Олимпийское беспокойство
Вчера, 7 февраля, в Сочи открылись зимние Олимпийские Игры. Чтобы не творилось вокруг, но это очень важное событие для всех любителей спорта. И не только в России, но и во всем мире. Однако есть в России люди, для которых эти игры большая душевная боль. Эти люди очень надеялись, что России проводить Олимпиаду не дадут. Потом они мечтали, что мы не успеем построить все необходимое для проведения игр. И даже когда почти все было уже построено, они жаждали, чтобы страны Запада объявили бойкот Сочинской Олимпиаде. Но не сложилось... и печали этих людей нет предела.
Один из этих страдальцев, журналист Аркадий Бабченко, излил свои чувства на сайте «Эха Москвы». Он рассказал читателям о своем разговоре с дочерью.
Дочка спросила:
"Пап, а мы будем смотреть открытие Олимпиады"?
Этот вполне естественный в нынешней ситуации вопрос ребенка вызвал у автора длинную и путанную цепь рассуждений, из которой мы к своему немалому изумлению (поскольку всё это опубликовано на сайте «Эха Москвы») узнаем, что СССР хотя и был «имперской, шовинисткой, несвободной, бесправной» страной, но люди там жили дружно и даже счастливо. А вот современная Россия, в отличие от СССР, по мнению автора, это коррумпированная и тоталитарная держава, где страшный Путин украл абсолютно всё: нефть, свободу, выборы, Конституцию и даже Олимпиаду.
В конце своих пространных рассуждений Бабченко приходит к очевидному для убежденного либерала выводу:
«Нет, дочка. Не будем мы это смотреть. Это - вранье. Подделка. А я хочу вырастить тебя честной. И настоящей».
Читая опус Бабченко, в полной мере проникаешься глубиной горя его автора. Любое упоминание Сочинской Олимпиады для него столь нестерпимо, что он даже запретил своей дочери смотреть спортивные репортажи из Сочи.
По поводу всего этого мне тут подумалось…
Зевсу Олимпийскому не спалось. Он ворочался с боку на бок на узкой казенной кровати и никак не мог забыться сном. Бог сна Морфей слинял куда-то в самоволку и помочь главе Олимпийского пантеона было некому.
Томила и не давал уснуть Громовержцу тупая, но непереносимая душевная боль: у него украли его любимое творение, которое он дал людям - Олимпийские Игры. И главное кто украл? Какой-то мелкий лысоватый мужичонка из непонятной северной страны.
- И ведь ничего не сделаешь, - думал Зевс, - другие времена - другие боги. То ли дело, прежде… Как круто и назидательно он разобрался когда-то с Сизифом. А ведь тот что украл? Всего-лишь жрачку с моего стола… А этот спер целые игры. Надо бы с ним тоже разобраться - а руки коротки. Пожалуй, ещё в «бубен» от охраны получишь…
Из олимпийских богов только Борей знал, где эта северная страна находится, и ничего хорошего о ней не рассказывал - говорил, что там холодно и много снега. Даже аргонавты (уж на что люди безбашенные!) и то туда не доплыли. Кое что об этой стране мог рассказать Прометей. Оттуда, где Зевс приказал приковать его, эту страну было видно. Но, поскольку, с тех пор у Зевса отношения с Прометеем были натянутые, обращаться к нему с расспросами главный олимпийский бог считал неполиткорректным.
Особенно обидно Зевсу Олимпийскому было то, что люди этой холодной северной страны полностью извратили его творение. На играх они бегают не просто ногами, как все нормальные греки, а на лыжах или на коньках по снегу и льду, стреляют не из луков, а из каких-то непонятных устройств, называемых «винтовка», и ездят не на колесницах, запряженных лошадьми, а на санях, причем без всяких лошадей.
Зевс Олимпийский с досады плюнул.
Еще досаднее Зевсу было то, что его родным детям нравились эти варварские соревнования. Гермесу нравились лыжные гонки, Артемида была без ума от биатлона, Арес не пропускал ни одного хоккейного матча. И даже Афина, его любимая умненькая Афина, и та тайком от папы смотрела по телеку кёрлинг.
Полное отвращение у Зевса Олимпийского вызывало и то, что на этих варварских играх все спортсмены выступали одетыми:
- То ли дело у нас в Олимпии! Какая красота!
Зевс вообще любил смотреть на обнаженное мужское тело… И не только смотреть… Особенно Повелитель Олимпа любил юных мальчиков. Недаром на всех олимпийский вечеринках рядом с ним был его любимый виночерпий Ганимед.
- А ведь в этой проклятой стране, говорят, - возмутился в душе Громовержец, - за пропаганду гомосексуализма среди несовершеннолетних еще и сажают. Какое варварство!
У Зевса из глаза скатилась скупая мужская слеза. Он повернулся лицом к стене и поплотнее закутался в одеяло.
- Что же делать? - думал он, - что же делать? Может телевизор разбить или электричество на Олимпе выключить?
Наверное, все-таки лучше электричество…Я знаю где находится рубильник…
Тут ход мыслей Зевса Громовержца неожиданно прервался - его за плечо тряс санитар:
- Зевс Кроносович, Зевс Кроносович! Примите, пожалуйста, таблеточку! Вон и Наполеон, и Юлий Цезарь приняли и сопят теперь себе в две дырки. А Вы я слышу все ворочаетесь. Примите таблеточку!
Зевс положил в рот, предложенную ему санитаром таблетку, запил ее противной теплой водой, снова лег и неожиданно быстро уснул. Снились ему его любимые игры в Древней Олимпии…
Утром, на обходе, стоя у постели Зевса Громовержца дежурный врач жаловался главврачу:
- Больной снова плохо спит. Надо бы добавить ему в курс лечения успокоительного…
- Так и сделаем, - согласился главврач.
И психиатры перешли к постели Наполеона.
Все описанные выше события вымышлены. Любые совпадения имен и фактов - случайны.