не картинка красивая, и даже не элемент атмосферы. Она всегда дополнительный персонаж, участник. Она, как зеркало, вторит герою, она как хор в древних театрах. Человек что-то сделал - природа откликнулась, изменилась. Особенно сильно это проявлялось в рассказах и повестях раннего периода и до начала, может быть, восьмидесятых. Может быть высшей точки это достигло в "Той стороне, где ветер", где природа оказалась сильнейшей симфонической партией!
И в "Болтике" природа играет тоже. Цитата в самом начале - она об этом. Природа создаёт фон души, что-то бОльшее, чем настроение. Была песня про первый полёт - и вот песня продолжает звучать дальше, в окружающем Максима пространстве.
Отвлекаясь: я вообще считаю, что любое изображение природы в художественном тексте должно быть согласовано с сюжетом, с героем, как партии инструментов в симфонии. Вы можете спросить: а как же книги о путешествиях? А в книгах о путешествиях природа сама - один из главных героев. И если это не просто дневник, записки путешественника, то линия природы не просто набор сопутствующих картинок, она тоже рассказывает свою историю. Вот, кстати, интересно, не писал ли кто исследование о линии природы в тексте "Властелина Колец", например, я даже навскидку вижу, как выстраиваются в единую и сильную, говорящую линию все эти картинки на пути хоббитов… А, ладно.
…Прыжок через канаву оказался трамплином. Маленький шаг, за которым стало раскручиваться остальное. Неслучайная случайность со спасением чужой квартиры от невыключенного утюга. По сути ведь подвиг… Он так как-то быстро происходит, в потоке других событий, не выделенно, что пафоса никакого нет. Оно само, оно так получилось. Тут всё понятно в книге, рассуждать нечего. Важнее не сам поступок, как оказалось потом, важнее его последствия. Там ведь дальше всё тянется одно за другим. Во-первых, тот самый укол, из-за которого у Максима давно неспокойно на душе, из-за которого обман, из-за которого принятие себя, как труса. Вот лётчик, уже самый настоящий, самый взаправдашний, говорит Максиму: "да ты герой" - и тут уже надо делать следующий шаг. Потому что какой же герой, если укола боится? Ну глупо же?
Я к чему про все эти очевидные вещи пишу, они же понятные всем, кто читал, да? Да. Но мне важно показать ту СЦЕПЛЕННОСТЬ событий, плотность и чёткость их упаковки. В повести все мелочи так связаны и так точно подогнаны, что это выглядит особенным искусством. Вот эта связь создаёт правдоподобность и полноту. Всё то же самое можно рассказать иначе, как просто набор событий. Важна слаженность.
"Иван Савельевич тоже встал - со вздохами и шумом, но быстро. Это было похоже на рождение нового острова, который поднимается со дна океана…"
Будете читать-перечитывать, обратите внимание, как замечательно, да ещё в два (на самом деле в три, о третьем я напишу чуть дальше) этапа показано освобождение от страха перед уколами. Он ведь пропал не сразу. Сперва радость: ну всё, сделали, теперь не страшно! И вдруг оказалось, что через час надо ещё один укол. И… нет, был уже не тот страх. Был страх ожидания нового страха. И опять "вдруг оказалось" (извините), что всё, что страха уже нет. Потому что его смыла злая досада. А потом и досада ушла. Пришло осознание уже полного, настоящего освобождения.
…Дальше у Максима с лётчиком происходит разговор. И там стоит отметить одну небольшую деталь, важную, значимую для книг Крапивина. Там прозвучало рассуждение о том, чем отличается "послушность" от "дисциплинированности". Речь зашла об однокласснике Максима, которого не хотят принимать в пионеры. Почему? Потому что "Софья Иосифовна говорит, что непослушный".
"Иван Савельевич сморщил лицо.
- Ну, брат, и характеристика. А что значит "послушный", "непослушный"? Непонятно.
Максим удивился:
- Почему непонятно?
- Ну, смотри сам. Вот, например, летчики у нас. Пишут им характеристики. Если хороший, пишут: умелый, знающий, смелый, дисциплинированный… А можешь представить, чтобы написали: "послушный пилот", "непослушный штурман""
И дальше:
"- А вот вы сказали "дисциплинированный", - вспомнил Максим. - Разве это не все равно, что "послушный"?
- Ишь ты! - возразил Иван Савельевич. - Дисциплинированный - это когда человек дело знает, умеет в сложной обстановке разобраться, умеет четко выполнять команды и сам командовать, если надо. Умеет быстро решение принять, товарищей не подведет, глупостей не наделает… Дисциплина - это когда человек сам за себя отвечает… А послушный - что? Смелый он? Неизвестно. Друга в беде не бросит? Кто его знает. В опасности не растеряется? Тоже неясно. Работать умеет? Поди разберись… Послушными и овечки бывают. А человек, когда надо, должен уметь за правду постоять"
…Вот, собственно, этот лейтмотив Каховского, о котором так много споров, он звучит и тут. Потому что важный он. Потому что отличие - дисциплинированности от послушания - не всем объясняют, не все понимают и, что важнее, не все хотят понимать и доносить до других.
Ну а дальше есть ещё одна сцена с… как бы это сказать… поганенькой тёткой. Той самой, квартиру которой Максим спас от пожара. Которая решила, что Максим спёр у неё деньги. Сцена небольшая, но значимая. Короткая, но в ней раскрыто многое.
Во-первых, конечно, это был последний удар по страху. Потому что обида на несправедливость сильнее. Она, обида, смывает страх, как океанская волна. А обида от чего? А обида от другого страха. Есть такой… страх… у него совершенно иная природа. Это страх потерять важное. Вот сейчас лётчик думает о тебе, как об очень хорошем человеке. А тебя несправедливо обвинили… И всё, всё сейчас рухнет - из-за подлой тётки, которую ты спасал, из-за несправедливости…
Смотрите, сколько ударов со всех сторон по обычному страху, страху боли. И так его, и эдак… Но мысль, самая важная, что есть и такой страх, страх несправедливости, страх потери важного… и этот страх - за него не стыдно. Этот страх нужен, потому что помогает преодолевать другой страх, мелкий и ненужный.
Страх перед несправедливостью… Большая тема, тема, которая проходит по многим книгам Крапивина. Помните, линия Горьки? Когда его посчитали вором, когда вором он не был. Именно этот страх, эта боль, эта потеря помогла ему нанести окончательный удар по другому страху, страху боли. Всё похоже ведь. Несправедливость и потеря по-настоящему важного - то, чего боятся крапивинские герои. Это их слабость. И их сила.