Книга "Нет насилию"
Этим летом в беседке среди ос и облаков мы с Машей поговорили о содержании нашей книги.
Маша: Скажи, пожалуйста, когда ты поняла, что хочешь писать книги?
Аня: Я, скорее, начала просто писать, когда поняла, что мне есть, что сказать другим людям. Потом, когда ко мне уже обратилось издательство, мое писательство стало приобретать какую-то законченную форму, не просто статьи, а произведение. И для меня в теме насилия накоплено столько всего, чего хочется сказать, что молчать нету сил. Идея книги родилась именно из этого: из того, что хочется говорить. Писать - это как говорить. Для меня J
Маша: То есть тебе не сложно писать, облекать мысли в письмо?
Аня: у меня формулируется что-то в голове, и я это записываю. Мне все равно - сказать мысль или записать. У меня в голове рождается текст.
Аня: Что для тебя значит участие в нашем проекте?
Маша: У меня есть 2 мотива - первый корыстный и второй человеческий. Корыстный мотив - это посмотреть, как пишется книга, какие этапы есть в этом процессе. У меня есть потребность писать. Мне кажется, что я к этому иду. Пока у меня недостаточно опыта и знаний для того, чтобы, как у тебя, понять, что я не могу больше молчать и хочу писать. Но потребность писать есть.
Аня: Что тебе даст книга?
Маша: Даст возможность высказать все то, что внутри зреет.
Аня: Тогда чем это отличается от моего мотива?
Маша: Я ещё не дозрела до самостоятельного плавания. Мне хочется поучиться, постоять рядом, посмотреть, как это бывает и поучаствовать. А человеческое - это, во-первых, тема, которую мы взяли. Она не кажется мне проходящей и временной, эта тема цепляющая, волнующая и на все века. То есть всегда было насилие. И наверное всегда будут люди, которые переживают агрессию и насилие, которые совершают агрессию и насилие.
Аня: Как ты думаешь, почему? Разве мы не можем полностью избавиться от насилия?
Маша: Нет. Я думаю, что это историческая особенность. Были и есть люди, которые переживали и переживают насилие и тем или иным образом транслируют его в окружающий мир.
Аня: Согласна, а мне кажется, что здесь есть ещё и социальные причины: нас стало так много, и мы волей-неволей пересекаем границы друг друга, сталкиваемся. Мы хотим не сталкиваться, мы стараемся делать это аккуратно, но мы не можем перестать пересекать границы друг друга.
Маша: Да, мы не можем быть уверены, что любое пересечение границ не будет болезненным. И про человеческое ещё хотела добавить - мне интересно работать с тобой потому, что, мне кажется, ты сильно отличный от меня человек. И я в данный момент больше всего (чем раньше) заинтересована в том, чтобы смотреть, как делаешь ты и сравнивать с собой, как делаю я. Может, что-то из того, что ты делаешь, мне подходит, может, не подходит. Ну то есть я смотрю на наш с тобой союз в том числе и с точки зрения собственного развития, и, мне кажется, что мне есть, чем поделиться с другими. Но ещё не в таком масштабе, чтобы я сама делала это в одиночку. Для меня работа с тобой - это шаг в профессии и развитии. Я знаю, что наш проект - это будет долгая работа. Но я не питаю иллюзий, что можно быстро освоиться в теме агрессии.
Маша: Почему ты решила писать книгу именно на тему агрессии и насилия?
Аня: Поскольку я, как психолог и психотерапевт, хочу сделать мир лучше, эта тема стоит первым препятствием на пути к этому «лучше». И я согласна, что мы вряд ли сможем избавиться от насилия совсем, но мы можем больше про агрессию понимать. Различать, где насилие, а где нет. Знать что-то про то, как я могу быть агрессором или про то, как со мной могут быть агрессорами. Тогда «предупрежден - значит вооружен». И ещё мой выбор связан с тем, что для меня тема насилия самая болезненная тема в отношениях между родителями и детьми. Даже когда родители не слышат ребенка, это не так страшно, чем, когда они применяют к нему агрессивные методы - для меня это слишком больно, знать, что так есть. Поэтому мне важно рассказывать, что есть другие методы, как себя вести, что это травматично, что можно этого избежать. Рассказывать, чтобы что-то делать в надежде на изменения.
Маша: Сразу хочется задать тебе неосторожный вопрос, который волнует меня - как лично тебя касается эта тема?
Аня: Нормальный вопрос! Меня эта тема касается лично, это так. Мне кажется, что психологи работают с темами, которые их затрагивают лично, правда? У меня в детстве была такая система психологического насилия в семье в отношении меня со стороны взрослых, такие воспитательные «подковырки», которыми меня учили, что сильно обижало и оставило следы. Кроме этого сама я по темпераменту очень агрессивная - я всегда знаю, как лучше, как другим жить и что делать. И первые мысли в общении у меня обычно - ну сейчас я расскажу вам, как надо. И поскольку у меня многолетний опыт останавливания этих порывов, внутреннего переформулирования своих мыслей во что-то экологичное и корректное по отношению к человеку, то мне хочется делиться этим опытом с другими. Ну и есть опыт вспыльчивой агрессии по отношению ко своим детям, я переживала сильные аффективные состояния изнутри и поэтому тоже готова про это рассказывать. Так что опыт у меня богатый с разных сторон.
Аня: А как тебя персонально затрагивает тема насилия?
Маша: С какого бы края начать… Мне всегда было очень обидно и больно, когда обижали, наказывали и каким-то образом проявляли насилие вокруг меня. Во-первых, я считаю, что это по меньшей мере не справедливо и не честно, когда один обижает другого. Во-вторых, я думаю, что условия в семье должны быть больше комфортными, чем наоборот. В моей семье условия не всегда были комфортными. Нечасто, но я испытывала на себе физическое насилие со стороны отца. Я не могла понять, почему он сейчас хватает ремень и въезжает мне по тому месту, которое попалось, почему он резко и больно хватает меня за руку, почему кричит, почему ругается и грозит избить. И также я очень долго не могла понять, почему моя мама очень агрессивно реагирует на меня. Для меня это была бесконечная череда насильственных действий в мою сторону со стороны родителей. Я по своей природе очень чувствительная, поэтому мне все это казалось запредельно. Только теперь я понимаю, как ей в тот момент жизни было самой не просто, что она переживала и с чем пыталась справиться, как отцу было невыносимо жить вообще, как в семье, так и с собой. Для меня участие в книге важно ещё и тем, что в процессе работы я смогу найти ответы на свои вопросы, которые до сих пор висят в неопределенности.
Аня: Мне кажется это как раз про то, что ты говорила, что не дозрела и будешь дозревать в процессе написания книги, отвечая на свои вопросы.
Аня: Отчего тебе сложно задавать мне личные вопросы?
Маша: От того, что есть представление, что наше личное никак не связано с нашим рабочим и правильно эту связь никому не показывать. Я пугаюсь задавать личные вопросы потому, что мой личный опыт говорит о том, что часто «это не мое дело».
Аня: Даже тогда, когда я даю тебе разрешение спрашивать?
Маша: Да, даже тогда. У меня есть внутреннее ограничение и внутренние правила «о чем можно и нельзя спрашивать».
Маша: Я знаю, что форма, в которой ты решила написать книгу - это манифест. Почему именно в такой форме?
Аня: Для меня манифест - это крик души, призыв к чему-то. И поскольку я много работаю с темой агрессии и разного насилия, то видимо у меня накопился внутренний крик души, который хочется разделить с другими. И поэтому я решила писать об этом книгу - поделиться тем, что накопилось внутри. Для меня основная идея нашего послания - мы считаем, что детей бить плохо, нет для нас другого мнения на этот счет. Что помимо бить входит и унижение, пристыживание, запугивание, игнорирование личности, и многое другое. При этом мы не считаем людей, которые это делают плохими. Скорее мы хотим, чтобы эти люди получили помощь через текст книги. На мой взгляд, им однозначно нужна помощь. Мне бы хотелось, чтобы эта книга стала книгой о помощи, протянутой рукой, как то, что может дать опору и поддержать.
Маша: Кому в первую очередь будет полезна эта книга?
Аня: В первую очередь тем, у кого есть дети, и кто хочет искать с ними новых способов взаимодействия. И тем, кто находится на выходе из подросткового возраста, кто хочет разобраться с тем, как поступают с ним его родители, и как он будет поступать со своими детьми. Многим будет интересно. Это как карта, с которой можно соотнести свою жизнь - как оно было или есть у меня, и как я хочу, чтобы было дальше.
Аня: А к кому в первую очередь будешь обращаться ты?
Маша: У меня сразу в голове всплывают два образа - это мама ребенка, которая делает что-то агрессивное и это взрослый человек, который раньше сталкивался с агрессией, который прошел через нее, но не пережил. У которого большой чулан переживаний, но он не разбирает его потому, что не знает, а нужно ли. Хочется обратиться к ним с поддержкой. С другой стороны, я не хочу очернять родителей, никого не хочу очернять. Эта книга про цепочку - человек переживал насилие на себе и затем транслировал его же другому. Это бесконечная цепочка. И я точно понимаю, что никаких панацей нет. Никаких гарантий. Гарантии могут быть лишь в том месте, готов ли отдельно взятый человек пообещать себе не применять насилие, менять свое поведение. По сути, мы пишем книгу о том, что насилие - это плохо и как можно этого не делать, а человек сам выбирает, будет он это делать или нет.
Аня: Хочу четче обозначить мысль об идее книги. Мы хотим дать другим возможность провести свою внутреннюю границу - какую агрессию я сам буду совершать, а какую не буду, и возможность найти способы обходиться со своей агрессией. И как выбирать, в каких ситуациях я позволяю себе агрессию, а в каких не позволяю. Чтобы у человека появился веер возможностей - что и в какой ситуации я выберу.
Маша: Хочу к тебе присоединиться вот в каком месте - что эта книга не индульгенция. Есть люди, которые возьмут эту книгу на вооружение против своих родных, чтобы обвинять - нам бы этого не хотелось. Или есть люди, которые, читая книгу, решат, что они будут бить, но не будут убивать, например. Этого тоже хотелось бы избежать. Эта книга не разрешение на ношение оружия. Эта книга под собственную ответственность. Но мы понимаем, что ответственность у каждого своя.
Аня: Человек же может решить, что он будет бить?
Маша: Да.
Аня: И какие последствия у его решения будут?
Маша: Ну, наверное, последствия будут больше, чем если бы он не бил. Это будут разрушительные и ужасающие последствия. Разрушительные потому, что он будет разрушать других и себя насилием, а ужасающие потому, что это будет больно не только окружающим, но и ему. Когда я творю насилие, то внутри меня есть часть, которая не согласна с этим, и я разрушаю контакт между ею и частью, которая насилует. И насилие множится.
Аня: Смотри, несмотря на все свои эмоции, ты решила участвовать в проекте. Что тобой движет?
Маша: Я просто не могу больше терпеть то, что вижу вокруг. И мне необходима устойчивая позиция в вопросе агрессии для того, чтобы самой ее знать и сообщать эту позицию близким людям.
Аня: Ты хочешь найти слова для реальных людей в процессе написания книги?
Маша: Да. Я недавно анализировала слова моих клиентов - сколько из них говорили про насилие! В своей области, своими словами, или сам делал, или сам переживал. С этим необходимо работать, и я хочу найти как можно больше инструментов, чтобы работать с темой насилия, чтобы помогать другим.
Аня: Мне кажется, что в завершении нашего разговора нам необходимо ответить на вопрос «что самое сложное в этой теме для каждого из нас?»
Маша: Что для тебя самое сложное?
Аня: Пока ты отвечала на предыдущий вопрос, я поймала, что для меня самое сложное - признаться в том, что мне очень страшно говорить, например, «не бей ребенка» человеку, который делает это при мне в реальной жизни. Настолько страшно, что я прохожу мимо. Это та точка, про которую говорить очень неприятно. Я много думаю и понимаю про то, что делать так не хорошо, но сказать это человеку, который бьет ребенка в реальной жизни у меня на глазах и в присутствии других людей, я не могу. Для меня это такой ступор, страх, что он может эту агрессию направить на меня, что мне не удается это преодолеть. Для меня это моя точка невозможности, бессилия и тщетности.
Маша: Я даже и не думала про такое. Что про меня - пока я не знаю, что самое сложное потому, что для меня эта тема с огромным количеством чувствительных мест. Она вся для меня как минное поле. Где-нибудь да подорвусь. Пока мы с тобой разговаривали, я несколько раз переживала неприятное и сложное. Для меня в этой теме самое сложное - это продолжать двигаться сквозь боль. Я понимаю, что по-другому никак не получится. Это мое такое послание другим. В этой теме везде и постоянно больно, но необходимо идти через боль.
Аня: Как ты себя поддерживаешь в этой боли?
Маша: Я поддерживаю себя тем, что я не одна такая, мне не одной больно. И меня очень поддерживает то, что я вижу, как делаю шаг.
Аня: Я хочу пожелать нам с тобой, чтобы в процессе этого проекта мы столкнулись только с той болью, которую можем пережить.
Маша: Да будет так J
Маша: Скажи, пожалуйста, когда ты поняла, что хочешь писать книги?
Аня: Я, скорее, начала просто писать, когда поняла, что мне есть, что сказать другим людям. Потом, когда ко мне уже обратилось издательство, мое писательство стало приобретать какую-то законченную форму, не просто статьи, а произведение. И для меня в теме насилия накоплено столько всего, чего хочется сказать, что молчать нету сил. Идея книги родилась именно из этого: из того, что хочется говорить. Писать - это как говорить. Для меня J
Маша: То есть тебе не сложно писать, облекать мысли в письмо?
Аня: у меня формулируется что-то в голове, и я это записываю. Мне все равно - сказать мысль или записать. У меня в голове рождается текст.
Аня: Что для тебя значит участие в нашем проекте?
Маша: У меня есть 2 мотива - первый корыстный и второй человеческий. Корыстный мотив - это посмотреть, как пишется книга, какие этапы есть в этом процессе. У меня есть потребность писать. Мне кажется, что я к этому иду. Пока у меня недостаточно опыта и знаний для того, чтобы, как у тебя, понять, что я не могу больше молчать и хочу писать. Но потребность писать есть.
Аня: Что тебе даст книга?
Маша: Даст возможность высказать все то, что внутри зреет.
Аня: Тогда чем это отличается от моего мотива?
Маша: Я ещё не дозрела до самостоятельного плавания. Мне хочется поучиться, постоять рядом, посмотреть, как это бывает и поучаствовать. А человеческое - это, во-первых, тема, которую мы взяли. Она не кажется мне проходящей и временной, эта тема цепляющая, волнующая и на все века. То есть всегда было насилие. И наверное всегда будут люди, которые переживают агрессию и насилие, которые совершают агрессию и насилие.
Аня: Как ты думаешь, почему? Разве мы не можем полностью избавиться от насилия?
Маша: Нет. Я думаю, что это историческая особенность. Были и есть люди, которые переживали и переживают насилие и тем или иным образом транслируют его в окружающий мир.
Аня: Согласна, а мне кажется, что здесь есть ещё и социальные причины: нас стало так много, и мы волей-неволей пересекаем границы друг друга, сталкиваемся. Мы хотим не сталкиваться, мы стараемся делать это аккуратно, но мы не можем перестать пересекать границы друг друга.
Маша: Да, мы не можем быть уверены, что любое пересечение границ не будет болезненным. И про человеческое ещё хотела добавить - мне интересно работать с тобой потому, что, мне кажется, ты сильно отличный от меня человек. И я в данный момент больше всего (чем раньше) заинтересована в том, чтобы смотреть, как делаешь ты и сравнивать с собой, как делаю я. Может, что-то из того, что ты делаешь, мне подходит, может, не подходит. Ну то есть я смотрю на наш с тобой союз в том числе и с точки зрения собственного развития, и, мне кажется, что мне есть, чем поделиться с другими. Но ещё не в таком масштабе, чтобы я сама делала это в одиночку. Для меня работа с тобой - это шаг в профессии и развитии. Я знаю, что наш проект - это будет долгая работа. Но я не питаю иллюзий, что можно быстро освоиться в теме агрессии.
Маша: Почему ты решила писать книгу именно на тему агрессии и насилия?
Аня: Поскольку я, как психолог и психотерапевт, хочу сделать мир лучше, эта тема стоит первым препятствием на пути к этому «лучше». И я согласна, что мы вряд ли сможем избавиться от насилия совсем, но мы можем больше про агрессию понимать. Различать, где насилие, а где нет. Знать что-то про то, как я могу быть агрессором или про то, как со мной могут быть агрессорами. Тогда «предупрежден - значит вооружен». И ещё мой выбор связан с тем, что для меня тема насилия самая болезненная тема в отношениях между родителями и детьми. Даже когда родители не слышат ребенка, это не так страшно, чем, когда они применяют к нему агрессивные методы - для меня это слишком больно, знать, что так есть. Поэтому мне важно рассказывать, что есть другие методы, как себя вести, что это травматично, что можно этого избежать. Рассказывать, чтобы что-то делать в надежде на изменения.
Маша: Сразу хочется задать тебе неосторожный вопрос, который волнует меня - как лично тебя касается эта тема?
Аня: Нормальный вопрос! Меня эта тема касается лично, это так. Мне кажется, что психологи работают с темами, которые их затрагивают лично, правда? У меня в детстве была такая система психологического насилия в семье в отношении меня со стороны взрослых, такие воспитательные «подковырки», которыми меня учили, что сильно обижало и оставило следы. Кроме этого сама я по темпераменту очень агрессивная - я всегда знаю, как лучше, как другим жить и что делать. И первые мысли в общении у меня обычно - ну сейчас я расскажу вам, как надо. И поскольку у меня многолетний опыт останавливания этих порывов, внутреннего переформулирования своих мыслей во что-то экологичное и корректное по отношению к человеку, то мне хочется делиться этим опытом с другими. Ну и есть опыт вспыльчивой агрессии по отношению ко своим детям, я переживала сильные аффективные состояния изнутри и поэтому тоже готова про это рассказывать. Так что опыт у меня богатый с разных сторон.
Аня: А как тебя персонально затрагивает тема насилия?
Маша: С какого бы края начать… Мне всегда было очень обидно и больно, когда обижали, наказывали и каким-то образом проявляли насилие вокруг меня. Во-первых, я считаю, что это по меньшей мере не справедливо и не честно, когда один обижает другого. Во-вторых, я думаю, что условия в семье должны быть больше комфортными, чем наоборот. В моей семье условия не всегда были комфортными. Нечасто, но я испытывала на себе физическое насилие со стороны отца. Я не могла понять, почему он сейчас хватает ремень и въезжает мне по тому месту, которое попалось, почему он резко и больно хватает меня за руку, почему кричит, почему ругается и грозит избить. И также я очень долго не могла понять, почему моя мама очень агрессивно реагирует на меня. Для меня это была бесконечная череда насильственных действий в мою сторону со стороны родителей. Я по своей природе очень чувствительная, поэтому мне все это казалось запредельно. Только теперь я понимаю, как ей в тот момент жизни было самой не просто, что она переживала и с чем пыталась справиться, как отцу было невыносимо жить вообще, как в семье, так и с собой. Для меня участие в книге важно ещё и тем, что в процессе работы я смогу найти ответы на свои вопросы, которые до сих пор висят в неопределенности.
Аня: Мне кажется это как раз про то, что ты говорила, что не дозрела и будешь дозревать в процессе написания книги, отвечая на свои вопросы.
Аня: Отчего тебе сложно задавать мне личные вопросы?
Маша: От того, что есть представление, что наше личное никак не связано с нашим рабочим и правильно эту связь никому не показывать. Я пугаюсь задавать личные вопросы потому, что мой личный опыт говорит о том, что часто «это не мое дело».
Аня: Даже тогда, когда я даю тебе разрешение спрашивать?
Маша: Да, даже тогда. У меня есть внутреннее ограничение и внутренние правила «о чем можно и нельзя спрашивать».
Маша: Я знаю, что форма, в которой ты решила написать книгу - это манифест. Почему именно в такой форме?
Аня: Для меня манифест - это крик души, призыв к чему-то. И поскольку я много работаю с темой агрессии и разного насилия, то видимо у меня накопился внутренний крик души, который хочется разделить с другими. И поэтому я решила писать об этом книгу - поделиться тем, что накопилось внутри. Для меня основная идея нашего послания - мы считаем, что детей бить плохо, нет для нас другого мнения на этот счет. Что помимо бить входит и унижение, пристыживание, запугивание, игнорирование личности, и многое другое. При этом мы не считаем людей, которые это делают плохими. Скорее мы хотим, чтобы эти люди получили помощь через текст книги. На мой взгляд, им однозначно нужна помощь. Мне бы хотелось, чтобы эта книга стала книгой о помощи, протянутой рукой, как то, что может дать опору и поддержать.
Маша: Кому в первую очередь будет полезна эта книга?
Аня: В первую очередь тем, у кого есть дети, и кто хочет искать с ними новых способов взаимодействия. И тем, кто находится на выходе из подросткового возраста, кто хочет разобраться с тем, как поступают с ним его родители, и как он будет поступать со своими детьми. Многим будет интересно. Это как карта, с которой можно соотнести свою жизнь - как оно было или есть у меня, и как я хочу, чтобы было дальше.
Аня: А к кому в первую очередь будешь обращаться ты?
Маша: У меня сразу в голове всплывают два образа - это мама ребенка, которая делает что-то агрессивное и это взрослый человек, который раньше сталкивался с агрессией, который прошел через нее, но не пережил. У которого большой чулан переживаний, но он не разбирает его потому, что не знает, а нужно ли. Хочется обратиться к ним с поддержкой. С другой стороны, я не хочу очернять родителей, никого не хочу очернять. Эта книга про цепочку - человек переживал насилие на себе и затем транслировал его же другому. Это бесконечная цепочка. И я точно понимаю, что никаких панацей нет. Никаких гарантий. Гарантии могут быть лишь в том месте, готов ли отдельно взятый человек пообещать себе не применять насилие, менять свое поведение. По сути, мы пишем книгу о том, что насилие - это плохо и как можно этого не делать, а человек сам выбирает, будет он это делать или нет.
Аня: Хочу четче обозначить мысль об идее книги. Мы хотим дать другим возможность провести свою внутреннюю границу - какую агрессию я сам буду совершать, а какую не буду, и возможность найти способы обходиться со своей агрессией. И как выбирать, в каких ситуациях я позволяю себе агрессию, а в каких не позволяю. Чтобы у человека появился веер возможностей - что и в какой ситуации я выберу.
Маша: Хочу к тебе присоединиться вот в каком месте - что эта книга не индульгенция. Есть люди, которые возьмут эту книгу на вооружение против своих родных, чтобы обвинять - нам бы этого не хотелось. Или есть люди, которые, читая книгу, решат, что они будут бить, но не будут убивать, например. Этого тоже хотелось бы избежать. Эта книга не разрешение на ношение оружия. Эта книга под собственную ответственность. Но мы понимаем, что ответственность у каждого своя.
Аня: Человек же может решить, что он будет бить?
Маша: Да.
Аня: И какие последствия у его решения будут?
Маша: Ну, наверное, последствия будут больше, чем если бы он не бил. Это будут разрушительные и ужасающие последствия. Разрушительные потому, что он будет разрушать других и себя насилием, а ужасающие потому, что это будет больно не только окружающим, но и ему. Когда я творю насилие, то внутри меня есть часть, которая не согласна с этим, и я разрушаю контакт между ею и частью, которая насилует. И насилие множится.
Аня: Смотри, несмотря на все свои эмоции, ты решила участвовать в проекте. Что тобой движет?
Маша: Я просто не могу больше терпеть то, что вижу вокруг. И мне необходима устойчивая позиция в вопросе агрессии для того, чтобы самой ее знать и сообщать эту позицию близким людям.
Аня: Ты хочешь найти слова для реальных людей в процессе написания книги?
Маша: Да. Я недавно анализировала слова моих клиентов - сколько из них говорили про насилие! В своей области, своими словами, или сам делал, или сам переживал. С этим необходимо работать, и я хочу найти как можно больше инструментов, чтобы работать с темой насилия, чтобы помогать другим.
Аня: Мне кажется, что в завершении нашего разговора нам необходимо ответить на вопрос «что самое сложное в этой теме для каждого из нас?»
Маша: Что для тебя самое сложное?
Аня: Пока ты отвечала на предыдущий вопрос, я поймала, что для меня самое сложное - признаться в том, что мне очень страшно говорить, например, «не бей ребенка» человеку, который делает это при мне в реальной жизни. Настолько страшно, что я прохожу мимо. Это та точка, про которую говорить очень неприятно. Я много думаю и понимаю про то, что делать так не хорошо, но сказать это человеку, который бьет ребенка в реальной жизни у меня на глазах и в присутствии других людей, я не могу. Для меня это такой ступор, страх, что он может эту агрессию направить на меня, что мне не удается это преодолеть. Для меня это моя точка невозможности, бессилия и тщетности.
Маша: Я даже и не думала про такое. Что про меня - пока я не знаю, что самое сложное потому, что для меня эта тема с огромным количеством чувствительных мест. Она вся для меня как минное поле. Где-нибудь да подорвусь. Пока мы с тобой разговаривали, я несколько раз переживала неприятное и сложное. Для меня в этой теме самое сложное - это продолжать двигаться сквозь боль. Я понимаю, что по-другому никак не получится. Это мое такое послание другим. В этой теме везде и постоянно больно, но необходимо идти через боль.
Аня: Как ты себя поддерживаешь в этой боли?
Маша: Я поддерживаю себя тем, что я не одна такая, мне не одной больно. И меня очень поддерживает то, что я вижу, как делаю шаг.
Аня: Я хочу пожелать нам с тобой, чтобы в процессе этого проекта мы столкнулись только с той болью, которую можем пережить.
Маша: Да будет так J