Вербное восскресенье
Вообщем то я в курсе что сегодня суббота перед Пасхой и я немного опоздал с этим заголовком. Тем более, этот пост - довесок к рассказу про поездку автостопом на Пинегу в 1999г, который я опубликовал пару недель назад. Короче, жуткий анахронизм во всех смыслах. И все таки, сейчас, добравшись наконец до сканера, скину сюда несколько фотографий. Негативы я потерял, так что качество не очень.
На первой фотке - Вербное Восскресенье. В 99ом на Вербное ударил мороз и каша на льду Пинеги подмерзла. Девочка идет из Верколы, большого села где родился Федор Абрамов, на другой берег, в Веркольский монастырь.
Это тоже на Вербное - вид от Верколы на монастырь, с лодочными сараями на первом плане.
А это где то рядом с Кушкополой. За этой изгородью - река, а за ней начинается тайга, один из последних в Европейской части России нетронутых массивов девственных лесов, который тянется на 80 километров до Лешуконья.
Справа отец Венедикт, кажется он не игумен был а зам игумена. Забыл как звали монаха слева - меня поселили к нему в келью. Это был фантастический человек - когда он обратился в веру, он уехал в Новоафонский монастырь, а потом в какой то дальний пещерный скит в долине Цебельды в Абхазии. Там он провел всю абхазо-грузинскую войну, несколько раз был на волоске от смерти - например когда к ним в скит пришли отряды Басаева. Об его мирской жизни знаю только что он служил на флоте. Среди прочего, почерпнул от него эффективный метод мойки полов до флотского блеска.
Это наша келья. Келейский корпус там сохранился лучше всех построек - стены толстенные, на пятидясетиградусные морозы. В каждой келье по печке - так что если натопить то очень жарко и вся сырость сразу уходит. Слева на печке черемуховые прутья из которых монахи плетут заплечные короба. Перед зеленой кроватью свалены просушенные сети.
А эти жизнерадостные молодые люди - трудники из Сийского монастыря.