1941 год. Глазами очевидца. Часть 2
Начало воспоминаний здесь
Начиная с этой даты (21 июля) налеты немецкой авиации были ежедневными. Примерно в 22.00 - 23.00, когда стемнеет, по радио, а радиотрансляционная сеть была проведена в каждую квартиру, голос диктора Левитана объявлял: «Граждане, воздушная тревога». И так три раза, после чего по радио и на улицах завывала сирена.
"Тарелка" радио была в каждом доме
Отец брал портфель (видимо, с документами и ценностями), подхватывал свою вторую жену с двухлетней дочкой и полубегом следовал к станции метро «Дзержинская» (ныне «Лубянка»). От нашего подъезда до входа в метро было 250 - 300 метров. Сначала я тоже бегал с ними в метро. На станции вдоль платформы стояли два поезда. В вагоны пускали матерей с детьми и инвалидов.
Станция "Маяковская!. 1941 год
Остальные шли в тоннель и располагались на рельсах и пахнувших дегтем шпалах. Кое кто даже умудрялся спать, положив на рельсы подушки, прихваченные из дома. Освещение было очень скудное. Читать при таком освещении было трудно, но при желании можно.
Те, кто жил далеко от станций метро, спускались в подвалы своих домов, переоборудованных в бомбо- и газоубежища.
С некоторых пор я перестал во время тревоги бегать с отцом и его женой в метро, а лазал на чердак нашего дома. Вход туда был с третьего, последнего этажа. В мирное время на этом чердаке хозяйки сушили белье.
На чердаке были приготовлены бочки с водой, ящики с песком и щипцы с длинными ручками, чтобы хватать ими зажигательные бомбочки (они небольшие, цилиндрические, тупорылые всего 20 - 30 сантиметров в длину с куцым стабилизатором) и бросать их в бочку с водой или в ящик с песком. Горела тусклая синяя лампа.
Я всю ночь стоял у чердачного окна и с замиранием сердца следил за тем, что творится на небе и на земле. Стоял неимоверный грохот от выстрелов зенитных пушек и крупнокалиберных пулеметов, расположенных на площадках крыш соседних домов НКВД. Ночное небо пересекали трассы снарядов, прожекторы чертили ночное небо. Все очень красиво.
Ночной авианалет на Москву
По крыше, как горох ударяли горячие еще осколки от разорвавшихся наверху в небе зенитных снарядов. У нашего дома была покатая крыша, поэтому, к счастью, зажигалки ее не пробили бы, а отскакивали бы рикошетом и падали во двор или на улицу, где их гасили бы дружинники. Но ни одна зажигалка в наш дом, к счастью, не попала. А четыре найденных на заднем дворе неразорвавшихся зажигалки я потом подарил Вере Федоровне из квартиры № 12.
Где-то поблизости слышался вой падающей фугасной бомбы, потом взрыв, красное зарево, столб пыли. Бомбы не большие - по 250 кг. Наблюдал я эти взрывы на Петровке, на Театральной площади у Большого театра. Расстояние по прямой от нашего дома - метров 300-400.
Все ребята мои друзья и сверстники из нашего дома вместе с родителями эвакуировались. Большинство семей были евреи. И во время воздушных тревог я находился на чердаке один. И когда надоедало торчать на чердаке, я спускался домой спать. И многие оставшиеся в нашем коридоре при объявлении тревоги перестали ходить в метро, а оставались дома. Это было не геройством. Просто люди не верили в смерть. Люди привыкли к ежедневным налетам. И у меня страха смерти не было - это свойственно подросткам.
Но я отвлекся. Август прошел в суете - почти ежедневные воздушные налеты, введение карточной системы, опустевшие магазины, напрасные ожидания населением изменений в обстановке на фронтах в нашу пользу. Днем я болтался по улицам и ждал начало учебного года.
Продолжение здесь
Спасибо, что дочитали. Если Вам интересна эта тема, подпишитесь на канал, чтобы не пропустить продолжение. На моем канале много статей не только о войне. Есть и о нашей дачной жизни, и о путешествиях, и воспоминания из моего Советского детства. Буду рад каждому читателю.