Капучино со вкусом горького миндаля /2 часть/
В следующий раз он приехал в маленькое флорентийское ателье, воспользовавшись сайтом как предлогом.
- У вас свои эскизы, - сказал он, открывая привезенный ноутбук, - а у меня - свои. Хочу показать, что получается.
В ателье они были только вдвоем - Сочельник, официальный выходной, поэтому все ее сотрудницы сегодня проводят день с семьей.
- Я же, в конце концов, не рабовладелица, - пошутила она, возясь с тяжелыми мотками разноцветных тканей.
- А сами почему не отдыхаете? - полюбопытствовал он, радуясь тому, что сегодня все ее внимание будет уделено только ему. - Как же ваша семья?
- А ваша? - обернулась она, и в ее глазах промелькнула лукавая искорка.
- Жена работает. Индивидуальный тур. Обидно, конечно, но я спокойно к этому отношусь. А вот в Италии, насколько мне известно, семья чуть ли не самое важное, что есть у человека. Особенно в такие дни.
- Это действительно так. Но к своим я еще успею - семейные праздничные ужины у нас начинаются поздно. И потом, на самом деле, я люблю бывать в пустом ателье: можно никуда не торопиться, привести творческие мысли в порядок, доделать то, на что обычно не хватает времени… - она подошла к столику, на котором стоял ноутбук. - Показывайте! Не терпится увидеть, что же там получается!
Пожелание заказчика - закон, и он, что-то параллельно объясняя, стал показывать то, что уже удалось сделать.
Сначала она - автоматически, не задумываясь, - положила руку на спинку его стула. От этого естественного и вполне невинного жеста у него по спине побежали мурашки. Потом она сделала крохотный шажок вперед и наклонилась, глядя в монитор. Рассыпавшиеся локоны, которые она привычно попыталась заложить за ухо, щекотнули его щеку, и от этого почти незаметного, неощутимого прикосновения он окончательно потерял голову. Каштановая прядь будто обожгла огнем и стало вдруг не до сайтов, не до эскизов, не до правок и одобрений. Она была так близко - вся, полностью, до кончиков пальцев, - так невероятно, нереально близко. Глаза, скулы, губы, шея… Чуть распахнутый ворот блузки и утекающий вниз тоненький ручеек золотой цепочки… Симфония изгибов и чувственности…
Это было похоже на помешательство, на какое-то затмение. В висках жарко запульсировала кровь, лишив воли и оставив в силе лишь инстинкты - дикие, могучие, необузданные. Он только вдруг осознал, что ее волосы струятся по его пальцам, что он ее обнимает, а она, откровенно страстно отвечая на его поцелуи, сдирает с него пиджак и рубашку.
Что-то глухо грохнулось справа - упал манекен, - он прижал ее к стене, но она, выскользнув из его объятий, повлекла его куда-то дальше и ниже, в какой-то мягкий полумрак и прохладу шелковых тканей…
…Возвращаясь домой, он не чувствовал никаких угрызений совести. Это жизнь. Не всегда, к сожалению, женатые пары остаются единым целым до тех пор, «пока смерть не разлучит нас». Ничего, жена молода, красива, умна - она встретит человека, который по-настоящему ее достоин. Для него же она слишком хороша. Она не должна больше тратить на него своей жизни.
Он рассуждал об этом как-то легко, безоблачно и даже радостно. Хотелось петь и веселиться.
Он был почти счастлив.
***
Этот роман носил характер какого-то исступленного умопомешательства. Причем для обеих сторон. Их желание быть вместе, принадлежать друг другу, не считалось ни с чем и ни с кем.
Он, не привязанный профессией к какой-то одной конкретной точке на земном шаре, получив пощечину и холодное наставление «Убирайся!», переехал во Флоренцию. Она с нескрываемой радостью приняла его, и он поселился в ее небольшой, уютной квартире, расположенной прямо над ателье. Город на реке Арно каждое утро будил их лучами солнца, прокрадывавшимися в спальню сквозь старинные, деревянные ставни.
Они ходили завтракать в ближайшую кафешку, потом она исчезала в ателье или уезжала куда-то по своим творческим делам, а он, бывало, оставался работать за тем же столиком, где после ее ухода стояла неприбранной чашка со следами ее помады.
Она готовно и с гордостью рассказывала про свою семью, и выяснилось, что тот самый Лоренцо, владелец гаража, ее брат. Что он какое-то время жил в Неаполе, куда перебрался ради девушки, но отношений не сложилось - довольно быстро барышня нашла ему замену, и он вернулся домой. Она сказала, что у нее есть еще два брата, оба военные летчики, но из-за их службы она редко с ними видится. Показывала фотографии двух бравых молодцев, а он иронично уточнял:
- То есть если ты решишь захватить самолет и потребовать 200 миллионов, у тебя с этим не возникнет затруднений?
Она заразительно смеялась его шутке, и ее волосы, вырвавшись из плена слишком маленькой и слабой заколки, тяжело ниспадали вниз, по ее спине.
Когда она уходила, он начинал скучать и маяться. Спасением в такие моменты служила только работа. Он брал себя в руки, концентрировался и занимался тем, за что ему платили весьма неплохие деньги. Но подсознательно все равно ждал, когда она вернется. «Как собака…» - сравнил он однажды, но от этой мысли не было ни стыдно, ни унизительно. В подобном влечении, даже зависимости, пожалуй, наблюдалось что-то нездоровое. Но тогда ему так не казалось.
Он сам не заметил, как она стала для него буквально всем. Ему требовалось ее одобрение его действиям и достижениям. Ему требовалась она сама - как воздух и вода.
И она никогда не скупилась на хвалу и поощрения. С ней он чувствовал себя так, как никогда не чувствовал в компании жены: сильнее, умнее и, главное, нужнее. В какой-то момент он вполне трезво осознал, что готов отдать за нее все. Все, что она попросит или потребует. Вплоть до собственной жизни. Почему-то от этой мысли ему даже не стало страшно.
К ним в гости частенько заглядывал Лоренцо. Приходил якобы проведать сестру, но по факту - все больше к ее другу. Вспомнив, что когда-то тоже учился на программиста и бросил учебу из-за неаполитанской любви, Лоренцо решил сделать вторую попытку в получении диплома. Когда он, с ноутбуком под мышкой, возникал на пороге, сестра уже знала, что вечер потерян - сейчас эти двое усядутся в углу со своими компьютерами, перейдут на какой-то птичий язык, станут что-то куда-то вводить, создавать какие-то им одним понятные коды и на какое-то время совершенно точно утратят связь с реальностью.
Она терпеливо и с пониманием вздыхала и отправлялась на кухню - готовить ужин на троих. После же ужина, когда они оставались вдвоем, когда она принадлежала только ему и никому более, его охватывало ощущение абсолютнейшего счастья. В один из таких моментов он впервые задумался о разводе…
И хотя все это походило на какой-то пошловато-романтический фильм со штампом «Сделано в Голливуде», ему было в нем хорошо и уютно.
Ровно до того момента, пока однажды утром он не проснулся просто в пустой квартире.
***
Обычно именно он просыпался первым - у этого правила не было исключений. Она, в отличие от него, любила с утра подольше задержаться в постели.
Но в тот день ее рядом не оказалось. Кроме того, открыв глаза, он понял - уже не утро, уже наступил день.
Голова была тяжелой, ватной, и ее наполняла тягучая боль. Словно он вчера с приятелями просидел в баре дольше разумного и основательно перебрал.
Но в баре он накануне не был. Да и не пил ничего, кроме традиционного бокала вина за ужином. Бутылка на троих, потому что снова приходил Лоренцо, - это же пустяки.
Он растерянно побродил по квартире, пытаясь сообразить, где коробка с болеутоляющим. Хотел выпить кофе, но от терпкого, теплого аромата почему-то внезапно замутило.
Таблеток он не нашел, решил, борясь с тошнотой, сходить в аптеку на углу. Проверил телефон: ни пропущенных звонков, ни сообщений.
Оделся, спустился вниз, в ателье - оно оказалось закрыто: ни звука, ни движения. Хотя вчера она рассказывала, что сегодня ей привезут какой-то невиданной расцветки индийские ткани.
Может, он что-то пропустил? Может, она предупреждала о какой-то отлучке, о которой он… Что? Забыл? Да ну, чушь!
Он попробовал позвонить ей. С фальшивой любезностью равнодушная, механическая сеньора по-итальянски сообщила ему, что телефон отключен, и предложила оставить голосовое послание. Он воспользовался озвученной опцией - просто чтобы что-то сделать, чтобы как-то приглушить нарастающее чувство удушающего беспокойства.
Да куда же она исчезла?
Купив лекарство, он вернулся обратно в квартиру, выпил таблетку и прошелся по комнатам.
Вроде ничего не поменялось. Вроде все осталось на своих местах: предметы, мелочи, даже апельсины в вазе, что она сама вчера купила в лавочке зеленщика на соседней улочке. Они всегда покупали у него овощи и фрукты.
И в то же время все явственней надвигалось на него - медленно, вкрадчиво, мягко - ощущение покинутости.
Он проверил шкафы - вся ее одежда оказалась на месте. Из десятка пар каких-то невероятных, умопомрачительных туфель - все сплошь с клеймом «Made in Italy» - не исчезла ни одна.
Он затворил дверцу шкафа и резко обернулся с неприятным ощущением чьего-то взгляда в спину.
Но квартира была пуста и впервые показалась ему необжитой, какой-то дежурной - как безликий стандартный номер командировочного отеля.
«Она не просто исчезла, - понял он, едва не задохнувшись от вязкой, мертвой тишины. - Она ушла».
Она не вернется. Ее больше никогда не будет в этой квартире.
Но почему? Почему? Почему?!
Позвонить Лоренцо, брату! Может, он что-то сумеет объяснить.
Он набрал номер. Гудки тянулись тонко, певуче, но так и не оборвались - на звонок никто не ответил. Однако это может иметь вполне себе логичное объяснение - вдруг он сидит на лекции или занят в своем гараже.
Гараж же, точно! Надо съездить в гараж! И, если Лоренцо нет на месте, дождаться его возвращения во что бы то ни стало.
Он бросился к дверям, и тут входной звонок залился соловьиной трелью. Он замер, мельком глянул на себя в зеркало - вид потерянный и вместе с тем озадаченный - и распахнул дверь.
На пороге стояли трое - один в штатском и двое в форме: фуражки с кокардами, белые ремни, тяжелые кобуры.
«Полиция!» - не узнать их было сложно. Вторая мысль пролетела молнией: с ней! с ней что-то случилось!
- Что?! - воскликнул он. - Что с ней произошло?!
- С ней? - на лице типа в штатском обозначилось недоумение. - С кем - с ней?..
- Стало быть… вы здесь не потому что что-то стряслось с моей подругой? - ах, какое ж все таки удобное английское слово «girlfriend».
Нет, на пороге этой квартиры они появились вовсе не из-за его девушки. Кстати, как ее зовут? А чем занимается?
Полицейский пожал плечами:
- Не знаю такого модельера и дизайнера. Дольче и Габбана знаю, ее - нет.
И лицо у него было такое, что становилось ясно - фразу про D&G он считает очень остроумной.
Все же последующие реплики полицейского, все, что он говорил, глядя в упор, буравя взглядом, шуткой можно было назвать только обладая очень нестандартным, даже ненормальным чувством юмора.
Полицейский попросил предъявить паспорт и, предварительно убедившись, что перед ним именно тот, кто ему нужен, произнес чеканно и с удовольствием:
- Вы обвиняетесь в ограблении банка.
Это все звучало так нелепо, так дико, таким фарсом, что тот, кому это обвинение предъявили, невольно усмехнулся:
- Это что, такой итальянский юмор? Да ну бросьте!
Ему ответили простым действием - затянув браслеты наручников на запястьях.
- Вы имеете право воспользоваться помощью адвоката, - проинформировали его официальным тоном.
Что было дальше он плохо помнил. Куда-то привезли, что-то спрашивали… Он почти не осознавал того, что происходит вокруг. Все как-то утратило смысл, ощущение реальности исчезло. Он одновременно находился здесь, в этой комнате с серыми, казенными стенами, и одновременно где-то очень далеко отсюда.
В конце концов, его препроводили в камеру, и потянулись тошнотворно одинаковые дни.
Приходил адвокат - приятный парень в ладном костюме и дорогом галстуке. Он хорошо говорил по-английски, и эти визиты на какое-то время возвращали его в настоящее.
Компьютер? Да, это его комп. Коды? Какие коды? Ах, да, помогал Лоренцо. Он учится на программиста. Не знаю где. В университете, наверно… Он хозяин гаража. Название улицы не помню, но могу показать.
А при чем здесь Лоренцо?.. Он нормальный парень! Какой банк? Какое ограбление? Бросьте, это какая-то ерунда, недоразумение. Просто иностранца всегда легче обвинить, чем своего.
Его запихивали в машину, везли в гараж. Этот? Да, этот.
Полицейский кивал и, упиваясь моментом, доводил до его сведения:
- Сеньор, владельца гаража действительно зовут Лоренцо. Вот он.
И ему подводили какого-то бородатого мужика, похожего на шаблонного злодея из спагетти-вестернов.
- Других Лоренцо здесь никогда не было.
Не было, не существовало. «Невозможно, невозможно… Это просто какой-то издевательский розыгрыш… Скоро все выяснится…» - пытался заверить он сам себя, не в состоянии заснуть и глядя часами в потолок камеры.
Камера, камера… На ум только приходило, что по-итальянски «camera» это комната. В сложившихся обстоятельствах данное слово приобретало горько-издевательский привкус.
Адвокат - молодой, еще не заматеревший, азартный - бегал по тем местам, что он посещал вместе с исчезнувшей девушкой, сестрой Лоренцо.
С сестрой? Разумеется, нет. Да и Лоренцо оказался вовсе не Лоренцо.
Бегал именно адвокат, потому что полицейские не верили ни единому его слову, утверждая, что он все выдумал. При этом они, даже не пытаясь скрыть от него истинных чувств, иронично отдавали должное его богатой фантазии.
- Тосканцы… - однажды не вытерпев, прошипел адвокат в адрес полицейских. - Люди с двойным дном. Они в лицо говорят вам одно, а за спиной делают совсем другое.
- А вы разве не тосканец? - спрашивал подзащитный, и вопрос, окрашенный слабым любопытством, чуть оживлял его. - Не флорентиец?
- Боже упаси! - восклицал адвокат. - Я сицилиец!
Кафешка, где они так много раз завтракали, аптека на углу, лавка зеленщика, старинный мясной магазинчик по ту сторону площади… Ее помнили везде. И везде же единогласно заверяли, что красивая сеньора на их улице поселилась недавно. Нет, они не знают, кто она такая. Да, господин адвокат, она говорила, что модельер.
Квартира и помещение ателье? Арендованы и не более того. Хозяйка показывала договоры об аренде.
Адвокат проверял указанные в договоре имя и паспортные данные и легко обнаруживал, что они принадлежат совершенно другой женщине. Ее паспорт, конечно же, числился среди украденных.
И он по совету адвоката помогал составлять фотороботы всех, с кем он якобы ограбил банк. Да и почему «якобы»? Полицейские, призвав на помощь своих компьютерщиков, в два счет доказали ему, что проникновение в банковскую систему было совершенно именно с его компьютера, его адреса.
- Но это же глупо! - кричал он. - Это же все равно, что расписаться! Даже если бы я и решил обчистить банк, я не стал бы делать этого так примитивно, в лоб!
- О, так вы признаете, сеньор, что могли бы ограбить банк? - ехидничал следователь.
- А сколько я хоть украл? - спрашивал он устало, опустошено.
- Два с половиной миллиона евро, сеньор.
Он попросил адвоката позвонить жене - с ним самим она даже не стала бы разговаривать. Впрочем, и адвоката она выслушала без особого интереса.
На суд она не приехала.
***
…Их нашли, но потом, после того, как он успел отсидеть несколько лет. Нашли, благодаря случайной статье в уголовной хронике, которую он же сам и прочел в тюремной библиотеке. Вряд ли бы эта статья вообще оказалась в итальянской прессе, если бы речь в ней не шла об итальянцах. Банда, промышлявшая ограблениями банков. Четверо мужчин и женщина. История какой-то безудержной страсти, основанной на криминале: сначала не смогли поделить деньги, а потом мужчины не смогли поделить женщину. В итоге, двойное убийство - ее и того, кому из троих она отдавала предпочтение.
Он увидел фотографию женщины, и сердце мгновенно свело судорогой - она. Господи, она… Неправильная итальянка, которая имела привычку пить капучино после обеда.
Он не рассчитывал когда-либо встретиться с ней снова. На фотографии, даже уже умерев, она оставалась живой. Она смотрела на него, и на губах ее трепетала загадочная полуулыбка леонардовской Джоконды.
Он долго всматривался в снимок, не обращая внимания на соседнее фото - изображение ее любовника, в котором он столь же легко опознал Лоренцо.
Он смотрел только на нее. На иллюзию, обманщицу, лишившую его здравого смысла, укравшей у него часть жизни, разбившей его настоящее и лишившей его будущего.
А взамен? Что же он получил взамен?
Взамен он получил несколько месяцев абсолютного, подлинного, неподдельного счастья…
Он показал статью адвокату. Показал спокойно, без ажиотажа и возбуждения, словно к нему это не имело никакого отношения.
Юрист, заинтересовавшись, копнул поглубже и спустя какое-то время пришел к нему с небольшим рассказом. Он выслушал его, и все встало по своим местам.
- Знаете ли вы, сеньор, что такое каморра? - спросил адвокат.
- Мафия, если не ошибаюсь.
- Неаполитанская мафия, - сделав ударение на первое слово, внес поправку собеседник. - Это одна из самых могущественных криминальных организаций Италии. Самая кровожадная. В этом плане она обошла даже нашу прославленную Коза Ностру. Так вот, Лоренцо когда-то был членом одного из кланов каморры. Торговля оружием, наркотиками, рэкет… Бытует мнение, что покинуть ряды каморры можно только умерев. Однако случай Лоренцо, которому удалось порвать с организацией, несколько противоречит этому мнению. Не знаю, как и почему, но только его действительно отпустили. Однако за свободу потребовали заплатить.
- Два миллиона? - догадался он.
Взять такие деньги им было неоткуда. Она и правда пыталась добиться успеха в качестве модельера, но путь этот был долгим и неспешным, а у платежа имелся конкретный срок уплаты. И Лоренцо, некогда променявшего скучную и стабильную сферу IT на рискованную жизнь вне закона, посетила идея об ограблении банка. Его знаний и навыков, подзабытых и невостребованных во время насыщенных и стремительных событий криминального характера, в которые он окунулся с головой, уже не хватало. Нужен был человек, знающий и умеющий гораздо, гораздо больше.
Найти такого человека - разумеется, мужчину - вскружить ему голову, приручить, сделать из него болвана, марионетку, глупую итальянскую куклу Пиноккио, который умнеет только в самом конце сказки, стало задачей для «сестры» Лоренцо.
- Кто рассказал вам все это? - спросил он адвоката, впрочем, догадываясь об ответе.
- Те двое парней, что состояли в их банде. Парочка не отказалась от грабежей, и они помогали им. Два брата.
- Летчики? - улыбка вышла кривой, горькой, но адвокат не понял при чем здесь какие-то летчики:
- Да нет, просто два случайных молодых идиота, по уши влюбленных в девушку. Это они убили обоих, поняв, что она не променяет Лоренцо на них. Сеньор, - адвокат поднялся из-за стола, - это редкостная удача! Новые обстоятельства дела. Приговор обязательно пересмотрят. Скоро вы снова будете свободны!
Адвокат ушел, оставив своему подзащитному экземпляр газеты.
Он разгладил смявшуюся фотографию ладонью и вспомнил, как однажды утром она, лежа рядом с ним, чуть приподнялась на локте, подперла голову рукой и посмотрела на него долгим, внимательным взглядом.
Он растерянно улыбнулся, а она внезапно то ли попросила, то ли предупредила:
- Не верь мне. Я флорентийка.
А он поверил.
=========================================
Напоминалка - автор сочиняет и по-крупному: https://ridero.ru/author/azaroff_kornei_re78q/
- У вас свои эскизы, - сказал он, открывая привезенный ноутбук, - а у меня - свои. Хочу показать, что получается.
В ателье они были только вдвоем - Сочельник, официальный выходной, поэтому все ее сотрудницы сегодня проводят день с семьей.
- Я же, в конце концов, не рабовладелица, - пошутила она, возясь с тяжелыми мотками разноцветных тканей.
- А сами почему не отдыхаете? - полюбопытствовал он, радуясь тому, что сегодня все ее внимание будет уделено только ему. - Как же ваша семья?
- А ваша? - обернулась она, и в ее глазах промелькнула лукавая искорка.
- Жена работает. Индивидуальный тур. Обидно, конечно, но я спокойно к этому отношусь. А вот в Италии, насколько мне известно, семья чуть ли не самое важное, что есть у человека. Особенно в такие дни.
- Это действительно так. Но к своим я еще успею - семейные праздничные ужины у нас начинаются поздно. И потом, на самом деле, я люблю бывать в пустом ателье: можно никуда не торопиться, привести творческие мысли в порядок, доделать то, на что обычно не хватает времени… - она подошла к столику, на котором стоял ноутбук. - Показывайте! Не терпится увидеть, что же там получается!
Пожелание заказчика - закон, и он, что-то параллельно объясняя, стал показывать то, что уже удалось сделать.
Сначала она - автоматически, не задумываясь, - положила руку на спинку его стула. От этого естественного и вполне невинного жеста у него по спине побежали мурашки. Потом она сделала крохотный шажок вперед и наклонилась, глядя в монитор. Рассыпавшиеся локоны, которые она привычно попыталась заложить за ухо, щекотнули его щеку, и от этого почти незаметного, неощутимого прикосновения он окончательно потерял голову. Каштановая прядь будто обожгла огнем и стало вдруг не до сайтов, не до эскизов, не до правок и одобрений. Она была так близко - вся, полностью, до кончиков пальцев, - так невероятно, нереально близко. Глаза, скулы, губы, шея… Чуть распахнутый ворот блузки и утекающий вниз тоненький ручеек золотой цепочки… Симфония изгибов и чувственности…
Это было похоже на помешательство, на какое-то затмение. В висках жарко запульсировала кровь, лишив воли и оставив в силе лишь инстинкты - дикие, могучие, необузданные. Он только вдруг осознал, что ее волосы струятся по его пальцам, что он ее обнимает, а она, откровенно страстно отвечая на его поцелуи, сдирает с него пиджак и рубашку.
Что-то глухо грохнулось справа - упал манекен, - он прижал ее к стене, но она, выскользнув из его объятий, повлекла его куда-то дальше и ниже, в какой-то мягкий полумрак и прохладу шелковых тканей…
…Возвращаясь домой, он не чувствовал никаких угрызений совести. Это жизнь. Не всегда, к сожалению, женатые пары остаются единым целым до тех пор, «пока смерть не разлучит нас». Ничего, жена молода, красива, умна - она встретит человека, который по-настоящему ее достоин. Для него же она слишком хороша. Она не должна больше тратить на него своей жизни.
Он рассуждал об этом как-то легко, безоблачно и даже радостно. Хотелось петь и веселиться.
Он был почти счастлив.
***
Этот роман носил характер какого-то исступленного умопомешательства. Причем для обеих сторон. Их желание быть вместе, принадлежать друг другу, не считалось ни с чем и ни с кем.
Он, не привязанный профессией к какой-то одной конкретной точке на земном шаре, получив пощечину и холодное наставление «Убирайся!», переехал во Флоренцию. Она с нескрываемой радостью приняла его, и он поселился в ее небольшой, уютной квартире, расположенной прямо над ателье. Город на реке Арно каждое утро будил их лучами солнца, прокрадывавшимися в спальню сквозь старинные, деревянные ставни.
Они ходили завтракать в ближайшую кафешку, потом она исчезала в ателье или уезжала куда-то по своим творческим делам, а он, бывало, оставался работать за тем же столиком, где после ее ухода стояла неприбранной чашка со следами ее помады.
Она готовно и с гордостью рассказывала про свою семью, и выяснилось, что тот самый Лоренцо, владелец гаража, ее брат. Что он какое-то время жил в Неаполе, куда перебрался ради девушки, но отношений не сложилось - довольно быстро барышня нашла ему замену, и он вернулся домой. Она сказала, что у нее есть еще два брата, оба военные летчики, но из-за их службы она редко с ними видится. Показывала фотографии двух бравых молодцев, а он иронично уточнял:
- То есть если ты решишь захватить самолет и потребовать 200 миллионов, у тебя с этим не возникнет затруднений?
Она заразительно смеялась его шутке, и ее волосы, вырвавшись из плена слишком маленькой и слабой заколки, тяжело ниспадали вниз, по ее спине.
Когда она уходила, он начинал скучать и маяться. Спасением в такие моменты служила только работа. Он брал себя в руки, концентрировался и занимался тем, за что ему платили весьма неплохие деньги. Но подсознательно все равно ждал, когда она вернется. «Как собака…» - сравнил он однажды, но от этой мысли не было ни стыдно, ни унизительно. В подобном влечении, даже зависимости, пожалуй, наблюдалось что-то нездоровое. Но тогда ему так не казалось.
Он сам не заметил, как она стала для него буквально всем. Ему требовалось ее одобрение его действиям и достижениям. Ему требовалась она сама - как воздух и вода.
И она никогда не скупилась на хвалу и поощрения. С ней он чувствовал себя так, как никогда не чувствовал в компании жены: сильнее, умнее и, главное, нужнее. В какой-то момент он вполне трезво осознал, что готов отдать за нее все. Все, что она попросит или потребует. Вплоть до собственной жизни. Почему-то от этой мысли ему даже не стало страшно.
К ним в гости частенько заглядывал Лоренцо. Приходил якобы проведать сестру, но по факту - все больше к ее другу. Вспомнив, что когда-то тоже учился на программиста и бросил учебу из-за неаполитанской любви, Лоренцо решил сделать вторую попытку в получении диплома. Когда он, с ноутбуком под мышкой, возникал на пороге, сестра уже знала, что вечер потерян - сейчас эти двое усядутся в углу со своими компьютерами, перейдут на какой-то птичий язык, станут что-то куда-то вводить, создавать какие-то им одним понятные коды и на какое-то время совершенно точно утратят связь с реальностью.
Она терпеливо и с пониманием вздыхала и отправлялась на кухню - готовить ужин на троих. После же ужина, когда они оставались вдвоем, когда она принадлежала только ему и никому более, его охватывало ощущение абсолютнейшего счастья. В один из таких моментов он впервые задумался о разводе…
И хотя все это походило на какой-то пошловато-романтический фильм со штампом «Сделано в Голливуде», ему было в нем хорошо и уютно.
Ровно до того момента, пока однажды утром он не проснулся просто в пустой квартире.
***
Обычно именно он просыпался первым - у этого правила не было исключений. Она, в отличие от него, любила с утра подольше задержаться в постели.
Но в тот день ее рядом не оказалось. Кроме того, открыв глаза, он понял - уже не утро, уже наступил день.
Голова была тяжелой, ватной, и ее наполняла тягучая боль. Словно он вчера с приятелями просидел в баре дольше разумного и основательно перебрал.
Но в баре он накануне не был. Да и не пил ничего, кроме традиционного бокала вина за ужином. Бутылка на троих, потому что снова приходил Лоренцо, - это же пустяки.
Он растерянно побродил по квартире, пытаясь сообразить, где коробка с болеутоляющим. Хотел выпить кофе, но от терпкого, теплого аромата почему-то внезапно замутило.
Таблеток он не нашел, решил, борясь с тошнотой, сходить в аптеку на углу. Проверил телефон: ни пропущенных звонков, ни сообщений.
Оделся, спустился вниз, в ателье - оно оказалось закрыто: ни звука, ни движения. Хотя вчера она рассказывала, что сегодня ей привезут какой-то невиданной расцветки индийские ткани.
Может, он что-то пропустил? Может, она предупреждала о какой-то отлучке, о которой он… Что? Забыл? Да ну, чушь!
Он попробовал позвонить ей. С фальшивой любезностью равнодушная, механическая сеньора по-итальянски сообщила ему, что телефон отключен, и предложила оставить голосовое послание. Он воспользовался озвученной опцией - просто чтобы что-то сделать, чтобы как-то приглушить нарастающее чувство удушающего беспокойства.
Да куда же она исчезла?
Купив лекарство, он вернулся обратно в квартиру, выпил таблетку и прошелся по комнатам.
Вроде ничего не поменялось. Вроде все осталось на своих местах: предметы, мелочи, даже апельсины в вазе, что она сама вчера купила в лавочке зеленщика на соседней улочке. Они всегда покупали у него овощи и фрукты.
И в то же время все явственней надвигалось на него - медленно, вкрадчиво, мягко - ощущение покинутости.
Он проверил шкафы - вся ее одежда оказалась на месте. Из десятка пар каких-то невероятных, умопомрачительных туфель - все сплошь с клеймом «Made in Italy» - не исчезла ни одна.
Он затворил дверцу шкафа и резко обернулся с неприятным ощущением чьего-то взгляда в спину.
Но квартира была пуста и впервые показалась ему необжитой, какой-то дежурной - как безликий стандартный номер командировочного отеля.
«Она не просто исчезла, - понял он, едва не задохнувшись от вязкой, мертвой тишины. - Она ушла».
Она не вернется. Ее больше никогда не будет в этой квартире.
Но почему? Почему? Почему?!
Позвонить Лоренцо, брату! Может, он что-то сумеет объяснить.
Он набрал номер. Гудки тянулись тонко, певуче, но так и не оборвались - на звонок никто не ответил. Однако это может иметь вполне себе логичное объяснение - вдруг он сидит на лекции или занят в своем гараже.
Гараж же, точно! Надо съездить в гараж! И, если Лоренцо нет на месте, дождаться его возвращения во что бы то ни стало.
Он бросился к дверям, и тут входной звонок залился соловьиной трелью. Он замер, мельком глянул на себя в зеркало - вид потерянный и вместе с тем озадаченный - и распахнул дверь.
На пороге стояли трое - один в штатском и двое в форме: фуражки с кокардами, белые ремни, тяжелые кобуры.
«Полиция!» - не узнать их было сложно. Вторая мысль пролетела молнией: с ней! с ней что-то случилось!
- Что?! - воскликнул он. - Что с ней произошло?!
- С ней? - на лице типа в штатском обозначилось недоумение. - С кем - с ней?..
- Стало быть… вы здесь не потому что что-то стряслось с моей подругой? - ах, какое ж все таки удобное английское слово «girlfriend».
Нет, на пороге этой квартиры они появились вовсе не из-за его девушки. Кстати, как ее зовут? А чем занимается?
Полицейский пожал плечами:
- Не знаю такого модельера и дизайнера. Дольче и Габбана знаю, ее - нет.
И лицо у него было такое, что становилось ясно - фразу про D&G он считает очень остроумной.
Все же последующие реплики полицейского, все, что он говорил, глядя в упор, буравя взглядом, шуткой можно было назвать только обладая очень нестандартным, даже ненормальным чувством юмора.
Полицейский попросил предъявить паспорт и, предварительно убедившись, что перед ним именно тот, кто ему нужен, произнес чеканно и с удовольствием:
- Вы обвиняетесь в ограблении банка.
Это все звучало так нелепо, так дико, таким фарсом, что тот, кому это обвинение предъявили, невольно усмехнулся:
- Это что, такой итальянский юмор? Да ну бросьте!
Ему ответили простым действием - затянув браслеты наручников на запястьях.
- Вы имеете право воспользоваться помощью адвоката, - проинформировали его официальным тоном.
Что было дальше он плохо помнил. Куда-то привезли, что-то спрашивали… Он почти не осознавал того, что происходит вокруг. Все как-то утратило смысл, ощущение реальности исчезло. Он одновременно находился здесь, в этой комнате с серыми, казенными стенами, и одновременно где-то очень далеко отсюда.
В конце концов, его препроводили в камеру, и потянулись тошнотворно одинаковые дни.
Приходил адвокат - приятный парень в ладном костюме и дорогом галстуке. Он хорошо говорил по-английски, и эти визиты на какое-то время возвращали его в настоящее.
Компьютер? Да, это его комп. Коды? Какие коды? Ах, да, помогал Лоренцо. Он учится на программиста. Не знаю где. В университете, наверно… Он хозяин гаража. Название улицы не помню, но могу показать.
А при чем здесь Лоренцо?.. Он нормальный парень! Какой банк? Какое ограбление? Бросьте, это какая-то ерунда, недоразумение. Просто иностранца всегда легче обвинить, чем своего.
Его запихивали в машину, везли в гараж. Этот? Да, этот.
Полицейский кивал и, упиваясь моментом, доводил до его сведения:
- Сеньор, владельца гаража действительно зовут Лоренцо. Вот он.
И ему подводили какого-то бородатого мужика, похожего на шаблонного злодея из спагетти-вестернов.
- Других Лоренцо здесь никогда не было.
Не было, не существовало. «Невозможно, невозможно… Это просто какой-то издевательский розыгрыш… Скоро все выяснится…» - пытался заверить он сам себя, не в состоянии заснуть и глядя часами в потолок камеры.
Камера, камера… На ум только приходило, что по-итальянски «camera» это комната. В сложившихся обстоятельствах данное слово приобретало горько-издевательский привкус.
Адвокат - молодой, еще не заматеревший, азартный - бегал по тем местам, что он посещал вместе с исчезнувшей девушкой, сестрой Лоренцо.
С сестрой? Разумеется, нет. Да и Лоренцо оказался вовсе не Лоренцо.
Бегал именно адвокат, потому что полицейские не верили ни единому его слову, утверждая, что он все выдумал. При этом они, даже не пытаясь скрыть от него истинных чувств, иронично отдавали должное его богатой фантазии.
- Тосканцы… - однажды не вытерпев, прошипел адвокат в адрес полицейских. - Люди с двойным дном. Они в лицо говорят вам одно, а за спиной делают совсем другое.
- А вы разве не тосканец? - спрашивал подзащитный, и вопрос, окрашенный слабым любопытством, чуть оживлял его. - Не флорентиец?
- Боже упаси! - восклицал адвокат. - Я сицилиец!
Кафешка, где они так много раз завтракали, аптека на углу, лавка зеленщика, старинный мясной магазинчик по ту сторону площади… Ее помнили везде. И везде же единогласно заверяли, что красивая сеньора на их улице поселилась недавно. Нет, они не знают, кто она такая. Да, господин адвокат, она говорила, что модельер.
Квартира и помещение ателье? Арендованы и не более того. Хозяйка показывала договоры об аренде.
Адвокат проверял указанные в договоре имя и паспортные данные и легко обнаруживал, что они принадлежат совершенно другой женщине. Ее паспорт, конечно же, числился среди украденных.
И он по совету адвоката помогал составлять фотороботы всех, с кем он якобы ограбил банк. Да и почему «якобы»? Полицейские, призвав на помощь своих компьютерщиков, в два счет доказали ему, что проникновение в банковскую систему было совершенно именно с его компьютера, его адреса.
- Но это же глупо! - кричал он. - Это же все равно, что расписаться! Даже если бы я и решил обчистить банк, я не стал бы делать этого так примитивно, в лоб!
- О, так вы признаете, сеньор, что могли бы ограбить банк? - ехидничал следователь.
- А сколько я хоть украл? - спрашивал он устало, опустошено.
- Два с половиной миллиона евро, сеньор.
Он попросил адвоката позвонить жене - с ним самим она даже не стала бы разговаривать. Впрочем, и адвоката она выслушала без особого интереса.
На суд она не приехала.
***
…Их нашли, но потом, после того, как он успел отсидеть несколько лет. Нашли, благодаря случайной статье в уголовной хронике, которую он же сам и прочел в тюремной библиотеке. Вряд ли бы эта статья вообще оказалась в итальянской прессе, если бы речь в ней не шла об итальянцах. Банда, промышлявшая ограблениями банков. Четверо мужчин и женщина. История какой-то безудержной страсти, основанной на криминале: сначала не смогли поделить деньги, а потом мужчины не смогли поделить женщину. В итоге, двойное убийство - ее и того, кому из троих она отдавала предпочтение.
Он увидел фотографию женщины, и сердце мгновенно свело судорогой - она. Господи, она… Неправильная итальянка, которая имела привычку пить капучино после обеда.
Он не рассчитывал когда-либо встретиться с ней снова. На фотографии, даже уже умерев, она оставалась живой. Она смотрела на него, и на губах ее трепетала загадочная полуулыбка леонардовской Джоконды.
Он долго всматривался в снимок, не обращая внимания на соседнее фото - изображение ее любовника, в котором он столь же легко опознал Лоренцо.
Он смотрел только на нее. На иллюзию, обманщицу, лишившую его здравого смысла, укравшей у него часть жизни, разбившей его настоящее и лишившей его будущего.
А взамен? Что же он получил взамен?
Взамен он получил несколько месяцев абсолютного, подлинного, неподдельного счастья…
Он показал статью адвокату. Показал спокойно, без ажиотажа и возбуждения, словно к нему это не имело никакого отношения.
Юрист, заинтересовавшись, копнул поглубже и спустя какое-то время пришел к нему с небольшим рассказом. Он выслушал его, и все встало по своим местам.
- Знаете ли вы, сеньор, что такое каморра? - спросил адвокат.
- Мафия, если не ошибаюсь.
- Неаполитанская мафия, - сделав ударение на первое слово, внес поправку собеседник. - Это одна из самых могущественных криминальных организаций Италии. Самая кровожадная. В этом плане она обошла даже нашу прославленную Коза Ностру. Так вот, Лоренцо когда-то был членом одного из кланов каморры. Торговля оружием, наркотиками, рэкет… Бытует мнение, что покинуть ряды каморры можно только умерев. Однако случай Лоренцо, которому удалось порвать с организацией, несколько противоречит этому мнению. Не знаю, как и почему, но только его действительно отпустили. Однако за свободу потребовали заплатить.
- Два миллиона? - догадался он.
Взять такие деньги им было неоткуда. Она и правда пыталась добиться успеха в качестве модельера, но путь этот был долгим и неспешным, а у платежа имелся конкретный срок уплаты. И Лоренцо, некогда променявшего скучную и стабильную сферу IT на рискованную жизнь вне закона, посетила идея об ограблении банка. Его знаний и навыков, подзабытых и невостребованных во время насыщенных и стремительных событий криминального характера, в которые он окунулся с головой, уже не хватало. Нужен был человек, знающий и умеющий гораздо, гораздо больше.
Найти такого человека - разумеется, мужчину - вскружить ему голову, приручить, сделать из него болвана, марионетку, глупую итальянскую куклу Пиноккио, который умнеет только в самом конце сказки, стало задачей для «сестры» Лоренцо.
- Кто рассказал вам все это? - спросил он адвоката, впрочем, догадываясь об ответе.
- Те двое парней, что состояли в их банде. Парочка не отказалась от грабежей, и они помогали им. Два брата.
- Летчики? - улыбка вышла кривой, горькой, но адвокат не понял при чем здесь какие-то летчики:
- Да нет, просто два случайных молодых идиота, по уши влюбленных в девушку. Это они убили обоих, поняв, что она не променяет Лоренцо на них. Сеньор, - адвокат поднялся из-за стола, - это редкостная удача! Новые обстоятельства дела. Приговор обязательно пересмотрят. Скоро вы снова будете свободны!
Адвокат ушел, оставив своему подзащитному экземпляр газеты.
Он разгладил смявшуюся фотографию ладонью и вспомнил, как однажды утром она, лежа рядом с ним, чуть приподнялась на локте, подперла голову рукой и посмотрела на него долгим, внимательным взглядом.
Он растерянно улыбнулся, а она внезапно то ли попросила, то ли предупредила:
- Не верь мне. Я флорентийка.
А он поверил.
=========================================
Напоминалка - автор сочиняет и по-крупному: https://ridero.ru/author/azaroff_kornei_re78q/