нашла старый перевод
Сейчас мне ниченичего не нравится, но тогда я пыталась выиграть какой -то конкурс.
Оригинала нет, наверное, переведено вообще не так, и не знаю смысл!
Каори Экуни
Синий плед
Мы жили у моря, и в дом заносилось много песка - Мариус бегал по
песчаному побережью, и окна постоянно были открыты. Особенно в это
время года.
День пахнет солнцем. Ещё песком, влажным деревом, старой иссохшей краской.
С наступлением вечера внезапно оживает запах прилива. Это запах воды,
прохладного воздуха, запах, рождаемый морской живностью. Похоже на
запах перезревших фруктов, как раз перед тем, как они начнут
портиться.
Целыми днями в доме я вдыхала эти запахи. Жаль, что никто не сказал
мне о том, сколько песка будет в доме у моря, перед тем, как я его
купила. Теперь уж ничего не поделаешь. Скоро три года, как я здесь
живу.
Семьи у меня нет. Мама с папой умерли, я не замужем. Живём вдвоём с
Мариусом, золотистым ретривером. Мариус уже в возрасте, ветеринар
говорит, что у него «начинается атеросклероз».
У меня есть двое друзей. Я познакомилась с ними прошлым летом. Да не
то чтобы познакомилась - они вдруг пришли в мой дом у моря - и в мою
жизнь.
Маюки-тян - современная девушка со стройным летящим телом. Я часто
подолгу смотрю на её длинные ноги в коротких шортах. Омори-кун, её
бойфренд, такой загорелый, как будто он с юга. Они учатся в
университете, до которого отсюда двадцать минут на автобусе. Они
приезжают вместе каждую среду. И в другие дни недели, если им
взбредает в голову. Я им говорю: «Приезжайте, когда хотите!»
Сегодня на море поднялись волны. После завтрака я читала роман Майкла
Гилмора. Книга толстая, тяжёлая и очень интересная. Я растянулась с
книгой на диване, Мариус спит в ногах. А этот старомодный столик я
подобрала на мусорке. Удивилась, что выбросили такую хорошую вещь, и
подобрала.
Посмотрела на часы. Пол-третьего. Скоро должен придти Омори-кун.
Хотела перевернуть страницу и увидела песчинки даже в книге. Я
улыбнулась собственной лености. После переезда в этот дом я очень
редко навожу порядок. Песок не только на оконных рамах или на полу, но
и в раковине, и в простынях. Поэтому я, как европейцы, стала ходить по
дому в обуви. Когда привыкла, то поняла, что это мне больше подходит.
Разуться - значить стать очень беззащитным.
-Может, я здесь немного приберу? - предлагает Маюки-тян. Тогда я
поспешно отказываюсь: «Ну что ты, не надо, я скоро сама…»
Маюки-тян - девочка добрая и беззаботная. Она из Токио, но сейчас
живёт одна в кондоминиуме около университета. Омори-кун - местный,
живёт недалеко в доме с родителями.
Один раз Маюки-тян приехала без Омори-куна, с друзьями школьной поры.
Они привезли много фейерверков, говорили: «Давайте и вы с нами,
Митико-сан!» Мы жгли фейерверки на пляже. Среди друзей Маюки-тян был
один парень, про которого она сказала - «мой бывший парень». Этот
«бывший парень» был крупный и белокожий, и, похоже, неплохо воспитан,
но почему-то производил впечатление слабака. Я мысленно сказала
Маюки-тян: «А ведь Омори-кун-то лучше!» Маюки-тян сказала друзьям:
«Митико-сан - богатая дама. Сейчас такие редко где есть».
И правда, мои родители были люди обеспеченные. Я выросла в доме, где
была и экономка, и водитель. После окончания университета я устроилась
работать, но родители умерли, оставив мне наследство. Когда,
проработав двадцать лет на фирме, я бросила работу и переехала в свой
новый дом у моря, то почувствовала себя как-то странно. Наверное,
Маюки никогда не поймёт, что это значит - быть «богатой дамой». Я
замечаю, что в такие моменты я чувствую некоторую неловкость по
отношению к Маюки. Беспричинный упрёк, который нельзя не заметить. Мне
становится стыдно, я волнуюсь.
Жаркий душный полдень. Я закрыла книгу и пошла на кухню - она
небольшая, но её продувает ветерок и там немного прохладнее, чем в
гостиной. Готовлю холодный чай.
С двадцати шести до тридцати девяти лет у меня была связь с женатым
мужчиной из руководства фирмы, папиным другом. Он был прекрасным
мужчиной, и я любила его всем сердцем. Но теперь я стараюсь об этом не
вспоминать. Он возвратился к жене. Вот такая история.
В доме есть одна его фотография. Не потому, что у меня сохранились
какие-то чувства к нему, а так, для какого-то разнообразия в жизни.
Моя жизнь тут хоть и монотонна, но я ею довольна. Книг столько, что и
за всю жизнь не перечитать. И пластинок у меня около двухсот.
Когда мне было сорок два года, умер папа, а на следующий год - мама.
Мне досталось довольно крупное наследство, и его распродали за хорошие
деньги, в том числе и записанную на меня недвижимость. С отцовской
фирмой нужно было всё устраивать, оформлять… Я и сейчас - только
формально - числюсь на этой фирме. Когда всё закончилось, у меня
началась лёгкая депрессия. Без лекарств я не могла спать, только и
думала о смерти. Не то чтобы думала, просто мысль о ней вдруг встала
передо мной, схватила и резко потащила за собой. Меня совершенно
разбило то, что я заболела после потери родителей, в то время как
после потери любимого ни депрессии, ни другим болезням осталась
неподвластна.
Оптальдон, химинал и ещё маленькие голубые крупинки хальциона.
Лекарства стали для меня чем-то самым близким.
У лекарств было побочное действие. Я время от времени теряла сознание.
Но ничего, нормально. Падать в обморок было не больно, и, хотя
появлялись синяки, я знала, что в этом мире никому моё тело не нужно.
До сих пор у меня иногда белеют кончики пальцев, они онемевают, ими
невозможно пошевелить. Бывает нервный тик. Через год после переезда
сюда я перестала пить лекарства.
Иногда я думаю - а что будет, когда Мариус умрёт? Если он умрёт, меня
больше ничто не будет держать на этом свете.
После трёх приехал на велосипеде Омори-кун. В футболке, шортах, вспотевший.
-Здрасьте! - приветливо сказал он, и вошёл не в главный вход, а со стороны сада.
-Вот спасибо! Не стоило беспокоиться, - сказала я, когда он протянул
мне собачий корм. Потом пошла на кухню, угостила его холодным чаем. У
меня дома немного видов напитков. Поэтому и Омори-куна, и Маюки-тян я
всегда пою чёрным чаем. К счастью, им нравится мой чай. Как-то
спросили, как такой готовить. Я ответила, что я добавляю коньячный
сахар, но никто из них не знал, что это за сахар. Мне тогда
показалось, что я живу в прошлом.
-Жарко… Почти как летом! - Омори-кун закатал рукава футболки,
потянулся и вытер руками лицо. Оголился его впалый загорелый живот с
круглым пупком.
- Так ведь уже и есть лето.
Уже год, как они приходят ко мне сюда.
Раз в неделю, по средам, я решила выбираться за покупками. Если идти
вдоль моря минут двадцать, придёшь на автобусную остановку. В
пятнадцати минутах езды есть довольно большой город, где можно купить
всё необходимое.
Когда я вышла из дома в тот день, на крыльце, вытянув ноги, сидела
Маюки-тян. Рядом был Омори-кун. Он сказал, что они приехали отдохнуть
к морю, но Маюки стало плохо, а мой дом был самым близким убежищем от
солнечных лучей. Маюки почему-то расстелила маленькое полотенце на
коленях и говорила, что уже всё прошло, всё нормально.
Я провела их в гостиную, уложила Маюки на диван и дала ей холодной
воды со льдом. В тот день Омори-кун подвёз меня до города, когда
поехал отвозить Маюки домой, было по пути. Он сказал, что в детстве
часто ходил к морю играть. Теперь часто ходит вместе с Маюки. Он
посочувствовал, что мне приходится двадцать минут идти пешком по пляжу
до остановки и ездить за покупками на автобусе. Предложил раз в неделю
меня подвозить, раз уж он и так постоянно бывает на пляже. Я ответила,
что не люблю пользоваться расположением людей. Омори-кун поднял брови
и лицо его приняло удивлённое выражение, он улыбнулся и больше ничего
не говорил.
Но в следующую среду, как будто мы условились, они, как ни в чём не
бывало, приехали вместе и поздоровались. Так и повелось. Я была очень
благодарна им за то, что теперь можно было не думать о весе покупок. Я
могла купить, к примеру, итальянский бальзамический уксус в стеклянных
бутылках и несколько упаковок собачьего корма.
Они - молодая красивая пара. Они очень дружны. Даже когда идут из
одной комнаты в другую, берутся за руки, и выходит это у них
естественно. Это зрелище вызывает улыбку.
Они вот так приходят и с интересом разглядывают мои комнаты. И мою жизнь.
-А это ваш муж? - спросила Маюки, смотря на фотографию мужчины,
который бросил меня и вернулся в семью.
-Да, - отвечаю я, словно женщина, создавшая крепкую семью, полную
любви. - Он уже умер. Был много старше меня.
Эта ложь не вызвала никакого чувства вины. Когда я это произнесла,
сама смогла в это поверить.
Маюки любит собак.
-Можно поиграть с Мариусом?
Иногда они выходят на берег с Омори-куном. Купаются, потом приходят мокрые.
-Можно у вас душ принять?
С моей точки зрения, это просто нахальство, но оно какое-то светлое,
от него на сердце легко.
После купания у них пылают щёки, они выглядят довольными, точно после секса.
Я раньше никогда в жизни не встречалась с молодыми людьми такого типа.
Или же, скорее, - я напрочь забыла всех молодых людей, которых знала
раньше.
Я сказала, что хочу платить им за то, что они возят меня за покупками
каждую среду. Они обсудили это предложение и согласились.
-Спасибо, - сказал Омори-кун, ставя стакан из-под чая обратно на стол.
- Я на велике приехал, так пить хочется!..
Тонкая футболка прилипла к спине. Кажется, что виден каждый позвонок...
-Вот, пожалуйста, возьми с собой апельсин.
На столе, покрытом песчаной пылью, лежали три апельсина.
-А это что? - спросил он, увидев что-то синее, свёрнутое, валявшееся на полу.
-Да… Летний плед, - я дёрнула головой. Это должно было означать, что
мне стыдно за такое приобретение. - Когда я сюда переехала, то ничего
нового не купила. Только вот это. Легкомысленная покупка... Мне
показалось, это подходит для дома на побережье. - Я рассказывала, как
будто оправдывалась.
Это был тяжёлый толстый синий плед, связанный из хлопчатобумажной
нити. Очень большой, просто так и не поднимешь.
-Но я не знаю, что с ним делать. Непонятно, для чего он нужен.
Совершенно бесполезный, - сказала я. Вот дура-то.
Плед связан крупной вязкой, но сам очень тяжёлый. Если стелить, как
покрывало, на постель или диван, то растягивается и выглядит
неряшливо. А если в него заворачиваться, то в петли попадают и ветер,
и песок, да и очень он тяжёлый. Его даже не сложишь в одиночку.
Омори-кун дослушал мои объяснения и засмеялся, на его впалых щёках
образовались ямки.
-Так давайте с ним что-нибудь сделаем! - говорит радостным тоном. -
Как это - «бесполезный»!.. - Он обнял эту тёмно-синюю кучу, встал и
вышел на улицу.
Море было спокойным. Совершенно невероятно, но я, в десяти минутах
ходьбы от дома кутаюсь в летний плед вместе с Омори-куном. Совершенно
невероятно, но серый песок тёплый, и плед тоже тёплый, и не подумаешь,
что он из хлопка.
… И Омори-кун тёплый.
Уже близится вечер, но солнце ещё ярко светит.
-Вот как нужно с ним!
Омори-кун, недолго думая, расстелил плед прямо на песке.
-Здоровый этот плед!... - проговорил он восхищённо и лёг на него. И
мне жестом предложил лечь. Я была ошарашена. Я думала, что это всё
как-то неловко. Мой вид и действия, наверное, были не то, чтобы
растерянными, а какими-то заторможенными. Резиновые шлёпанцы
Омори-куна лежали неподалёку, немного присыпанные песком.
-Давайте и вы, Митико-сан! - я неохотно сняла туфли, повинуясь его
жесту. Когда я легла на плед, Омори-кун накрыл меня им, согнув вдвое,
и мы вместе оказались укрытыми пледом.
- Ничего, нормально - этот плед такой здоровый. Легкомысленные покупки
- это то, что надо!
Я замерла. Даже дышать не могла. Я лежала на животе и смотрела не на
море, а на песок. На песок и на синий плед. Моя правая рука касалась
левой руки Омори-куна.
-Песком пахнет.
Когда я это сказала, Омори-кун посмотрел непонимающе. Но я тогда чётко
поняла, что у песка есть запах.
-Солнце слишком ярко светит…
Появился Мариус, бегущий по кромке воды. Я закрыла глаза и почему-то
вспомнила мужчину с фотографии в гостиной. Единственного мужчину моей
жизни. У него были большие руки. Он был умный. Разговаривал спокойно.
Часто, когда он сжимал меня в объятиях, с его губ слетало: «хорошо бы
умереть вот так»…
В то время родители часто устраивали мне смотрины, но всё зря. Я не
могла и помыслить о других мужчинах. И сейчас не могу. Со временем эта
невозможность только усилилась.
Запахло чем-то влажным и свежим - я обернулась и увидела, что
Омори-кун чистит апельсин. Дымка мелких брызг сока над апельсиновой
коркой. Ногти и пальцы Омори-куна намокли от сочащейся влаги. Я стала
смотреть на его руки: красивые пальцы.
Вдруг он вытянул обе руки. Чтобы не замочить плед апельсиновым соком,
хотел чистить над песком.
-Да не беспокойся, можно и тут, на одеяле. Мы же расстелили, - сказала
я. -Для этого и расстелили.
Омори-кун посмотрел на меня, жмурясь в лучах садящегося солнца.
Апельсин был тёплый и сладкий. Мы ели обеими руками, руки стали липкими.
-Да… Вам-то хорошо… - пробормотал Омори-кун. - Вы ещё молодая, а уже
живёте в своё удовольствие… Свобода!..
Свобода. Я улыбнулась и ничего не сказала.
-Маюки тоже дико завидует. Тоже хотела бы родиться такой дамой, как вы.
Этот дом на побережье похож на меня. Настежь окна и двери, весь в
песке, стоит одинокий. И будет стоять и стоять годами…
Вдруг меня обуяли невыносимые мысли, я поднялась, второпях надела туфли.
-Уже пора идти.
Вокруг оставался аромат апельсина, а наши руки и лица - и мои, и его -
были липкие от одного и того же сока. Меня охватило сильное желание
ещё раз почувствовать тепло его тела. Дует ветер, треплет волосы. Я
старалась не смотреть на часы. Небо уже не голубое, но ещё
довольно-таки светло. С тех пор, как мы пришли сюда, прошло совсем
немного времени, и я не хотела знать, как немного.
Плед по-прежнему был тяжёлым, петли крупные, и с ним было трудно
справиться. Мы взяли его за два края и сложили.
-Мариус! - позвал Омори-кун, и мы пошли по берегу по направлению к
дому у моря, засыпанному песком.
Оригинала нет, наверное, переведено вообще не так, и не знаю смысл!
Каори Экуни
Синий плед
Мы жили у моря, и в дом заносилось много песка - Мариус бегал по
песчаному побережью, и окна постоянно были открыты. Особенно в это
время года.
День пахнет солнцем. Ещё песком, влажным деревом, старой иссохшей краской.
С наступлением вечера внезапно оживает запах прилива. Это запах воды,
прохладного воздуха, запах, рождаемый морской живностью. Похоже на
запах перезревших фруктов, как раз перед тем, как они начнут
портиться.
Целыми днями в доме я вдыхала эти запахи. Жаль, что никто не сказал
мне о том, сколько песка будет в доме у моря, перед тем, как я его
купила. Теперь уж ничего не поделаешь. Скоро три года, как я здесь
живу.
Семьи у меня нет. Мама с папой умерли, я не замужем. Живём вдвоём с
Мариусом, золотистым ретривером. Мариус уже в возрасте, ветеринар
говорит, что у него «начинается атеросклероз».
У меня есть двое друзей. Я познакомилась с ними прошлым летом. Да не
то чтобы познакомилась - они вдруг пришли в мой дом у моря - и в мою
жизнь.
Маюки-тян - современная девушка со стройным летящим телом. Я часто
подолгу смотрю на её длинные ноги в коротких шортах. Омори-кун, её
бойфренд, такой загорелый, как будто он с юга. Они учатся в
университете, до которого отсюда двадцать минут на автобусе. Они
приезжают вместе каждую среду. И в другие дни недели, если им
взбредает в голову. Я им говорю: «Приезжайте, когда хотите!»
Сегодня на море поднялись волны. После завтрака я читала роман Майкла
Гилмора. Книга толстая, тяжёлая и очень интересная. Я растянулась с
книгой на диване, Мариус спит в ногах. А этот старомодный столик я
подобрала на мусорке. Удивилась, что выбросили такую хорошую вещь, и
подобрала.
Посмотрела на часы. Пол-третьего. Скоро должен придти Омори-кун.
Хотела перевернуть страницу и увидела песчинки даже в книге. Я
улыбнулась собственной лености. После переезда в этот дом я очень
редко навожу порядок. Песок не только на оконных рамах или на полу, но
и в раковине, и в простынях. Поэтому я, как европейцы, стала ходить по
дому в обуви. Когда привыкла, то поняла, что это мне больше подходит.
Разуться - значить стать очень беззащитным.
-Может, я здесь немного приберу? - предлагает Маюки-тян. Тогда я
поспешно отказываюсь: «Ну что ты, не надо, я скоро сама…»
Маюки-тян - девочка добрая и беззаботная. Она из Токио, но сейчас
живёт одна в кондоминиуме около университета. Омори-кун - местный,
живёт недалеко в доме с родителями.
Один раз Маюки-тян приехала без Омори-куна, с друзьями школьной поры.
Они привезли много фейерверков, говорили: «Давайте и вы с нами,
Митико-сан!» Мы жгли фейерверки на пляже. Среди друзей Маюки-тян был
один парень, про которого она сказала - «мой бывший парень». Этот
«бывший парень» был крупный и белокожий, и, похоже, неплохо воспитан,
но почему-то производил впечатление слабака. Я мысленно сказала
Маюки-тян: «А ведь Омори-кун-то лучше!» Маюки-тян сказала друзьям:
«Митико-сан - богатая дама. Сейчас такие редко где есть».
И правда, мои родители были люди обеспеченные. Я выросла в доме, где
была и экономка, и водитель. После окончания университета я устроилась
работать, но родители умерли, оставив мне наследство. Когда,
проработав двадцать лет на фирме, я бросила работу и переехала в свой
новый дом у моря, то почувствовала себя как-то странно. Наверное,
Маюки никогда не поймёт, что это значит - быть «богатой дамой». Я
замечаю, что в такие моменты я чувствую некоторую неловкость по
отношению к Маюки. Беспричинный упрёк, который нельзя не заметить. Мне
становится стыдно, я волнуюсь.
Жаркий душный полдень. Я закрыла книгу и пошла на кухню - она
небольшая, но её продувает ветерок и там немного прохладнее, чем в
гостиной. Готовлю холодный чай.
С двадцати шести до тридцати девяти лет у меня была связь с женатым
мужчиной из руководства фирмы, папиным другом. Он был прекрасным
мужчиной, и я любила его всем сердцем. Но теперь я стараюсь об этом не
вспоминать. Он возвратился к жене. Вот такая история.
В доме есть одна его фотография. Не потому, что у меня сохранились
какие-то чувства к нему, а так, для какого-то разнообразия в жизни.
Моя жизнь тут хоть и монотонна, но я ею довольна. Книг столько, что и
за всю жизнь не перечитать. И пластинок у меня около двухсот.
Когда мне было сорок два года, умер папа, а на следующий год - мама.
Мне досталось довольно крупное наследство, и его распродали за хорошие
деньги, в том числе и записанную на меня недвижимость. С отцовской
фирмой нужно было всё устраивать, оформлять… Я и сейчас - только
формально - числюсь на этой фирме. Когда всё закончилось, у меня
началась лёгкая депрессия. Без лекарств я не могла спать, только и
думала о смерти. Не то чтобы думала, просто мысль о ней вдруг встала
передо мной, схватила и резко потащила за собой. Меня совершенно
разбило то, что я заболела после потери родителей, в то время как
после потери любимого ни депрессии, ни другим болезням осталась
неподвластна.
Оптальдон, химинал и ещё маленькие голубые крупинки хальциона.
Лекарства стали для меня чем-то самым близким.
У лекарств было побочное действие. Я время от времени теряла сознание.
Но ничего, нормально. Падать в обморок было не больно, и, хотя
появлялись синяки, я знала, что в этом мире никому моё тело не нужно.
До сих пор у меня иногда белеют кончики пальцев, они онемевают, ими
невозможно пошевелить. Бывает нервный тик. Через год после переезда
сюда я перестала пить лекарства.
Иногда я думаю - а что будет, когда Мариус умрёт? Если он умрёт, меня
больше ничто не будет держать на этом свете.
После трёх приехал на велосипеде Омори-кун. В футболке, шортах, вспотевший.
-Здрасьте! - приветливо сказал он, и вошёл не в главный вход, а со стороны сада.
-Вот спасибо! Не стоило беспокоиться, - сказала я, когда он протянул
мне собачий корм. Потом пошла на кухню, угостила его холодным чаем. У
меня дома немного видов напитков. Поэтому и Омори-куна, и Маюки-тян я
всегда пою чёрным чаем. К счастью, им нравится мой чай. Как-то
спросили, как такой готовить. Я ответила, что я добавляю коньячный
сахар, но никто из них не знал, что это за сахар. Мне тогда
показалось, что я живу в прошлом.
-Жарко… Почти как летом! - Омори-кун закатал рукава футболки,
потянулся и вытер руками лицо. Оголился его впалый загорелый живот с
круглым пупком.
- Так ведь уже и есть лето.
Уже год, как они приходят ко мне сюда.
Раз в неделю, по средам, я решила выбираться за покупками. Если идти
вдоль моря минут двадцать, придёшь на автобусную остановку. В
пятнадцати минутах езды есть довольно большой город, где можно купить
всё необходимое.
Когда я вышла из дома в тот день, на крыльце, вытянув ноги, сидела
Маюки-тян. Рядом был Омори-кун. Он сказал, что они приехали отдохнуть
к морю, но Маюки стало плохо, а мой дом был самым близким убежищем от
солнечных лучей. Маюки почему-то расстелила маленькое полотенце на
коленях и говорила, что уже всё прошло, всё нормально.
Я провела их в гостиную, уложила Маюки на диван и дала ей холодной
воды со льдом. В тот день Омори-кун подвёз меня до города, когда
поехал отвозить Маюки домой, было по пути. Он сказал, что в детстве
часто ходил к морю играть. Теперь часто ходит вместе с Маюки. Он
посочувствовал, что мне приходится двадцать минут идти пешком по пляжу
до остановки и ездить за покупками на автобусе. Предложил раз в неделю
меня подвозить, раз уж он и так постоянно бывает на пляже. Я ответила,
что не люблю пользоваться расположением людей. Омори-кун поднял брови
и лицо его приняло удивлённое выражение, он улыбнулся и больше ничего
не говорил.
Но в следующую среду, как будто мы условились, они, как ни в чём не
бывало, приехали вместе и поздоровались. Так и повелось. Я была очень
благодарна им за то, что теперь можно было не думать о весе покупок. Я
могла купить, к примеру, итальянский бальзамический уксус в стеклянных
бутылках и несколько упаковок собачьего корма.
Они - молодая красивая пара. Они очень дружны. Даже когда идут из
одной комнаты в другую, берутся за руки, и выходит это у них
естественно. Это зрелище вызывает улыбку.
Они вот так приходят и с интересом разглядывают мои комнаты. И мою жизнь.
-А это ваш муж? - спросила Маюки, смотря на фотографию мужчины,
который бросил меня и вернулся в семью.
-Да, - отвечаю я, словно женщина, создавшая крепкую семью, полную
любви. - Он уже умер. Был много старше меня.
Эта ложь не вызвала никакого чувства вины. Когда я это произнесла,
сама смогла в это поверить.
Маюки любит собак.
-Можно поиграть с Мариусом?
Иногда они выходят на берег с Омори-куном. Купаются, потом приходят мокрые.
-Можно у вас душ принять?
С моей точки зрения, это просто нахальство, но оно какое-то светлое,
от него на сердце легко.
После купания у них пылают щёки, они выглядят довольными, точно после секса.
Я раньше никогда в жизни не встречалась с молодыми людьми такого типа.
Или же, скорее, - я напрочь забыла всех молодых людей, которых знала
раньше.
Я сказала, что хочу платить им за то, что они возят меня за покупками
каждую среду. Они обсудили это предложение и согласились.
-Спасибо, - сказал Омори-кун, ставя стакан из-под чая обратно на стол.
- Я на велике приехал, так пить хочется!..
Тонкая футболка прилипла к спине. Кажется, что виден каждый позвонок...
-Вот, пожалуйста, возьми с собой апельсин.
На столе, покрытом песчаной пылью, лежали три апельсина.
-А это что? - спросил он, увидев что-то синее, свёрнутое, валявшееся на полу.
-Да… Летний плед, - я дёрнула головой. Это должно было означать, что
мне стыдно за такое приобретение. - Когда я сюда переехала, то ничего
нового не купила. Только вот это. Легкомысленная покупка... Мне
показалось, это подходит для дома на побережье. - Я рассказывала, как
будто оправдывалась.
Это был тяжёлый толстый синий плед, связанный из хлопчатобумажной
нити. Очень большой, просто так и не поднимешь.
-Но я не знаю, что с ним делать. Непонятно, для чего он нужен.
Совершенно бесполезный, - сказала я. Вот дура-то.
Плед связан крупной вязкой, но сам очень тяжёлый. Если стелить, как
покрывало, на постель или диван, то растягивается и выглядит
неряшливо. А если в него заворачиваться, то в петли попадают и ветер,
и песок, да и очень он тяжёлый. Его даже не сложишь в одиночку.
Омори-кун дослушал мои объяснения и засмеялся, на его впалых щёках
образовались ямки.
-Так давайте с ним что-нибудь сделаем! - говорит радостным тоном. -
Как это - «бесполезный»!.. - Он обнял эту тёмно-синюю кучу, встал и
вышел на улицу.
Море было спокойным. Совершенно невероятно, но я, в десяти минутах
ходьбы от дома кутаюсь в летний плед вместе с Омори-куном. Совершенно
невероятно, но серый песок тёплый, и плед тоже тёплый, и не подумаешь,
что он из хлопка.
… И Омори-кун тёплый.
Уже близится вечер, но солнце ещё ярко светит.
-Вот как нужно с ним!
Омори-кун, недолго думая, расстелил плед прямо на песке.
-Здоровый этот плед!... - проговорил он восхищённо и лёг на него. И
мне жестом предложил лечь. Я была ошарашена. Я думала, что это всё
как-то неловко. Мой вид и действия, наверное, были не то, чтобы
растерянными, а какими-то заторможенными. Резиновые шлёпанцы
Омори-куна лежали неподалёку, немного присыпанные песком.
-Давайте и вы, Митико-сан! - я неохотно сняла туфли, повинуясь его
жесту. Когда я легла на плед, Омори-кун накрыл меня им, согнув вдвое,
и мы вместе оказались укрытыми пледом.
- Ничего, нормально - этот плед такой здоровый. Легкомысленные покупки
- это то, что надо!
Я замерла. Даже дышать не могла. Я лежала на животе и смотрела не на
море, а на песок. На песок и на синий плед. Моя правая рука касалась
левой руки Омори-куна.
-Песком пахнет.
Когда я это сказала, Омори-кун посмотрел непонимающе. Но я тогда чётко
поняла, что у песка есть запах.
-Солнце слишком ярко светит…
Появился Мариус, бегущий по кромке воды. Я закрыла глаза и почему-то
вспомнила мужчину с фотографии в гостиной. Единственного мужчину моей
жизни. У него были большие руки. Он был умный. Разговаривал спокойно.
Часто, когда он сжимал меня в объятиях, с его губ слетало: «хорошо бы
умереть вот так»…
В то время родители часто устраивали мне смотрины, но всё зря. Я не
могла и помыслить о других мужчинах. И сейчас не могу. Со временем эта
невозможность только усилилась.
Запахло чем-то влажным и свежим - я обернулась и увидела, что
Омори-кун чистит апельсин. Дымка мелких брызг сока над апельсиновой
коркой. Ногти и пальцы Омори-куна намокли от сочащейся влаги. Я стала
смотреть на его руки: красивые пальцы.
Вдруг он вытянул обе руки. Чтобы не замочить плед апельсиновым соком,
хотел чистить над песком.
-Да не беспокойся, можно и тут, на одеяле. Мы же расстелили, - сказала
я. -Для этого и расстелили.
Омори-кун посмотрел на меня, жмурясь в лучах садящегося солнца.
Апельсин был тёплый и сладкий. Мы ели обеими руками, руки стали липкими.
-Да… Вам-то хорошо… - пробормотал Омори-кун. - Вы ещё молодая, а уже
живёте в своё удовольствие… Свобода!..
Свобода. Я улыбнулась и ничего не сказала.
-Маюки тоже дико завидует. Тоже хотела бы родиться такой дамой, как вы.
Этот дом на побережье похож на меня. Настежь окна и двери, весь в
песке, стоит одинокий. И будет стоять и стоять годами…
Вдруг меня обуяли невыносимые мысли, я поднялась, второпях надела туфли.
-Уже пора идти.
Вокруг оставался аромат апельсина, а наши руки и лица - и мои, и его -
были липкие от одного и того же сока. Меня охватило сильное желание
ещё раз почувствовать тепло его тела. Дует ветер, треплет волосы. Я
старалась не смотреть на часы. Небо уже не голубое, но ещё
довольно-таки светло. С тех пор, как мы пришли сюда, прошло совсем
немного времени, и я не хотела знать, как немного.
Плед по-прежнему был тяжёлым, петли крупные, и с ним было трудно
справиться. Мы взяли его за два края и сложили.
-Мариус! - позвал Омори-кун, и мы пошли по берегу по направлению к
дому у моря, засыпанному песком.