Гостиный двор
Я снова съездила в Калугу. Это странно, потому что я не очень люблю город Калугу и еще меньше - дорогу туда. Это не странно, потому что я люблю фестиваль «Гостиный двор», а уж от любви к команде ОХЗ я (из-за метких выстрелов крылатого малолетнего правонарушителя, которого безопаснее было бы вооружить рогаткой) регулярно превращаюсь в подобие Св. Себастьяна.
Поскольку презираемая всеми легионерами команда БН частично оказалась в демографическом антикризисе, частично - в объединенной 20 лет назад Германии, мне пришлось устремиться в направлении, заданном очередной пущенной в меня амурной стрелой и наняться пятым (а точнее шестым) колесом на телегу, уже запряженную резвой пятеркой игроков команды «Очень хитрая западня», бьющих копытами и рвущихся обскакать не один десяток съезжающихся в Калугу солидных экипажей.
Коренником k_rom8 перед левой и правой парой пристяжных, а также перед прочно осевшим за запятках колесом была поставлена задача путем использования продуманной комбинации рыси и галопа обойти культурно прущие к победе, везущие солидный груз мозгов дилижансы и омнибусы (не говоря уже о мелких тарантасах и кибитках) и финишировать как минимум в десятке.
Двухдневные скачки завершились выполнением и, может быть, даже перевыполнением плана: публика в чепчиках и цилиндрах приветствовала захлебывающуюся пеной упряжку и бешено вращаемое белочкой с выпученными глазами, имитирующей движение мысли, колесо (приехавших девятыми) швырянием в воздух всех имевшихся в наличии головных уборов.
Если бы не присутствие в нашем конно-колесном шестерике бешеного мустанга (чье бешенство, справедливости ради надо заметить, обычно направлено в более полезное русло), гонка была бы гораздо более спокойной и абсолютно приятной. Но и так колесо осталось довольно всем, кроме, белки, которая во второй день, будучи перекормленной и страдая расстройством пищеварения, крутила колесо не так интенсивно, и оно создавало меньшую видимость помощи тягловой силе.
Антураж дерби был идеальным: старты по свистку в заявленное время, удобный ипподром с приятным комментатором, выданная писчебумажная экипировка, форменный и симпатичный обслуживающий персонал. В общем, хорошее отношение к лошадям.
Гриб, грабь, гроб, груб, снип, снап, снуре, что-то вроде базелюрре, а также трах-тибидох плюс хорошие вопросы - и получается отличный фестиваль. Спасибо организаторам.
Внеигровые составляющие калужской поездки однако по-прежнему остались не столь совершенными. Начав сколько-то лет назад разъезжать по фестивалям, я долго искала город, который понравился бы мне меньше поселка полугородского типа областного значения, в котором я изволю проживать. К моему удивлению, во всех посещенных населенных пунктах обязательно присутствовало нечто, обозначаемое обычно понятием «центр», и подходящее под определение «город». Это нечто не ограничивалось телом одной улицы, чьи правые и левые конечности снедаемы гангреной затхлости и разрушения, как в привычном Курске, где шаг в сторону от ул. Ленина приравнивается к путешествию в аграрный заповедник, в котором страдающие церебральным параличом охраняемые государством и владельцами перекошенные деревянные избушки прячут за подгнившими заборами завалинковую жизнь городского крестьянства.
Посещаемые при хождениях за три моря проспекты и площади вызывали у меня неизменную зависть, пока я не оказалась в Калуге, чья застенчивая провинциальность, модернизированная элементами советского декора, позволила мне наконец поставить галочку напротив пункта «бывает и хуже».
Архитектурное наследие Никиты Сергеевича, сплоченными рядами напирающее с окраин практически любого города, в Калуге тут и там прорывает слабо выстроенную оборону исторического и не очень центра, оккупируя обширные территории и, вероятно, готовясь расположить в правильном порядке и вознести к небу по недоразумению оброненные где-то буквы, из которых можно составить глаголы и краткое прилагательное, определяющие последовательность духовно-физических состояний вождя мирового пролетариата. Плохо вооруженная армия архитектурных памятников и зданий из стекла и бетона, а также партизан-шпион Мак Дональдс ведут борьбу с монументальным агрессором, предпочитающим даже цвету хаки нечто грязно-серое, но проигрывают на всех фронтах. И только свет звезды КЭЦ, озаряющий город, смягчает эти гнетущие оттенки.
Впрочем, Калуга, похоже, не любит критику, особенно исходящую от такого жалкого элемента, как пятое (а уж тем более шестое) колесо и с неохотой принимает подобных гостей, пуская их только через черный вход.
Заботясь о физическом состоянии белки, которой предстояло в течение двух дней интенсивно крутиться, я, собираясь на ГД, решила изменить привычный маршрут Курск-Тула-Калуга (включающий ночную пересадку в Туле и двух с лишним часовое бдение в ожидании первого автобуса, который в прошлый раз вообще отменили), на вариант Курск-Москва-Калуга - более дорогой, но предполагающий возможность поспать. Загрузившись на верхнюю полку, я принялась использовать эту возможность на полную катушку.
Но через час Калуга, очевидно, смогла почуять мое приближение и принялась мстить: на боковушку напротив взобрался молодой человек, (особенность лица которого составлял лоб, имевший высоту чуть меньшую, чем у питекантропа) и начал кашлять.
Он кашлял, пытаясь заснуть и уже погрузившись в дрему, кашлял, сохраняя неподвижность и ворочаясь с боку набок, он кашлял лежа на спине и перевернувшись на живот. Он кашлял сочно, с переливами, хрипя и разбрызгивая остатки совести, пытаясь вытолкнуть застрявшую в районе главного бронха ненависть к случайным попутчикам. Как он кашлял! Теоретический звук Самого Большого взрыва не выдержал бы конкуренции с этими раскатами.
Сначала я боялась, что молодой человек заразит мою белку и меня заодно свиным гриппом, и робко прятала нос под спасительной простыней. Через три часа я уже ничего не боялась и только слушала в коротких перерывах между клокочущими залпами, как на нижней боковушке ворочается и обреченно вздыхает, взывая к высшим силам, незнакомый мне невинный пожилой человек в клетчатой рубашке. Предмета «борьба с питекантропами», к сожалению, не было в школьной программе ни в его, ни в мое время, поэтому неумело примененное заклинание «чтоб ты сдох» лишь ударило рикошетом по приступившему к позднему ужину таракану, а эффективный прием «удушение подушкой» не был нами использован по причине отсутствия надежных сведений о реакции питекантропов на неудачно примененный подобный прием.
Через пять часов мне пришлось признать, что маршрут Курск-Москва-Калуга лишился своего единственного преимущества - «поспать», оставшись только с единственным же предварительным недостатком «дорого» и возникшим уже в процессе недостатком морально-нравственного характера - «убила бы» в активе. Московским утром, садясь в экспресс до Калуги, белка страдала, отказывалась от фундука и даже орешки непростые, скорлупки золотые, да что там говорить, ядра - чистый изумруд - ее не радовали.
Но мстительный город учиненной расправой не удовлетворился и нанес еще один удар. Когда после первого игрового дня я отправилась шататься по улицам, Калуга, очевидно, оказалась настолько обиженной непочтительным выражением моего лица, что от души разревелась. Она поливала меня и более предусмотрительных аборигенов с зонтами потоками пресных слез. Я же добросовестно выполняла функции дворников, поминутно потирая свои двояковогнутые ветровые стекла. Это, впрочем, мало помогало, и вступив пару раз в лужу, я столкнулась с еще одной проблемой: мои ботинки, возможно, страдающие диабетом, мучила жажда. Они очень хотели пить и жадно поглощали как падающую сверху, так и встреченную на асфальте влагу.
Признавать свое поражение я однако не спешила, причем в немалой степени из-за того, что не имела точного представления о способе попадания в гостиницу, от вокзала в которую и из которой к месту игр нас доставлял автобус. Так что я продолжала идти в произвольном направлении, орошаемая обильными слезами психологически неустойчивого города, пока не услышала подаваемый белкой сигнал SOS.
Обнаружив себя в темноте в незнакомом месте с залепленными дождем очками, я ощутила, что на ногах у меня два с рекордной скоростью заполняющихся водой Титаника, с которых белка спешно спускает шлюпки. Титаники грозили насморком и подлежали немедленной ликвидации. Поэтому вскоре у jl_romford a, работавшего в АЖ ГД, зазвонил телефон, и я со слезами стала просить его сначала прислать к ужину дюжину новых, можно не сладких, галош, а потом - денег взаймы для экстренной покупки ножных резиновых или иных водоустойчивых изделий. Денег, я, конечно, не получила, зато стала обладателем ценного указания свистать всех наверх, ловить такси и отправляться в водонепроницаемую гостиницу.
Советом я воспользовалась, но, не сдавшись на милость победителя, через некоторое время вновь осуществляла перемещение, но уже с помощью ног, защищенных намотанными на них импровизированными портянками из разодранного пакета и с трудом втиснутых в разбухшие Титаники.
Трудности меня только закалили, и, конечно, я еще вернусь в Калугу. Даже когда на следующий день я, случайно забредя в какой-то переулок, наткнулась на лежащий на газоне труп собаки - почему-то аккуратно обезглавленный - это показалось мне добрым знаком. Наверное, если бы голова не отсутствовала по независящим от нее причинам, она бы полаяла мне: «Приезжай обязательно», и я бы не смогла ей отказать.
Поскольку презираемая всеми легионерами команда БН частично оказалась в демографическом антикризисе, частично - в объединенной 20 лет назад Германии, мне пришлось устремиться в направлении, заданном очередной пущенной в меня амурной стрелой и наняться пятым (а точнее шестым) колесом на телегу, уже запряженную резвой пятеркой игроков команды «Очень хитрая западня», бьющих копытами и рвущихся обскакать не один десяток съезжающихся в Калугу солидных экипажей.
Коренником k_rom8 перед левой и правой парой пристяжных, а также перед прочно осевшим за запятках колесом была поставлена задача путем использования продуманной комбинации рыси и галопа обойти культурно прущие к победе, везущие солидный груз мозгов дилижансы и омнибусы (не говоря уже о мелких тарантасах и кибитках) и финишировать как минимум в десятке.
Двухдневные скачки завершились выполнением и, может быть, даже перевыполнением плана: публика в чепчиках и цилиндрах приветствовала захлебывающуюся пеной упряжку и бешено вращаемое белочкой с выпученными глазами, имитирующей движение мысли, колесо (приехавших девятыми) швырянием в воздух всех имевшихся в наличии головных уборов.
Если бы не присутствие в нашем конно-колесном шестерике бешеного мустанга (чье бешенство, справедливости ради надо заметить, обычно направлено в более полезное русло), гонка была бы гораздо более спокойной и абсолютно приятной. Но и так колесо осталось довольно всем, кроме, белки, которая во второй день, будучи перекормленной и страдая расстройством пищеварения, крутила колесо не так интенсивно, и оно создавало меньшую видимость помощи тягловой силе.
Антураж дерби был идеальным: старты по свистку в заявленное время, удобный ипподром с приятным комментатором, выданная писчебумажная экипировка, форменный и симпатичный обслуживающий персонал. В общем, хорошее отношение к лошадям.
Гриб, грабь, гроб, груб, снип, снап, снуре, что-то вроде базелюрре, а также трах-тибидох плюс хорошие вопросы - и получается отличный фестиваль. Спасибо организаторам.
Внеигровые составляющие калужской поездки однако по-прежнему остались не столь совершенными. Начав сколько-то лет назад разъезжать по фестивалям, я долго искала город, который понравился бы мне меньше поселка полугородского типа областного значения, в котором я изволю проживать. К моему удивлению, во всех посещенных населенных пунктах обязательно присутствовало нечто, обозначаемое обычно понятием «центр», и подходящее под определение «город». Это нечто не ограничивалось телом одной улицы, чьи правые и левые конечности снедаемы гангреной затхлости и разрушения, как в привычном Курске, где шаг в сторону от ул. Ленина приравнивается к путешествию в аграрный заповедник, в котором страдающие церебральным параличом охраняемые государством и владельцами перекошенные деревянные избушки прячут за подгнившими заборами завалинковую жизнь городского крестьянства.
Посещаемые при хождениях за три моря проспекты и площади вызывали у меня неизменную зависть, пока я не оказалась в Калуге, чья застенчивая провинциальность, модернизированная элементами советского декора, позволила мне наконец поставить галочку напротив пункта «бывает и хуже».
Архитектурное наследие Никиты Сергеевича, сплоченными рядами напирающее с окраин практически любого города, в Калуге тут и там прорывает слабо выстроенную оборону исторического и не очень центра, оккупируя обширные территории и, вероятно, готовясь расположить в правильном порядке и вознести к небу по недоразумению оброненные где-то буквы, из которых можно составить глаголы и краткое прилагательное, определяющие последовательность духовно-физических состояний вождя мирового пролетариата. Плохо вооруженная армия архитектурных памятников и зданий из стекла и бетона, а также партизан-шпион Мак Дональдс ведут борьбу с монументальным агрессором, предпочитающим даже цвету хаки нечто грязно-серое, но проигрывают на всех фронтах. И только свет звезды КЭЦ, озаряющий город, смягчает эти гнетущие оттенки.
Впрочем, Калуга, похоже, не любит критику, особенно исходящую от такого жалкого элемента, как пятое (а уж тем более шестое) колесо и с неохотой принимает подобных гостей, пуская их только через черный вход.
Заботясь о физическом состоянии белки, которой предстояло в течение двух дней интенсивно крутиться, я, собираясь на ГД, решила изменить привычный маршрут Курск-Тула-Калуга (включающий ночную пересадку в Туле и двух с лишним часовое бдение в ожидании первого автобуса, который в прошлый раз вообще отменили), на вариант Курск-Москва-Калуга - более дорогой, но предполагающий возможность поспать. Загрузившись на верхнюю полку, я принялась использовать эту возможность на полную катушку.
Но через час Калуга, очевидно, смогла почуять мое приближение и принялась мстить: на боковушку напротив взобрался молодой человек, (особенность лица которого составлял лоб, имевший высоту чуть меньшую, чем у питекантропа) и начал кашлять.
Он кашлял, пытаясь заснуть и уже погрузившись в дрему, кашлял, сохраняя неподвижность и ворочаясь с боку набок, он кашлял лежа на спине и перевернувшись на живот. Он кашлял сочно, с переливами, хрипя и разбрызгивая остатки совести, пытаясь вытолкнуть застрявшую в районе главного бронха ненависть к случайным попутчикам. Как он кашлял! Теоретический звук Самого Большого взрыва не выдержал бы конкуренции с этими раскатами.
Сначала я боялась, что молодой человек заразит мою белку и меня заодно свиным гриппом, и робко прятала нос под спасительной простыней. Через три часа я уже ничего не боялась и только слушала в коротких перерывах между клокочущими залпами, как на нижней боковушке ворочается и обреченно вздыхает, взывая к высшим силам, незнакомый мне невинный пожилой человек в клетчатой рубашке. Предмета «борьба с питекантропами», к сожалению, не было в школьной программе ни в его, ни в мое время, поэтому неумело примененное заклинание «чтоб ты сдох» лишь ударило рикошетом по приступившему к позднему ужину таракану, а эффективный прием «удушение подушкой» не был нами использован по причине отсутствия надежных сведений о реакции питекантропов на неудачно примененный подобный прием.
Через пять часов мне пришлось признать, что маршрут Курск-Москва-Калуга лишился своего единственного преимущества - «поспать», оставшись только с единственным же предварительным недостатком «дорого» и возникшим уже в процессе недостатком морально-нравственного характера - «убила бы» в активе. Московским утром, садясь в экспресс до Калуги, белка страдала, отказывалась от фундука и даже орешки непростые, скорлупки золотые, да что там говорить, ядра - чистый изумруд - ее не радовали.
Но мстительный город учиненной расправой не удовлетворился и нанес еще один удар. Когда после первого игрового дня я отправилась шататься по улицам, Калуга, очевидно, оказалась настолько обиженной непочтительным выражением моего лица, что от души разревелась. Она поливала меня и более предусмотрительных аборигенов с зонтами потоками пресных слез. Я же добросовестно выполняла функции дворников, поминутно потирая свои двояковогнутые ветровые стекла. Это, впрочем, мало помогало, и вступив пару раз в лужу, я столкнулась с еще одной проблемой: мои ботинки, возможно, страдающие диабетом, мучила жажда. Они очень хотели пить и жадно поглощали как падающую сверху, так и встреченную на асфальте влагу.
Признавать свое поражение я однако не спешила, причем в немалой степени из-за того, что не имела точного представления о способе попадания в гостиницу, от вокзала в которую и из которой к месту игр нас доставлял автобус. Так что я продолжала идти в произвольном направлении, орошаемая обильными слезами психологически неустойчивого города, пока не услышала подаваемый белкой сигнал SOS.
Обнаружив себя в темноте в незнакомом месте с залепленными дождем очками, я ощутила, что на ногах у меня два с рекордной скоростью заполняющихся водой Титаника, с которых белка спешно спускает шлюпки. Титаники грозили насморком и подлежали немедленной ликвидации. Поэтому вскоре у jl_romford a, работавшего в АЖ ГД, зазвонил телефон, и я со слезами стала просить его сначала прислать к ужину дюжину новых, можно не сладких, галош, а потом - денег взаймы для экстренной покупки ножных резиновых или иных водоустойчивых изделий. Денег, я, конечно, не получила, зато стала обладателем ценного указания свистать всех наверх, ловить такси и отправляться в водонепроницаемую гостиницу.
Советом я воспользовалась, но, не сдавшись на милость победителя, через некоторое время вновь осуществляла перемещение, но уже с помощью ног, защищенных намотанными на них импровизированными портянками из разодранного пакета и с трудом втиснутых в разбухшие Титаники.
Трудности меня только закалили, и, конечно, я еще вернусь в Калугу. Даже когда на следующий день я, случайно забредя в какой-то переулок, наткнулась на лежащий на газоне труп собаки - почему-то аккуратно обезглавленный - это показалось мне добрым знаком. Наверное, если бы голова не отсутствовала по независящим от нее причинам, она бы полаяла мне: «Приезжай обязательно», и я бы не смогла ей отказать.