Прощание с мифом о Ледниковом Периоде
Читал на днях академический двухтомник «Восточно-европейские леса: история в голоцене и современность» (2004 г.) и нашел там целую главу, где намертво опровергается гипотеза о ледниковом периоде. С одной стороны, «Ледниковый Период» противоречит новейшим данным палеоботаники и палеозоологии, а с другой стороны, все те факты, для объяснения которых предлагалась эта гипотеза, могут быть объяснены более простым способом.
Я привык к тому, что первичный запас научно-популярных знаний, полученный еще в 80-е годы, изменяется в основном в сторону кумулятивного пополнения и детализации. А тут пришлось «отрезать и выбросить» из сознания целый блок информации, имеющий отношение не только к геологической истории Земли, но и к ранней истории человека. И если даже в рамках научного сообщества большинство специалистов (особенно в смежных областях) по инерции держатся за этот миф, то до массовой культуры эта новость дойдет, наверное, лет через 200. Современное увлечение «Ледниковым Периодом» в будущем наверняка станут трактовать как сугубо культурологический феномен, проясняющий тайные импульсы нашей цивилизации. Что это было? Желание отсчитывать историю Европы с «чистого листа»? Или подготовка умов к грядущим климатическим войнам? Или желание убедить нас в том, что мы здесь не автохтоны, а пришельцы, а значит, и держаться за эту землю особого права не имеем?
Уточню, что речь идет о последней серии плейстоценовых похолоданий, которым приписываются огромные покровные ледники, доползавшие якобы до Украины. Данные палеоботаники и палеофаунистики показывают, что «под многокилометровой толщей льда» преспокойно росли леса, цвели черноземные степи и разгуливали огромные стада достаточно теплолюбивых животных. Никаких равнинных «мега-ледников» в «ледниковом периоде» не было. Были чуть более разросшиеся, чем сейчас, горные ледники в Скандинавии, по Балтике плавали айсберги, но покровного панциря, якобы закрывавшего Русскую Равнину на манер Антарктиды, не могло быть в принципе. Климат в те времена у нас был не столько более холодным, сколько более континентальным и сухим.
Ландшафт в те времена на Руси был преимущественно степной и лесостепной, с лесной растительностью в основном долинах рек, из-за меньшего количества влаги и прожорливости огромных стад копытных мамонтовой фауны: собственно мамонт, носорог, три вида лошади, туры, бизоны, антилопы и т.д. Почвы по этой причине вплоть до Архангельска были, вероятно, густоунавоженными и чуть ли черноземными. Последний остаток былой роскоши - знаменитое «владимиро-суздальское ополье», островок «жирной земли», который подготовил экономическую базу для преобладания Московского княжества и стал ядром кристаллизации русского этноса. Не случайно, что, по некоторым данным, дикие стада туров, лошадей и даже носороги дожили в тех краях вплоть до прихода славян. Продуктивность этого ландшафта не сильно уступала Серенгети. Собственно, чтобы вообразить себе этот ландшафт, нужно представить себе саванну, заменить акации дубами и мысленно нарастить всем африканским животным побольше шерсти. Голозадых туземцев - заменить «боярами» в бобровых шапках и «венерами» в мехах. И все это великолепие уничтожили и заместили на бедный лесной пейзаж не столько изменения в климате (увлажнение), сколько охотничий энтузиазм первобытного человека. Освоив лук и приручив собаку, он истребил формировавшие этот ландшафт ключевые виды-эдификаторы.
Теперь к деталям. Миф о гигантских покровных оледенениях плейстоцена в науке XIX века зародился под влиянием трех основных фактов, каждый из которых в наше время признан неосновательным:
1) Регрессия, понижение уровня мирового океана примерно на 150 м. Куда подевалась эта вода? Самое простое объяснение - аккумулировалась во «второй Антарктиде». Масштабы распространения ледников (прикинув их толщину) рассчитывают именно такой нехитрой арифметикой. Однако геологическая летопись знает более масштабные регрессии (на 400 м), не связанные с планетарным похолоданием. К такому же эффекту может провести «проседание» океанических плит, небольшое изменение конфигурации геоида и т.п. Авторы книги, не являясь экспертами в тектонике литосферных плит, никаких гипотез здесь не выдвигают - это вопрос к специалистам.
2) Инородные ледниковые (якобы) отложения: эрратические валуны и морены, во множестве находимые в Восточной Европе. Исследования показывают, что эти отложения по составу не похожи на конечные морены современных ледников и, скоре всего, доставлялись «эстафетой» год за годом, вместе с ежегодным ледоходом и разливами рек. Любопытно, что этот механизм образования данных отложений первым предложил Ломоносов еще в XVIII веке. А между тем, гипотеза о днепровском ледниковом «языке» и днепровском оледенении базируется исключительно на якобы «ледниковой морене», тогда как другие данные, даже по мнению сторонников ледников гипотезы, говорят о гораздо более теплом климате.
3) Находки в относительно южных широтах останков «типичных арктических видов», к примеру, лемминга и северного оленя. На самом деле все эти виды имеют широкий диапазон адаптации, и в настоящее время стали арктическими «поневоле». К примеру, зимние миграции северного оленя еще в XVII доходили до Украины. Ареал этого вида отодвинулся на Север не из-за роста температур, а из-за роста плотности населения. Более важный факт - следы относительно теплолюбивых видов, находимые далеко на Севере «в разгар ледниковья». Пыльца и макроостатки растений найдены в позднем вюрме не только у границ моделируемых ледников, но и на занимаемых ими площадях, включая северные острова Новосибирского архипелага. В период существования мега-щита на его территории найдены остатки разнообразного растительного и животного мира. «Необъяснимым в рамках ледниковой гипотезы остается факт существования десятков видов растений с реликтовыми ареалами (в том числе эндемов) не территориях, якобы подвергавшихся сплошному оледенению», в том числе - на некоторых арктических и субарктических островах. Не понятно, как могли бы сложные экосистемы, с сотнями видов, восстанавливаться после тотальной ледниковой «зачистки» без потерь и показывать преемственность развития на протяжении всего плейстоцена.
В книге разобрано еще множество аргументов и контраргументов на эту тему, за детальной информацией отсылаю туда. Меня же более интересует «гуманитарный» аспект проблемы. Что это все-таки было? Почему человечество так легко купилось на ледниковый идиотизм, на идею сверхбыстрых и разрушительных колебаний климата?
Еще одно интересное следствие. Получается, что Русская Равнина была пригодна для непрерывного заселения людьми (или протолюдьми) с тех самых пор, как они сюда добрались, т.е. более чем 700 тысяч лет. Не было никаких «все сметающих ледников». Все это бесконечное множество тысячелетий человек жил в единении с природой, охотился в этих местах. И это были, конечно же, не карикатурные «неандертальцы в осклизлых пещерах» - откуда здесь пещеры? - а холеные звероловы, которые жили в ладных бревенчатых избушках. Это древнейшее население Русской Равнины наверняка хоть какую-то часть своих генов, через череду посредников, передало и нам, нынешним автохтонам этих мест. Эти люди, так или иначе, входят в число наших предков. А мы - единственные их потомки. Можно гордо сознавать, что наши предки живут на этой земле не 1000, и даже не 10000 , а все необъятные 700 000 лет. Мы здесь первые. Мы имеем все права на эту землю «от самых Адама и Евы». Мы должны заботиться о ней. Перед лицом 28 тысяч поколений наших предков было бы стыдно отдать эту землю без боя.
Я привык к тому, что первичный запас научно-популярных знаний, полученный еще в 80-е годы, изменяется в основном в сторону кумулятивного пополнения и детализации. А тут пришлось «отрезать и выбросить» из сознания целый блок информации, имеющий отношение не только к геологической истории Земли, но и к ранней истории человека. И если даже в рамках научного сообщества большинство специалистов (особенно в смежных областях) по инерции держатся за этот миф, то до массовой культуры эта новость дойдет, наверное, лет через 200. Современное увлечение «Ледниковым Периодом» в будущем наверняка станут трактовать как сугубо культурологический феномен, проясняющий тайные импульсы нашей цивилизации. Что это было? Желание отсчитывать историю Европы с «чистого листа»? Или подготовка умов к грядущим климатическим войнам? Или желание убедить нас в том, что мы здесь не автохтоны, а пришельцы, а значит, и держаться за эту землю особого права не имеем?
Уточню, что речь идет о последней серии плейстоценовых похолоданий, которым приписываются огромные покровные ледники, доползавшие якобы до Украины. Данные палеоботаники и палеофаунистики показывают, что «под многокилометровой толщей льда» преспокойно росли леса, цвели черноземные степи и разгуливали огромные стада достаточно теплолюбивых животных. Никаких равнинных «мега-ледников» в «ледниковом периоде» не было. Были чуть более разросшиеся, чем сейчас, горные ледники в Скандинавии, по Балтике плавали айсберги, но покровного панциря, якобы закрывавшего Русскую Равнину на манер Антарктиды, не могло быть в принципе. Климат в те времена у нас был не столько более холодным, сколько более континентальным и сухим.
Ландшафт в те времена на Руси был преимущественно степной и лесостепной, с лесной растительностью в основном долинах рек, из-за меньшего количества влаги и прожорливости огромных стад копытных мамонтовой фауны: собственно мамонт, носорог, три вида лошади, туры, бизоны, антилопы и т.д. Почвы по этой причине вплоть до Архангельска были, вероятно, густоунавоженными и чуть ли черноземными. Последний остаток былой роскоши - знаменитое «владимиро-суздальское ополье», островок «жирной земли», который подготовил экономическую базу для преобладания Московского княжества и стал ядром кристаллизации русского этноса. Не случайно, что, по некоторым данным, дикие стада туров, лошадей и даже носороги дожили в тех краях вплоть до прихода славян. Продуктивность этого ландшафта не сильно уступала Серенгети. Собственно, чтобы вообразить себе этот ландшафт, нужно представить себе саванну, заменить акации дубами и мысленно нарастить всем африканским животным побольше шерсти. Голозадых туземцев - заменить «боярами» в бобровых шапках и «венерами» в мехах. И все это великолепие уничтожили и заместили на бедный лесной пейзаж не столько изменения в климате (увлажнение), сколько охотничий энтузиазм первобытного человека. Освоив лук и приручив собаку, он истребил формировавшие этот ландшафт ключевые виды-эдификаторы.
Теперь к деталям. Миф о гигантских покровных оледенениях плейстоцена в науке XIX века зародился под влиянием трех основных фактов, каждый из которых в наше время признан неосновательным:
1) Регрессия, понижение уровня мирового океана примерно на 150 м. Куда подевалась эта вода? Самое простое объяснение - аккумулировалась во «второй Антарктиде». Масштабы распространения ледников (прикинув их толщину) рассчитывают именно такой нехитрой арифметикой. Однако геологическая летопись знает более масштабные регрессии (на 400 м), не связанные с планетарным похолоданием. К такому же эффекту может провести «проседание» океанических плит, небольшое изменение конфигурации геоида и т.п. Авторы книги, не являясь экспертами в тектонике литосферных плит, никаких гипотез здесь не выдвигают - это вопрос к специалистам.
2) Инородные ледниковые (якобы) отложения: эрратические валуны и морены, во множестве находимые в Восточной Европе. Исследования показывают, что эти отложения по составу не похожи на конечные морены современных ледников и, скоре всего, доставлялись «эстафетой» год за годом, вместе с ежегодным ледоходом и разливами рек. Любопытно, что этот механизм образования данных отложений первым предложил Ломоносов еще в XVIII веке. А между тем, гипотеза о днепровском ледниковом «языке» и днепровском оледенении базируется исключительно на якобы «ледниковой морене», тогда как другие данные, даже по мнению сторонников ледников гипотезы, говорят о гораздо более теплом климате.
3) Находки в относительно южных широтах останков «типичных арктических видов», к примеру, лемминга и северного оленя. На самом деле все эти виды имеют широкий диапазон адаптации, и в настоящее время стали арктическими «поневоле». К примеру, зимние миграции северного оленя еще в XVII доходили до Украины. Ареал этого вида отодвинулся на Север не из-за роста температур, а из-за роста плотности населения. Более важный факт - следы относительно теплолюбивых видов, находимые далеко на Севере «в разгар ледниковья». Пыльца и макроостатки растений найдены в позднем вюрме не только у границ моделируемых ледников, но и на занимаемых ими площадях, включая северные острова Новосибирского архипелага. В период существования мега-щита на его территории найдены остатки разнообразного растительного и животного мира. «Необъяснимым в рамках ледниковой гипотезы остается факт существования десятков видов растений с реликтовыми ареалами (в том числе эндемов) не территориях, якобы подвергавшихся сплошному оледенению», в том числе - на некоторых арктических и субарктических островах. Не понятно, как могли бы сложные экосистемы, с сотнями видов, восстанавливаться после тотальной ледниковой «зачистки» без потерь и показывать преемственность развития на протяжении всего плейстоцена.
В книге разобрано еще множество аргументов и контраргументов на эту тему, за детальной информацией отсылаю туда. Меня же более интересует «гуманитарный» аспект проблемы. Что это все-таки было? Почему человечество так легко купилось на ледниковый идиотизм, на идею сверхбыстрых и разрушительных колебаний климата?
Еще одно интересное следствие. Получается, что Русская Равнина была пригодна для непрерывного заселения людьми (или протолюдьми) с тех самых пор, как они сюда добрались, т.е. более чем 700 тысяч лет. Не было никаких «все сметающих ледников». Все это бесконечное множество тысячелетий человек жил в единении с природой, охотился в этих местах. И это были, конечно же, не карикатурные «неандертальцы в осклизлых пещерах» - откуда здесь пещеры? - а холеные звероловы, которые жили в ладных бревенчатых избушках. Это древнейшее население Русской Равнины наверняка хоть какую-то часть своих генов, через череду посредников, передало и нам, нынешним автохтонам этих мест. Эти люди, так или иначе, входят в число наших предков. А мы - единственные их потомки. Можно гордо сознавать, что наши предки живут на этой земле не 1000, и даже не 10000 , а все необъятные 700 000 лет. Мы здесь первые. Мы имеем все права на эту землю «от самых Адама и Евы». Мы должны заботиться о ней. Перед лицом 28 тысяч поколений наших предков было бы стыдно отдать эту землю без боя.