Приют молодых кентавров
Все началось с хлеба. С обыкновенного черного "кирпичика". Вернее, с его половинки. Он был дешев и всегда свеж. И уплетался за милую душу.
Идти до тех, кто уплетал, было минут 20-ть. Может, полчаса. И все через лес.
На велике быстрей. Но изначально мы ходили туда пешком. Каждые выходные. Либо в субботу, либо в воскресенье. Шли и всегда несли с собой свежий черный хлеб. Иногда он был даже теплым...
Каждый раз это был маленький праздник - мы шли в конюшню.
Когда-то это место было катком. Гораздо позднее, когда здесь расположилась конюшня, во внутренних помещениях мы находили таблички: "Коньки", "Раздевалка"... А на самом круге - старые коньковые лезвия, состоявшие из двух половинок, спаянных в единое целое. Это были очень старые лезвия от очень старых коньков.
Круг до сих пор прекрасно виден. По асфальту лошади, конечно, не скакали. Но по асфальту можно было ехать на велике аккурат вровень с идущей галопом лошадью. Впечатления от подобной "съемки с проводкой" до сих пор невозможно забыть.
На некогда оживленный круг (или "поле" как мы его называли) можно было попасть через эти ворота.
Сейчас здесь абсолютное запустение.
Мрачная романтика постепенного умирания.
То ли не договорились с арендаторами, то ли конюшня (сиречь прокат) перестала окупаться. Главные ворота закрыты на пудовый замок, который уже давно никто не отпирал.
Лошадей куда-то увезли. Тех, которые были частными, в другие конюшни. А некоторые из принадлежавших прокату пошли вверх по "лошадинной карьерной лестнице" и оказались в итоге под седлом конной полиции. Сейчас здесь из лошадей - только мой верный Боливар.
Боливар на фоне бывшей конюшни.
За старым окном видны стены одного из денников.
Боливар еще помнит те времена, когда здесь жили живые, настоящие лошади. Вообще Боливар изначально не был моим. У меня был другой "конь", другой масти. Но однажды "коня" в предвкушении встречи с настоящими лошадьми, оставили ненадолго без присмотра, и этого оказалось достаточно, чтобы "коня" увели.
За невольным детским промахом последовало наказание ввиде недельного домашнего ареста. Неделя без лошадей! Тогда это было не то, что бы сложно представить. Это было сложно пережить.
Безымянный предшественник Боливара был такой же масти, как и мои кеды.
Пока меня не было, мою любимую лошадь увезли на конно-спортивную базу, в группу начальной подготовки будущих всадников...
Мне на память осталась только фотокарточка плохого качества да возможность в одном из вестернов сделать "своего" друга с копытами лошадью главного героя: "Это была самая крупная кобыла табуна редкой игреневой масти. Она рыла землю копытом и фыркала. С темно-шоколадным окрасом мустанга очень красиво сочетались густые грива и хвост песочного цвета. В лучах восходящего солнца хорошо были видны небольшие «яблоки» на ее крупе. Аккуратные, почти белые носочки на всех четырех ее ногах усиливали произведенный эффект и придавали красавице особую грациозность. Природа одарила ее яркой звездочкой, от которой вниз спускалась легкая, местами чуть прерывающаяся проточинка. На бархатном носу лошади, между нежными ноздрями, было видно небольшое розовое пятнышко, напоминающее силуэт летучей мыши".
Ныне из живности здесь только котэ - практически смотритель...
...и лежатель заведения.
Да иногда лесные вОроны прилетают попить воды.
На старой информационной доске, где когда-то красовались прейскуранты и объявления об индивидуальных занятиях, сейчас пусто.
Обрывки чьей-то былой роскоши.
Как известно, замки, запоры и решетки не помеха для энтузиастов. Тем более, если размер "клеточки" ворот позволяет просунуть туда фотоаппарат.
Можно вполне себе заглянуть вовнутрь и увидеть тень от будки таксофона...
...и почтовый ящик, в который уже никогда не опустят письма.
Или народное творчество - попытку приукрасить серую действительность.
Двери старой конюшни. Мне не надо даже вспоминать, что там, за этими дверьми.
За ней небольшой предбанничек и вторая дверь, налево. А затем - просторное помещение с денниками. И огромная жестяная ванна с водой, из которой лошадей поили перед работой. Рядом, снова налево, еще одна дверь - в комнату, где хранились на кронштейнах седла, вальтрапы и оголовья.
Еще пару шагов вперед - помещение на 4 денника и широкий выход на улицу.
Если приглядеться, то еще можно прочитать надпись на латышском: "Zirgu stallis" - "Конюшня".
Или обязательное к выполнение правило в любой конюшне: "Курение и открытое пламя запрещены".
Если пройтись вдоль корпуса бывшей конюшни, можно обнаружить попытку использования не такой уж и маленькой территории: "Автостоянка - 3 евро в день".
Стоянка работает исключительно по выходным, праздничным дням и дням больших концертов и прочих культурных мероприятий - например, в августе ждем-с "Би-2" и концерт помяти Цоя.
Кроме того рядом зоопарк, асфальтированные дорожки для любителей ролликов и велосипедов, лесное озеро, кафешки... А давным-давно еще были лесной кинотеатр и детская железная дорога, от которой ныне остались только намеки, заметные только опытному глазу.От кинотеатра же не осталось даже намеков. Интересно, кому это все мешало?
Парковке есть, где развернуться. По центру - ворота на "поле".
Намек на совсем другие "лошадинные силы".
Тетеньки одобряют (судя по довольным лицам) парковку. Подобных дамочек в национальных костюмах по-латышски называют "Tautas meitas" - "Дочери народа". Не больше, не меньше.
Эти дамочки никак не относятся в миниатюрным леди. Для масштаба справа - будка бывшего заведения, обозначенного на карте буквами "Ме" и "Жо".
Тут же рядом парочка для парочки. Держатся почему-то за руки, но зато у них есть щит и рог. Наверно, изобилия.
Откуда взялись эти представители народа, никто не знает. Говорят, раньше они стояли на Большой эстраде, находящейся неподалеку.
Непосредственно двор конюшни выглядел вот так:
Алыча разрослась настолько, что закрыла собой окна двух денников.
А по этому мосточку лошади выходили во двор. Ворота, правда, выглядели иначе. Это какой-то непонятный вариант.
Когда-то здесь было очень здорово. Кипели какие-то свои страсти, ты учился чему-то новому, постоянно сталкивался с разными людьми. Мы здесь действительно работали. Правда, зарплатой нам служила возможность вечером, после смены, покататься верхом. Выехать в лес, иногда без седла. Доехать по затихающему лесу до зеркальной глади озера. Почувствовать себя молодым кентавром и понять то, что дано не каждому - что ты абсолютно счастлив.
Идти до тех, кто уплетал, было минут 20-ть. Может, полчаса. И все через лес.
На велике быстрей. Но изначально мы ходили туда пешком. Каждые выходные. Либо в субботу, либо в воскресенье. Шли и всегда несли с собой свежий черный хлеб. Иногда он был даже теплым...
Каждый раз это был маленький праздник - мы шли в конюшню.
Когда-то это место было катком. Гораздо позднее, когда здесь расположилась конюшня, во внутренних помещениях мы находили таблички: "Коньки", "Раздевалка"... А на самом круге - старые коньковые лезвия, состоявшие из двух половинок, спаянных в единое целое. Это были очень старые лезвия от очень старых коньков.
Круг до сих пор прекрасно виден. По асфальту лошади, конечно, не скакали. Но по асфальту можно было ехать на велике аккурат вровень с идущей галопом лошадью. Впечатления от подобной "съемки с проводкой" до сих пор невозможно забыть.
На некогда оживленный круг (или "поле" как мы его называли) можно было попасть через эти ворота.
Сейчас здесь абсолютное запустение.
Мрачная романтика постепенного умирания.
То ли не договорились с арендаторами, то ли конюшня (сиречь прокат) перестала окупаться. Главные ворота закрыты на пудовый замок, который уже давно никто не отпирал.
Лошадей куда-то увезли. Тех, которые были частными, в другие конюшни. А некоторые из принадлежавших прокату пошли вверх по "лошадинной карьерной лестнице" и оказались в итоге под седлом конной полиции. Сейчас здесь из лошадей - только мой верный Боливар.
Боливар на фоне бывшей конюшни.
За старым окном видны стены одного из денников.
Боливар еще помнит те времена, когда здесь жили живые, настоящие лошади. Вообще Боливар изначально не был моим. У меня был другой "конь", другой масти. Но однажды "коня" в предвкушении встречи с настоящими лошадьми, оставили ненадолго без присмотра, и этого оказалось достаточно, чтобы "коня" увели.
За невольным детским промахом последовало наказание ввиде недельного домашнего ареста. Неделя без лошадей! Тогда это было не то, что бы сложно представить. Это было сложно пережить.
Безымянный предшественник Боливара был такой же масти, как и мои кеды.
Пока меня не было, мою любимую лошадь увезли на конно-спортивную базу, в группу начальной подготовки будущих всадников...
Мне на память осталась только фотокарточка плохого качества да возможность в одном из вестернов сделать "своего" друга с копытами лошадью главного героя: "Это была самая крупная кобыла табуна редкой игреневой масти. Она рыла землю копытом и фыркала. С темно-шоколадным окрасом мустанга очень красиво сочетались густые грива и хвост песочного цвета. В лучах восходящего солнца хорошо были видны небольшие «яблоки» на ее крупе. Аккуратные, почти белые носочки на всех четырех ее ногах усиливали произведенный эффект и придавали красавице особую грациозность. Природа одарила ее яркой звездочкой, от которой вниз спускалась легкая, местами чуть прерывающаяся проточинка. На бархатном носу лошади, между нежными ноздрями, было видно небольшое розовое пятнышко, напоминающее силуэт летучей мыши".
Ныне из живности здесь только котэ - практически смотритель...
...и лежатель заведения.
Да иногда лесные вОроны прилетают попить воды.
На старой информационной доске, где когда-то красовались прейскуранты и объявления об индивидуальных занятиях, сейчас пусто.
Обрывки чьей-то былой роскоши.
Как известно, замки, запоры и решетки не помеха для энтузиастов. Тем более, если размер "клеточки" ворот позволяет просунуть туда фотоаппарат.
Можно вполне себе заглянуть вовнутрь и увидеть тень от будки таксофона...
...и почтовый ящик, в который уже никогда не опустят письма.
Или народное творчество - попытку приукрасить серую действительность.
Двери старой конюшни. Мне не надо даже вспоминать, что там, за этими дверьми.
За ней небольшой предбанничек и вторая дверь, налево. А затем - просторное помещение с денниками. И огромная жестяная ванна с водой, из которой лошадей поили перед работой. Рядом, снова налево, еще одна дверь - в комнату, где хранились на кронштейнах седла, вальтрапы и оголовья.
Еще пару шагов вперед - помещение на 4 денника и широкий выход на улицу.
Если приглядеться, то еще можно прочитать надпись на латышском: "Zirgu stallis" - "Конюшня".
Или обязательное к выполнение правило в любой конюшне: "Курение и открытое пламя запрещены".
Если пройтись вдоль корпуса бывшей конюшни, можно обнаружить попытку использования не такой уж и маленькой территории: "Автостоянка - 3 евро в день".
Стоянка работает исключительно по выходным, праздничным дням и дням больших концертов и прочих культурных мероприятий - например, в августе ждем-с "Би-2" и концерт помяти Цоя.
Кроме того рядом зоопарк, асфальтированные дорожки для любителей ролликов и велосипедов, лесное озеро, кафешки... А давным-давно еще были лесной кинотеатр и детская железная дорога, от которой ныне остались только намеки, заметные только опытному глазу.От кинотеатра же не осталось даже намеков. Интересно, кому это все мешало?
Парковке есть, где развернуться. По центру - ворота на "поле".
Намек на совсем другие "лошадинные силы".
Тетеньки одобряют (судя по довольным лицам) парковку. Подобных дамочек в национальных костюмах по-латышски называют "Tautas meitas" - "Дочери народа". Не больше, не меньше.
Эти дамочки никак не относятся в миниатюрным леди. Для масштаба справа - будка бывшего заведения, обозначенного на карте буквами "Ме" и "Жо".
Тут же рядом парочка для парочки. Держатся почему-то за руки, но зато у них есть щит и рог. Наверно, изобилия.
Откуда взялись эти представители народа, никто не знает. Говорят, раньше они стояли на Большой эстраде, находящейся неподалеку.
Непосредственно двор конюшни выглядел вот так:
Алыча разрослась настолько, что закрыла собой окна двух денников.
А по этому мосточку лошади выходили во двор. Ворота, правда, выглядели иначе. Это какой-то непонятный вариант.
Когда-то здесь было очень здорово. Кипели какие-то свои страсти, ты учился чему-то новому, постоянно сталкивался с разными людьми. Мы здесь действительно работали. Правда, зарплатой нам служила возможность вечером, после смены, покататься верхом. Выехать в лес, иногда без седла. Доехать по затихающему лесу до зеркальной глади озера. Почувствовать себя молодым кентавром и понять то, что дано не каждому - что ты абсолютно счастлив.