О передаче речевых особенностей в переводе
На самом деле, основная проблема с передачей говоров, диалектов и акцентов вообще состоит даже не в том, чтобы подыскать русский аналог говора нью-йоркского чернокожего или йоркширского фермера (или, пуще того, придумать, что делать в ситуации, когда у тебя в тексте носители двух-трех РАЗНЫХ говоров). Хотя это и само по себе непросто - но ладно, как-то выкрутиться можно. Нам не привыкать, нам за эту эквилибристику деньги плотют. Основная проблема в том, чтобы с этим делом не переиграть. Не перегнуть палку. Вот у меня сейчас в рассказе две старухи разговаривают, и разговаривают они с густым таким провинциальным акцентом, и я буквально на проволоке балансирую: с одной стороны, надо бы это передать, а с другой стороны, рассказ-то совершенно не смешной, а выходит все равно смешно.
Потому что говор, диалект, акцент - это смешно. Основной эффект всегда комический. В устном общении, предположим, не всегда (хотя когда начинают нарочно имитировать чей-то акцент - почти всегда). Но на письме - всегда. Даже если (сюрприз!) имитировать безупречное литературное произношение - так, как говорит, допустим, образованный москвич, интеллигент в энном поколении. «Чиво-чиво? Да што вы говорите?» - все, перед нами забавная деревенщина. Хотя [чиво] и [што] - это чистая, стопроцентная московская норма, Пушкин так говорил, скорее всего. (Но тут понятно, в чем дело: «пишеццо как слышиццо» - это неграмотность). Но вообще любая корявая, неправильная, нелитературная речь - это смешно. Персонаж, говорящий с акцентом - обязательно персонаж комический. Это можно передавить, можно переломить, но для этого автору придется в самом деле прыгнуть выше головы. Вот у Камши, скажем, мне это очень в глаза бросается. У нее адуаны (провинциальное ополчение) последовательно, на протяжении всех книг, говорят таким нарочито простецким деревенским говорком. В самом начале, когда происходящее еще воспринимается глазами чванливого юного герцога, который это мужичье презирает, это нормально. А дальше, когда эти персонажи совсем уже ни разу не комические, это невыносимо режет глаз, и чем дальше, тем больше. Технически намного проще это обойти. Способы известны, они достаточно простые. Во-первых, можно не имитировать акцент, а просто сказать, что персонаж говорил с сильным, ну, допустим, немецким или грузинским акцентом. (Точно так же, как можно не напоминать на каждой странице, что глаза у персонажа голубые, а просто сказать один раз в расчете, что читатель уж как-нибудь запомнит). Во-вторых, если вам непременно нужно создать устойчивый образ персонажа, говорящего с акцентом, этот акцент можно воспроизвести на протяжении первых двух-трех-пяти-десяти реплик, на протяжении первой главы, и так далее. Дальше можно эксплицитно указать, что персонаж и дальше говорит с акцентом, но мы этого воспроизводить не станем, чтобы не мучить читателя, либо, как вариант, просто убрать этот акцент, не акцентируя на этом внимание. На самом деле, в жизни обычно именно так и происходит: мы обращаем внимание на особенности речи собеседника первые пять-десять минут разговора, а потом просто как-то перестаем замечать (ну, если эти особенности не мешают пониманию - и если вы не профессиональный филолог, которому эти особенности интересней самого разговора).
В переводе, понятно, с этим сложнее. Я бы и рад отказаться от акцента после первых двух страниц, потому что ну сколько ж можно уже, все уже и так поняли, что у вашего фермера кошмарный йоркширский говор! - но автор-то этот говор воспроизводит на протяжении всего романа! И что же делать? А в этом случае переводчику в любом случае придется что-то решать самому. И тут, опять же, все упирается в то, какова, собственно, художественная функция этого говора. Это комический персонаж? Тогда я бы оставил говор на протяжении всего текста. Или автору просто важно подчеркнуть, что он говорит не так, как другие? Тогда бы я снабдил персонажа какими-то характерными речевыми особенностями, которые при этом не выглядят как диалектные или просторечные (собственно, это и к оригинальным текстам приложимо). Какой-то, может быть, интонацией. Особой манерой строить фразу. Это, конечно, немного сложнее, чем просто коверкать слова или воспроизводить картавость или гэканье - но этот инструмент тоньше и работает лучше. Есть еще такая штука, как называла это Безяева - «коммуникативная дорожка». Она это говорила в применении к актерам, выстраивающим роль, допустим, в кино, но в письменном тексте можно сделать то же самое. Но это требует отдельного разговора, и не сейчас.
Остается еще один вопрос: но почему? Почему говор, акцент, диалектные особенности - это обязательно комично? На самом деле вопрос этот не такой простой. Точнее, на него есть простой ответ. Потому что внутри нашей постсоветской культуры правильная, грамотная речь - это вопрос статуса. Человек, который правильно говорит и грамотно пишет, заслуживает уважения; человек, который говорит неправильно и пишет с ошибками, заслуживает осмеяния. (Что значит «неправильно» - другой вопрос: в Питере могут засмеять человека, который называет «булку» «хлебом»; из-за пончиков и пышек копья ломаются по сей день, хотя, казалось бы, разницу запомнить несложно, и если я захочу в Питере пончиков, я стану искать «пышечную», только и всего; я знаю девочку, над которой в ее преимущественно украиноязычном дворе смеялись за то, что она называла «реп’ях» «репейником» - разговор при этом шел на русском, но просто очень уж слово смешное: «репейник»! Когда он «реп’ях»!) При этом мы это не нарочно. Это непроизвольная реакция, оно само выходит. Неправильная речь - это смешно. Хочешь сделать персонажа комичным - заставь его говорить с акцентом. Не хочешь делать персонажа комичным - убери акцент нафиг. Хочешь высмеять человека (собеседника или публичную персону) - изобрази его характерные речевые особенности: акцент, заикание, неправильные ударения, что угодно. Ключевое слово - «азировка» (гугл.) Человек, для которого язык не родной, но который изо всех сил старается на нем говорить, ужас как смешон.
Везде ли это так? Трудно сказать. Не знаю, так ли это в Америке. Я почти уверен, что это так в Британии - по крайней мере, это было так еще лет пятьдесят тому назад: в стране, где девяносто пять процентов коренного населения говорит с теми или иными диалектными особенностями, принято высмеивать диалектные особенности. Я вроде слышал, что в последние лет тридцать это сходит на нет и уже (почти?) не стыдно говорить, как какой-нибудь йоркширец. Возможно, это сходит на нет в академических кругах, а люди попроще детей по-прежнему одергивают и поправляют, потому что деревенщиной и провинциалом быть очень стыдно. Вот Крэйг Эштон про это писал совсем недавно. Как это в других культурах - не знаю, если знаете - расскажите. Но в русской культуре это именно так, и останется так еще очень долго.
Потому что говор, диалект, акцент - это смешно. Основной эффект всегда комический. В устном общении, предположим, не всегда (хотя когда начинают нарочно имитировать чей-то акцент - почти всегда). Но на письме - всегда. Даже если (сюрприз!) имитировать безупречное литературное произношение - так, как говорит, допустим, образованный москвич, интеллигент в энном поколении. «Чиво-чиво? Да што вы говорите?» - все, перед нами забавная деревенщина. Хотя [чиво] и [што] - это чистая, стопроцентная московская норма, Пушкин так говорил, скорее всего. (Но тут понятно, в чем дело: «пишеццо как слышиццо» - это неграмотность). Но вообще любая корявая, неправильная, нелитературная речь - это смешно. Персонаж, говорящий с акцентом - обязательно персонаж комический. Это можно передавить, можно переломить, но для этого автору придется в самом деле прыгнуть выше головы. Вот у Камши, скажем, мне это очень в глаза бросается. У нее адуаны (провинциальное ополчение) последовательно, на протяжении всех книг, говорят таким нарочито простецким деревенским говорком. В самом начале, когда происходящее еще воспринимается глазами чванливого юного герцога, который это мужичье презирает, это нормально. А дальше, когда эти персонажи совсем уже ни разу не комические, это невыносимо режет глаз, и чем дальше, тем больше. Технически намного проще это обойти. Способы известны, они достаточно простые. Во-первых, можно не имитировать акцент, а просто сказать, что персонаж говорил с сильным, ну, допустим, немецким или грузинским акцентом. (Точно так же, как можно не напоминать на каждой странице, что глаза у персонажа голубые, а просто сказать один раз в расчете, что читатель уж как-нибудь запомнит). Во-вторых, если вам непременно нужно создать устойчивый образ персонажа, говорящего с акцентом, этот акцент можно воспроизвести на протяжении первых двух-трех-пяти-десяти реплик, на протяжении первой главы, и так далее. Дальше можно эксплицитно указать, что персонаж и дальше говорит с акцентом, но мы этого воспроизводить не станем, чтобы не мучить читателя, либо, как вариант, просто убрать этот акцент, не акцентируя на этом внимание. На самом деле, в жизни обычно именно так и происходит: мы обращаем внимание на особенности речи собеседника первые пять-десять минут разговора, а потом просто как-то перестаем замечать (ну, если эти особенности не мешают пониманию - и если вы не профессиональный филолог, которому эти особенности интересней самого разговора).
В переводе, понятно, с этим сложнее. Я бы и рад отказаться от акцента после первых двух страниц, потому что ну сколько ж можно уже, все уже и так поняли, что у вашего фермера кошмарный йоркширский говор! - но автор-то этот говор воспроизводит на протяжении всего романа! И что же делать? А в этом случае переводчику в любом случае придется что-то решать самому. И тут, опять же, все упирается в то, какова, собственно, художественная функция этого говора. Это комический персонаж? Тогда я бы оставил говор на протяжении всего текста. Или автору просто важно подчеркнуть, что он говорит не так, как другие? Тогда бы я снабдил персонажа какими-то характерными речевыми особенностями, которые при этом не выглядят как диалектные или просторечные (собственно, это и к оригинальным текстам приложимо). Какой-то, может быть, интонацией. Особой манерой строить фразу. Это, конечно, немного сложнее, чем просто коверкать слова или воспроизводить картавость или гэканье - но этот инструмент тоньше и работает лучше. Есть еще такая штука, как называла это Безяева - «коммуникативная дорожка». Она это говорила в применении к актерам, выстраивающим роль, допустим, в кино, но в письменном тексте можно сделать то же самое. Но это требует отдельного разговора, и не сейчас.
Остается еще один вопрос: но почему? Почему говор, акцент, диалектные особенности - это обязательно комично? На самом деле вопрос этот не такой простой. Точнее, на него есть простой ответ. Потому что внутри нашей постсоветской культуры правильная, грамотная речь - это вопрос статуса. Человек, который правильно говорит и грамотно пишет, заслуживает уважения; человек, который говорит неправильно и пишет с ошибками, заслуживает осмеяния. (Что значит «неправильно» - другой вопрос: в Питере могут засмеять человека, который называет «булку» «хлебом»; из-за пончиков и пышек копья ломаются по сей день, хотя, казалось бы, разницу запомнить несложно, и если я захочу в Питере пончиков, я стану искать «пышечную», только и всего; я знаю девочку, над которой в ее преимущественно украиноязычном дворе смеялись за то, что она называла «реп’ях» «репейником» - разговор при этом шел на русском, но просто очень уж слово смешное: «репейник»! Когда он «реп’ях»!) При этом мы это не нарочно. Это непроизвольная реакция, оно само выходит. Неправильная речь - это смешно. Хочешь сделать персонажа комичным - заставь его говорить с акцентом. Не хочешь делать персонажа комичным - убери акцент нафиг. Хочешь высмеять человека (собеседника или публичную персону) - изобрази его характерные речевые особенности: акцент, заикание, неправильные ударения, что угодно. Ключевое слово - «азировка» (гугл.) Человек, для которого язык не родной, но который изо всех сил старается на нем говорить, ужас как смешон.
Везде ли это так? Трудно сказать. Не знаю, так ли это в Америке. Я почти уверен, что это так в Британии - по крайней мере, это было так еще лет пятьдесят тому назад: в стране, где девяносто пять процентов коренного населения говорит с теми или иными диалектными особенностями, принято высмеивать диалектные особенности. Я вроде слышал, что в последние лет тридцать это сходит на нет и уже (почти?) не стыдно говорить, как какой-нибудь йоркширец. Возможно, это сходит на нет в академических кругах, а люди попроще детей по-прежнему одергивают и поправляют, потому что деревенщиной и провинциалом быть очень стыдно. Вот Крэйг Эштон про это писал совсем недавно. Как это в других культурах - не знаю, если знаете - расскажите. Но в русской культуре это именно так, и останется так еще очень долго.