Футуристический квазирасизм Ивана Ефремова
Футуристический квазирасизм Ивана Ефремова
Андрей Козлов
Самый двусмысленный советский роман. Наверное, самый значительный в позднем СССР, так как прочие (Трифонов, Аксёнов, даже Шукшин) как-то отошли или вообще или в какие-то иные ниши, нежели ниша советского прасоветского писателя. Пожалуй, роман Ефремова "Час Быка" самое откровенно коммунистическое произведение, так как "Как закалялась сталь", "Мальчиш-Кибальчиш" о гражданской войне, "Василий Тёркин" - о Великой Отечественной, "Поднятая целина" - о колхозном казачестве, "Прозаседавшиеся" Маяковского о некоторых недостатках на фоне аксессуаров для гордости. О коммунизме-социализме, как это не парадоксально, чисто о коммунизме-социализме, писалось как-то так, что получался лишь производственный роман о весне на Заречной улице.
"Час Быка" - практически визуализация грядущего коммунизма. Может быть, вполне уместно этот текст сравнить с "Городом Солнца" Кампанеллы, с островом Утопия Томаса Мора или хрустальными дворцами Чернышевского.
Но не всё так просто. Многое в романе Ефремова сбивает с толку.
Антимаоизм, анитимонголизм, иероглифы, муравийный лжесоциализм, он же госкапитализм. Лидеры планеты-изгоя олигархи. Совет Четверых на Тормансе явный намек на банду Четырех. Тут уже некое подозрение. Почему не центр мирового империализма США, а захудалый по тем временам Китай. Голос Америки подсказывал: "Глиноземная стена соседа такая же глиноземная стена как глинозёмная стена СССР". Читатель-диссидент видел в олигархах Торманса ЦК КПСС и политбюро, так что прошёл слух что по этому роман Ефремова не очень любило Советское руководство.
Кстати, и нынешний Вики нагло врёт, что жители Торманса улетели с коммунистической Земли ("«Час Быка;» - социально-философский научно-фантастический роман Ивана Антоновича Ефремова о путешествии людей будущего, уроженцев коммунистической Земли, на планету Торманс, куда ранее бежала с Земли часть людей и где в результате возникло статичное тоталитарное общество") .
Являются ли романы Ефремова высокой литературой в ряд с классикой: Толстой, Чехов, Тургенев, Шолохов, Фадеев? Талант ли? Многое, конечно, опереточно. Утопия в том, что космонавтика, отражаемая в научной фантастике и есть коммунистическое будущее. Борьба хорошего с ещё более хороши.
Характерной чертой Ефремова является некий эротизм. Обязательно возникает обнаженка, нудизм, как символ некой красоты, велиолепия. Звездолетчицы обязательно и подчеркнуто нефальшивы и появляются восхитетельно голыми. Возможно, это отражает некую идеологию первых лнт советской власти, когда , например, В Екатеринбурге-Свердловске появлялся, апеллируя к античной скульптуре "Ванька Голый" или обнаженная девушка на земшаре, символизирующая освобожденный труд. Коммунизм. все голые, полная свобода, и как символ, и вообще, никаких предрасудков. Эротизм всё-таки нечто явно литературное. Барков, Гаврилиада Пушкина и "донжуанский список", "Крейцерова Соната" Толстого, Бунинские аллеи, Лолита Набокова, а как с головой ушли в эротику эмигранты Аксенов и Лимонов! И Ефремовский эротизм явно зашкаливает за нравы нудистов, или традиции жанра ню в живописи. Все зведолетчицы сверкают своими формами, в определенные моменты раздеваются, смущая "диких" тормансиан. При этом персонажи даже излагают насколько просто и нелицемерно, как в коммунистическом землянстве относятся к нудизму и всяческим формам эроса. Коммунизм - царство феминизма, свободы секса (эроса - у Ефремова), но это эрос высокохудожественный, несодержащий никакого собственнического или неуважительно-пошлого отношения к партнерше. Все четыре главные героини "Часа Быка", включая девушку-торсианку, раздеваются до образцов древнегреческих богинь, так что экранизация романа в СССР, конечно, была бы не возможна, да и сегодня режиссеру придётся ломать голову, чтобы что-то со всем этим сделать: и подать прямо , получится женское отделение бани, а убрать возникнут насмешливые крики о ханжестве.
Ещё одна утопия-прибабах - индуистский тантризм, йога, тамас, шакти, то есть, санкритская терминологи. Как Зюганов о письме апостола Павла фессалоникийцам - мол лучше "нашего морального кодекса строители коммунизма", так и Ефремов нет-нет да намекнет, что древние индийцы поумней нашенских, то есть, то ли впадает в рерихизм, то ли заигрывает с рерихнувшейся интеллигенцией. Сколько-то компетентного понимания индийских философий Ефремов не проявляет, хотя для читателя тех времен нескольких санкритских слов оказывается достаточно, чтобы улететь и полюбить таинственное Кундалини.
Четвертая утопия -связана с научпоповской белибердой о парсеках и прочих научных, научно-фантастических (сам термин полнейший абсурд, выдающий существо феномена с ушами) . Порой кажется, что роман с сюжетом сам по себе, а главное - это поболтать его героям о чем-то умном-заумном, научно передовитом, первопроходческом.
Классическая советская утопия с отмиранием государства при коммунизме тоже звучит.
Звучит и пионерский сказочный пацифизм, напоминающий опять же индийских джайнов (волхвы которых, кстати, обязаны ходить голыми, впрочем не столько для эротизма, сколько наоборот), которые метут перед собой дорогу, чтобы не раздавить не дай Вишну, муравья.
Но кажется, что всё эти утопии, все эти удивляющие нас (и возможно импонирующие им - читателям 70-х) экзотические странности - камуфляж. Может быть, это просто графомания? Если судит по таким образцам как Толстой Чехов, Булгаков, Шолохов или допусти Фадеев, Ефремовская литература - это реально графомания. И психологически, и эстетически его сказы-повествования абсолютно дубовые, невозможные, слабые, дилетантские. Но это фантастика, все подводные течения, отражения луны в бутылочном осколке, тут излишни. Тут главное далекие звезды и далекое будущее с небывалой техникой с небывалым коммунизмом. Мы видим, Ефремов фантазирует по полной и на какой-то сороковой-пятидесятой странице мы даже увлекаемся, следя за незатейливым сюжетом.
Ефремов прост, во всех отношениях литературно примитивен, и , видимо, не способен на сознательный хитрый камуфляж. Скорее всего Ефремов просто отражает своё понимание литературного. И даже не своё, а всех ботаников-физиков, которые презирают не только лириков, но и вообще всех гуманитариев, чтобы чему-то у них учиться. Ботаники-физики (а Ефремов был аж палеоботаник) считают, что литературно-художественное это нагромождение бесконечно болтливого научпопа, эротических подростково-пубертатных мечтаний, фигни по поводу индийских йогов, глубоких белочеловеческих размышлений о людоедстве китайской культуры, оптимизме пионерских барабанщиков. Причём, если мы такое понимание литературного рассматриваем иронично, то Ефремов и его интеллигентные современники могли мыслить также как и он, прямолинейно, откровенно. Но при всей этой "невозможности" , антилитературщинстве фантастический роман "Час быка" всё же оказывается литературой. Нагромождение всего того мусорно-утопического, квазиинтеллектуального материала было для Ефремова, хотя и не сознательным камуфляжем, а принятой им формой литературствования, не главным. Для него нарочитая фикция прозы была средством изложения своей коммунистической концепции, которая отличалась от официальной. Она отличалась и от концепции идеологов и от концепциий технократов. То есть, каким-то образом Ефремов обманывает своего читателя, увлекая его научно-фантастическим поносом, переполненным эротикой, индуизмом, научно-популярными байками, критикой маоизма, а в качестве катарсиса преподносит свою концепцию коммунизма, которую советская цензура также сочла за фантастику и пропустила. То есть, Иван Ефремов действовал точно также как Чернышевский в его романе "Что делать?"
Иной коммунизм Ефремова таков. Не физико-математические науки являются базисом коммунистического строительства, а "исторические" (социально-психологические знания о развитии общества и человека). Главное, первичное, сущностное в коммунистической революции - "психологическое воспитание". Художественные выражения этой идеи Ефремову практически не под силу. Как художник, он ходульный, неповоротливый и совершенно антихудожественен (то есть, его художественность-литературность глубоко средневековпя, но вполне подходящая для масс-культурного кинематографа). И даже такой художественности Ефремову мало, так что он всегда поясняет, что оно хочет сказать в своих сказах прямым публицистическим текстом.
Идея насчёт коммунизма, как результат "психологического воспитания" (то есть, воспитания личности) была очень правильной, официоз её и не разделял и даже не понимал, чтобы прямолинейно запретить. Он, видимо, посчитал эту идею Ефремова пионерским наивом, как и весь "искренний" квазикамуфляж Ефремова. Поэтому роман и был опубликован.
Сегодня читать роман Ефремова интересней чем, тогда. Но негативное отношение к китайскому, если кто-то возьмётся за экранизацию, придётся заменить хрущевизмом-горбачевизмом. Придётся кое-что трансформировать. Звездолетчики порой больше похожи на нынешних про-американских либералов. А тормансиане с их брутальностью, аскетизмом, неустроенностью, непониманием эротического экзгибиционизма зведолетчиков больше похожи на советских людей (считавших, что "в СССР секса нет"). То есть, Ефремов уже тогда отражал некоторую головную путаницу позднесоветской интеллигенции. Но в концовке "кислотного" в целом романа многое меняется. Откуда-то возникают "серые ангелы", которые намного адекватнее земных пацифисток, и чегеварят по полной программе. Впрочем, особенная "вежливость" землян-звездолетчиков сегодня очень сильно напоминает современных российских военных, которыми, кстати, руководит специалист по дзюдо. Кунфу и цигун нам стали поближе, чем медитация йогов. Так что у современности есть свои интересы в романе "Час быка", за которые можно ухватиться. Роман ведь не о будущем и не о далеком, и вообще не о звездном (тем более, что сегодня многим стало понятно, что Земля вогнутая, и космические парсеки - бред сумасшедшего в лунную ночь) . Роман о том, как привнести российско-советский адекват-нормализм в западный-прозападно-подзападный мир с его полным невменозом. Конечно, сцены со стрептизом и неприязнью к иероглифам надо переписать, ведь русские-россияне сами на половину монголоиды, скифы, финноугры, татары-тартатры. В "Часе быка" совсем мало русских и тюрксих имен (за исключением в "Часе Быка" упомянутого Каракорум, в котором расположен космодром коммунистических футур-землян) . Тоже не хорошо. Всё в антропонимике романа испанскеньское, американскеньское. Вот Дар Ветер из "Туманности Андромеды" звучит по-нашему, красиво и запоминается. Совсем, с другой стороны, никак не звучат Ленин, Сталин, Фидель Кастро с Чегеварой. Это не справедливо, так как коммунизм - это производное из Ленина, а не из Эйнштейна или Ньютона (о чем сам Ефремов и толкует). Ефремов как-то стыдливо или из необходимой осторожности умолчал, не стал примешивать Ленина к своей гипотезе, взял огонь на себя. То есть, сегодня нужен и возможен римейк этого воистину великого, хотя и незатейливого коммунистического романа.
Кстати, в самом понятии "час быка" не ничего зловещего . В китайском гороскопе это начальная фаза 12-ричного цикла. "Бык" - это 120 минут, начинающие полночь, это же первый месяц после астрономического нового года, и всякий 12-ый год (например, 1961 или 2009). Этот знак действительно содержит максимум тамаса (то есть, торможения). Но у древнекитайской природы нет плохой погоды. "Бык" - это начало, власть, программа, эмбриональная установка. "Час Быка" в узком понимании - ночь с 21 на 22 декабря. Это самая длинная ночь, но день после этой ночи начинает прирастать.
Другим великим романом о коммунизме является роман Н. Носова "Незнайка на Луне" . Сюжеты весьма похожи. Возможно это совсем и не случайно. Ум советского человека, видимо, мечтал об "экспорте" советского понимания справедливости. Это ум понимал, что "прямой экспорт" не эффективен. Ефремов уже думал, что для экспорта, нужно поработать из самой концепцией предмета экспорта. Возможно, роман Ефремова был киносценарием, ведь не секрет, что из всех искусств важнейшим для нас является кино. Всё в целом увлечение советских писателей Массаракшами, с которых мы вернемся через тысячу лет, уже, может, как раз и было думой о коммунизме. Худлит не обязан нам давать четких форм. Ефремов и его персонажи тоже не единожды повторяет, что линейно-логический схемы, теоретичность-рациональность гибельны, то есть, просто напрячь читателя проблематикой уже полдела, уже начало пути. Есть вроде был "развитой социализм", но вокруг него (везде и даже в СССР) есть "несоциализм", есть Торманс, есть Массаракш, есть Луна с её Миглями и Скуперфильдами. Но советский официоз эту проблему всерьёз не рассматривал и особенно не позволял, и скорее всего, даже и не мог. S-кривая указывала вниз, так что нужно было переходить на новую тему, а это очень неподъемно для тех кто привык жить и действовать по страринке. Но мысли ведь они скакуны, кто их остановит.
Сейчас общество в иной проблеме. Вроде бы мейнстрим не только западный , но и российских сдал коммунистическую идею в архив. Но вот именно, что "вроде". Отказ от "коммунизма" - это что? В сущности же к"коммунизм" - это "царствие небесно", но православные попы чуть ли в массе не авангард антикоммунизма. Впрочем, это не удивительно, ведь православие завершило свою пассионарную поступь ещё раньше, чем большевистский проект. Но что верно, то верно, что худлит гораздо более подобающая форма для изложения мечт о светлом будущем, чем манифесты и трактаты. Важен роман Ефремова, как исторический факт, образчик той идеологической проблематике (отчасти можно её назвать и "тупиком") , которые сложились в позднем СССР, и которые не нашли разрешения сейчас. Общество в 80-90 протестовало, анекдотила против тормансианского социализма, но этим протестом воспользовались не "серые ангелы", тормансианске лидеры переобулись, задружились с криминалом, и заменили смесь с госкапитализмом, на смесь госкапитализма с капитализмом. Губернаторы, директора, парторги и члены из семей стали мелкими, средними и крупными собственниками активов. Проблема тут в том, как общество может идти взад, если время линейно и всегда движется вперёд. То есть, и Ефоремов и Носов (а с ним и весь коммунистический народ-мечтатель), окарались (надеюсь, пока лишь) прямо наоборот. Не Пончик с Даром Ветром прилетели на Луну, а Мигли и Банда Четверых прилунились на Земле и устроили в Цветочном городе "весенний раскардач". Впрочем, Ефремов прогнозирует не конец 20 века и не 21 век, а попозже. Так что может оно (фантазирование Ефремова) и окажется вполне ностердамовским. Мы тоже вангуем, что попорот к новому коммунизму произойдет в году 2036.