«Старший Брат» уходит со сцены
Недавно проявились следствия любопытного тектонического сдвига в сознании российского большинства. Попытка в очередной раз обратиться к «комплексу Старшего Брата» и мобилизовать эмоции людей в поддержку одной из сторон иксяно-игреканского конфликта внезапно оказалась неудачной. Большинству эта тема откровенно безразлична, не трогает душу от слова «совсем». А между тем, поколение назад народ весьма живо реагировал на маркеры типа «братский народ» или «геополитические интересы России», - вспомним реакцию большинства во время натовской агрессии против Сербии. Сегодня волнения такого накала способны вызвать только конфликты, непосредственно затрагивающие русское население. В остальных случаях типовая реакция типового россиянина (особенно молодого) на просьбы о «братской помощи» выглядит примерно так: «А что хорошего лично мне и моей семье сделали иксяне за последние 40 лет? Ничего? Ну пусть тогда прекрасные иксянские девушки прямо сейчас станут передо мной на колени и, если они будут ублажать меня с выражением истинной радости на лице, то я, может быть, и подумаю, помогать или не помогать». Если бы правительство сегодня руководствовалось настроениями населения, то ко всевозможным «меньшим братьям» по всему миру оно относилось бы так же цинично и потребительски, как относится Запад к своим вассалам после того, как у него отпала необходимость соревноваться с Советским блоком. В отсутствие «комплекса Старшего Брата», разрушенного у русских многолетними усилиями многонациональной общественности, просьбы о братской помощи воспринимаются как неискренний речитатив профессионального нищего.
Это игра с нулевой суммой: либо вы боретесь с «великодержавным шовинизмом» и чувством «национального превосходства» у некоего народа, либо эксплуатируете «комплекс Старшего Брата». И то, и другое одновременно не получится. Хотите получать дивиденды от «комплекса Старшего Брата», постарайтесь его взрастить, ведите себя так, как должны себя вести почтительные младшие братья. «Старший Брат» чувствует своим долгом опекать младших, получая взамен уважение и признание статуса. Иначе возможны только паритетные отношения: «Что вы нам за это дадите, и сможете ли вы предложить больше, чем ваши конкуренты?» С утратой «комплекса Старшего Брата» девальвируется и концепция «братского народа». В этом новом мире нет больше «братских народов», а есть «народы-халявщики» и «народы-попрошайки». С чисто рациональной точки зрения, без учета братских чувств, Россия и без того уже завязла в слишком большом числе конфликтов за пересмотр советских границ (ПМР, Абхазия, Ю. Осетия, Крым, Донбасс), чтобы нарываться на санкции еще и из-за Закавказья.
Еще раз подчеркнем: искренняя озабоченность судьбой «братских народов» требует наличия «комплекса Старшего Брата», который в России изрядно поистрепался за последние десятилетия. В советское время, несмотря на перекосы национальной политики и практику «позитивной дискриминации», за этим следили и, начиная со Сталина, старались поддерживать у русских «великодержавные амбиции» и «комплекс Старшего Брата» хотя бы средствами государственной риторики. Однако после 1991 года началось систематическое «макание лицом в унитаз», по всем направлениям, и степень униженности обычных, «безнациональных» россиян сегодня такова, что требовать от них проявления каких-то «старшебратских чувств» просто нелепо. Последнее такое макание произошло в дни «конституционной реформы», когда народу сначала специально напомнили, что он никак не значится в Конституции, возбудили соответствующие чувства и ожидания, а потом глумливо вставили хитрованскую формулировку, явно показав свое презрение. Тогда как раз и стоило бы обеспокоиться тем, кто рассчитывал на использование традиционного для русских «комплекса Старшего Брата». Но вместо демонстраций с лозунгами «Нельзя унижать русских в России!», потенциальные потребители указанного комплекса проводили демонстрации с лозунгами «Русские оккупанты - идите на ***».
Тему «Старшего Брата» часто понимают неправильно, через призму оруэлловского Big Brother, как символ доминирования и тоталитаризма. Но применительно к межнациональным взаимоотношениям в среднем и позднем СССР речь шла о другом. Идея «Старшего Брата» символизировала комплекс обязанностей, взятых на себя русскими в одностороннем порядке в отношении других народов и республик страны. Это как бы идея «почетного служения», которая позволяла совместить сверхэксплуатацию РСФСР в рамках Союза с национально-патриотическим энтузиазмом русского населения, и поставить второе на службу первому. Кто-то может сказать, что утрату этого комплекса нельзя считать негативным явлением: это похоже на освобождение от крепостной зависимости. Но следует понимать, что в рамках советской системы «доктрина Старшего Брата» была послаблением для русских, после эпохи тотального подавления русского национального начала, которое практиковалось в 1920-е гг. Ближе к Войне русским разрешили быть русскими и гордиться этим, при условии, что они будут подтирать задницы малым народам. То, что делает верхушка после 1991 года, это не шаг вперед от сталинско-брежневской национальной политики, а, наоборот, частичное возвращение к ленинской, радикально-большевистской национальной политике. Результатом может быть только крайнее ослабление и распад России, и образование на ее месте кровоточащей «черной дыры», которая будет создавать проблемы Китаю и вбирать в себя избыточную энергию радикального исламизма. Что касается судьбы континентального Икстлана, то при таком сценарии в среднесрочной перспективе неизбежна его ликвидация и превращение иксян в чистую диаспору без национального очага.
Это игра с нулевой суммой: либо вы боретесь с «великодержавным шовинизмом» и чувством «национального превосходства» у некоего народа, либо эксплуатируете «комплекс Старшего Брата». И то, и другое одновременно не получится. Хотите получать дивиденды от «комплекса Старшего Брата», постарайтесь его взрастить, ведите себя так, как должны себя вести почтительные младшие братья. «Старший Брат» чувствует своим долгом опекать младших, получая взамен уважение и признание статуса. Иначе возможны только паритетные отношения: «Что вы нам за это дадите, и сможете ли вы предложить больше, чем ваши конкуренты?» С утратой «комплекса Старшего Брата» девальвируется и концепция «братского народа». В этом новом мире нет больше «братских народов», а есть «народы-халявщики» и «народы-попрошайки». С чисто рациональной точки зрения, без учета братских чувств, Россия и без того уже завязла в слишком большом числе конфликтов за пересмотр советских границ (ПМР, Абхазия, Ю. Осетия, Крым, Донбасс), чтобы нарываться на санкции еще и из-за Закавказья.
Еще раз подчеркнем: искренняя озабоченность судьбой «братских народов» требует наличия «комплекса Старшего Брата», который в России изрядно поистрепался за последние десятилетия. В советское время, несмотря на перекосы национальной политики и практику «позитивной дискриминации», за этим следили и, начиная со Сталина, старались поддерживать у русских «великодержавные амбиции» и «комплекс Старшего Брата» хотя бы средствами государственной риторики. Однако после 1991 года началось систематическое «макание лицом в унитаз», по всем направлениям, и степень униженности обычных, «безнациональных» россиян сегодня такова, что требовать от них проявления каких-то «старшебратских чувств» просто нелепо. Последнее такое макание произошло в дни «конституционной реформы», когда народу сначала специально напомнили, что он никак не значится в Конституции, возбудили соответствующие чувства и ожидания, а потом глумливо вставили хитрованскую формулировку, явно показав свое презрение. Тогда как раз и стоило бы обеспокоиться тем, кто рассчитывал на использование традиционного для русских «комплекса Старшего Брата». Но вместо демонстраций с лозунгами «Нельзя унижать русских в России!», потенциальные потребители указанного комплекса проводили демонстрации с лозунгами «Русские оккупанты - идите на ***».
Тему «Старшего Брата» часто понимают неправильно, через призму оруэлловского Big Brother, как символ доминирования и тоталитаризма. Но применительно к межнациональным взаимоотношениям в среднем и позднем СССР речь шла о другом. Идея «Старшего Брата» символизировала комплекс обязанностей, взятых на себя русскими в одностороннем порядке в отношении других народов и республик страны. Это как бы идея «почетного служения», которая позволяла совместить сверхэксплуатацию РСФСР в рамках Союза с национально-патриотическим энтузиазмом русского населения, и поставить второе на службу первому. Кто-то может сказать, что утрату этого комплекса нельзя считать негативным явлением: это похоже на освобождение от крепостной зависимости. Но следует понимать, что в рамках советской системы «доктрина Старшего Брата» была послаблением для русских, после эпохи тотального подавления русского национального начала, которое практиковалось в 1920-е гг. Ближе к Войне русским разрешили быть русскими и гордиться этим, при условии, что они будут подтирать задницы малым народам. То, что делает верхушка после 1991 года, это не шаг вперед от сталинско-брежневской национальной политики, а, наоборот, частичное возвращение к ленинской, радикально-большевистской национальной политике. Результатом может быть только крайнее ослабление и распад России, и образование на ее месте кровоточащей «черной дыры», которая будет создавать проблемы Китаю и вбирать в себя избыточную энергию радикального исламизма. Что касается судьбы континентального Икстлана, то при таком сценарии в среднесрочной перспективе неизбежна его ликвидация и превращение иксян в чистую диаспору без национального очага.