Ревущие сороковые, неистовые пятидесятые, пронзительные шестидесятые. Часть 2. Шторм
Она умела и любила читать, но и в книге читала
преимущественно между строк, как жила
А. Грин "Алые паруса"
...На третий день нашего плавания мы увидели настоящий океан. Мы увидели его таким, каким не увидишь по телевизору, о каком не прочитаешь в книгах и с каким не столкнешься, путешествуя на борту комфортабельного лайнера. Море волновалось. Огромные волны, огрызаясь белыми барашками, с глухим шелестом прокатывались по нижней палубе. Иногда они с гулким грохотом били в борт, и тогда белая пена взмывала вверх и окропляла солеными брызгами метущиеся паруса. Ветер гнал нашу маленькую вселенную - наш кораблик по вздыбленной глади растревоженного океана…
В этот день вся романтика морского путешествия разбилась вдребезги о суровые морские будни. Звонок будильника принес осознание того, что в этом хаосе нужно еще и стоять свою вахту. Для неподготовленного человека, никогда до этого не сталкивавшегося с настоящим морем, это суровое испытание. Я уже не говорю про блондинок. Это был как раз тот день, который навсегда врезается в память новым опытом как самый трудный, самый яркий и ценный день жизни. Чего только стоит попытка одеться. Тебя кидает по каюте, как котенка, что уже само по себе испытание для организма, который еще не адаптировался к качке. А тут еще нужно умудриться натянуть термобелье, штаны, завязать шнурки на ботинках... По ощущениям этот процесс напоминает американские горки, только ты не пристегнут наглухо к сиденью, а просто летаешь по каюте от стенки к стенке, пытаясь одной рукой держаться за что-нибудь, а другой натянуть на себя весь арсенал теплых вещей. Скажу честно, что через десять минут таких акробатических этюдов запас нормативной лексики заканчивается, и ты начинаешь комментировать все происходящее вокруг богатым русским языком, не ограничивая себя в ярких выражениях.
Да, еще надо умыться. Вода из крана, принципиально минуя умывальник, течет сразу на стенку, или тебе на коленки, все зависит от того, на какой борт крен. Размазав по лицу те остатки воды, которые все же удалось поймать, ты готов к выходу в свет. Открыть дверь каюты при таком ощутимом крене тоже не совсем простое дело. И вот, когда кажется, что все усилия напрасны, корабль наклоняется на другой борт, дверь мгновенно распахивается, и ты, болтаясь на ручке, влетаешь с этой дверью в каюту, отрываешься от ручки и летишь дальше. Плюс еще пара синяков, ты пытаешься доползти обратно до двери, корабль снова перекатывается на другой борт, и дверь со страшным грохотом захлопывается. Конечно, я помню все инструкции, которые нам давали: не хлопать дверьми, не бросать двери открытыми и т.д. Но с первого раза тихо и бесшумно покинуть каюту нам не удалось. И, судя по грохоту дверей в коридоре, не нам одним.
Поднимаемся наверх. На доске кают-компании объявление: «Attention! Laptop flying latitude» («Внимание! Широты летающих ноутбуков»), призывающее не бросать фотокамеры и прочие технические девайсы на столах и сиденьях. Здесь нас ждет новое испытание: нужно надеть страховки. Еще пара-тройка замысловатых акробатических этюдов, и мы, вооруженные крюками и карабинами, готовы заступить на вахту. Дело за малым - найти выход. Дверь на нижнюю палубу оказалась задраенной, выход рядом с библиотекой тоже закрыт. Боже, как отсюда выбраться?! «А, ну раз там закрыто, тогда только через капитанскую рубку можно выйти». Наконец-то! Вот она, заветная дверь! Все происходит примерно по тому же сценарию, что и каюте, только более стремительно: я вылетаю вместе с дверью наружу, только здесь я уже рискую улететь в случае чего сразу за борт. И вместе с синяками получаю разбитый фильтр на фотоаппарате. Моя боевая подруга успевает сделать заветный шаг и схватиться руками за страховочную веревку, корабль ложится в сильный крен, ее ноги соскальзывают, и она, как флаг на этой самой веревке, уже парит в воздухе…
Наконец-то пристегнутые на страховку и совсем обалдевшие от того, что произошло, мы стоим на вахте. Хорошо еще, что нам в такую погоду не доверили штурвал, а то мы бы «приплыли». В сильную качку штурвал первое время служит мне тем самым предметом, за который удобно держаться, чтобы не соскользнуть за борт.
Потом все стало легче и проще. Мы привыкли к качке, научились передвигаться по палубе в сильный шторм, вернулся аппетит, сократилось количество синяков и время на одевание. Жизнь в море стала привычной и комфортной. Но сейчас, в эту вахту, я поняла, что такое море и что такое жизнь в море. Мои горизонты в один день расширились на сотни морских миль...
фото: Джорди Плана
из экспедиционного журнала
фото: Джорди Плана
из экспедиционного журнала
…Мокрая палуба блестела в лучах солнца, неожиданно пробивших серую небесную пелену. Корабль медленно наклонялся, зачерпывая одним бортом кусочек беснующейся стихии, а затем перекатывался на другой борт, пытаясь стряхнуть с палуб соленый океан. Это зрелище пугало и завораживало одновременно. В этот момент пришло осознание того, что вот он, настоящий океан, без гламурного бирюзового блеска прибрежных вод райских тропических островов, не скованный гранитными набережными крупных портов, дикий и свободный, как этот странствующий альбатрос над нашими парусами. Мы летели! Летели по огромным волнам с легкостью морской птицы, каждая новая волна подхватывала нас, пытаясь как можно выше закинуть в предгрозовое небо, и от этого полета перехватывало дыхание…
фото: Джорди Плана
из экспедиционного журнала