Шкатулка
Нитки, наперсток, билет в Малый театр с оторванным контролем, валокордин. Еще до того, как я нашел открытки, было ясно, что это шкатулка Аллы, нашей первой няни. Так бывает - предметы самые обычные, могли бы принадлежать кому угодно, в этом случае Лене или маме, но по тому, как они сложены, безошибочно узнаешь их хозяина.
Алла приехала из Черкасс. Боевая блондинка с красивыми, уже поседевшими волосами. Очень любила детей и порядок. Детей все таки чуть больше порядка. С ней было непросто. Встречая нас с Катей из отпуска, Алла причитала: "А похудела то как! Бедняжечка!" Вечером перед сном она доверительно объясняла Кате: "Придется и по горам лазать и с волками ночевать." Когда Алла только появилась, а Кате еще не было года, мне взбрело в голову поехать на несколько дней на Воргол, пожить под скалами в палатке. Тогда я еще недостаточно хорошо знал ее. "Я? В намете? Да ни за яки гроши!" Так мы на Воргол и не попали.
Алла любила театр и Юлию Тимошенко. Смотрела передачи о советских актерах и новости по первому про Украину: "Все то у вас брешут!" "А бандит то, бандит наш, ну шо он робит? Ох, Юленька! Бедняжечка! Как же ее жалко!" - переживала она, словно Тимошенко была ее девочка Катенька, оголодавшая на руках извергов-родителей.
Алла потеряла свои гривни в Надра Банке. Я кое что знал о Надрах. У меня в телефоне был забит номер их ушедшего в бега генерального. Но он не отвечал, а потом стал недоступен. Говорили, что он сбежал в Австралию; потом выяснилось, что все-таки на Рублевку. Пока Алла в Черкассах спасала свои гривни, состоялся конференц звонок по Надрам. На нем долгое время было тихо, а потом голос с одесским акцентом сказал: "Джентельменз! Май нэйм из Марк. Ай эм нот хира ту толк Микки-Маус бизнес. Ай эм хира ту толк риал стафф. Зет из бекоз ай репрезент риал шейрхолдерс оф Надра Банк. Нот зе ванс ю кноу, бат риал ванс." Алла вернулась из Черкас опечаленной.
Когда я паковал вещи в очередной отпуск - веревки, оттяжки, камалоты, Алла качала на руках Катю и приговаривала: "Сало - сила, спорт - могила." Нянь помнишь по рифмованным присказкам. "Да-да-да, пиво лучше, чем вода; водка тоже, но дороже; самогон - вот это да." "Ток-ток, чобиток, подай баба молоток. Не подаси молотка - не пидкую чобитка."
У Аллы родилась внучка и она уехала. Не в Черкассы, в Ганновер, где проживала дочка. Взяла с собой чемодан Катиных фотографий. Я пол ночи печатал и вставлял их в рамки.
Сначала мы часто говорили по скайпу. Потом реже и реже. В последний раз - через неделю после появления вежливых людей. Алла была ужасно расстроена, переживала, кляла Путина. После начала войны мы не говорили.
Нитки, наперсток, билет в Малый театр за 2009 год. Как давно это было. До третьего срока, Народного фронта, Пусси Райот, Болотной, взбесившегося принтера, до няш-мяш, до крымнаш. Ушедшее и, хотя бы только поэтому, светлое время.
" Ой люли, люли,
Налетили гули, налетили гули
Та й сили на люли
Стали думать и гадать,
Чим дитятко годувать:
Чи бублечком, чи медком,
Чи солодким молочком…
Ми бублечек вхопим
а й медочок влупим
а й кашки наварим
а й молочка спарим
Колисочка рип-рип
а дитинка спить спить
Колисочка перестала
а дитиночка й устала."
Алла приехала из Черкасс. Боевая блондинка с красивыми, уже поседевшими волосами. Очень любила детей и порядок. Детей все таки чуть больше порядка. С ней было непросто. Встречая нас с Катей из отпуска, Алла причитала: "А похудела то как! Бедняжечка!" Вечером перед сном она доверительно объясняла Кате: "Придется и по горам лазать и с волками ночевать." Когда Алла только появилась, а Кате еще не было года, мне взбрело в голову поехать на несколько дней на Воргол, пожить под скалами в палатке. Тогда я еще недостаточно хорошо знал ее. "Я? В намете? Да ни за яки гроши!" Так мы на Воргол и не попали.
Алла любила театр и Юлию Тимошенко. Смотрела передачи о советских актерах и новости по первому про Украину: "Все то у вас брешут!" "А бандит то, бандит наш, ну шо он робит? Ох, Юленька! Бедняжечка! Как же ее жалко!" - переживала она, словно Тимошенко была ее девочка Катенька, оголодавшая на руках извергов-родителей.
Алла потеряла свои гривни в Надра Банке. Я кое что знал о Надрах. У меня в телефоне был забит номер их ушедшего в бега генерального. Но он не отвечал, а потом стал недоступен. Говорили, что он сбежал в Австралию; потом выяснилось, что все-таки на Рублевку. Пока Алла в Черкассах спасала свои гривни, состоялся конференц звонок по Надрам. На нем долгое время было тихо, а потом голос с одесским акцентом сказал: "Джентельменз! Май нэйм из Марк. Ай эм нот хира ту толк Микки-Маус бизнес. Ай эм хира ту толк риал стафф. Зет из бекоз ай репрезент риал шейрхолдерс оф Надра Банк. Нот зе ванс ю кноу, бат риал ванс." Алла вернулась из Черкас опечаленной.
Когда я паковал вещи в очередной отпуск - веревки, оттяжки, камалоты, Алла качала на руках Катю и приговаривала: "Сало - сила, спорт - могила." Нянь помнишь по рифмованным присказкам. "Да-да-да, пиво лучше, чем вода; водка тоже, но дороже; самогон - вот это да." "Ток-ток, чобиток, подай баба молоток. Не подаси молотка - не пидкую чобитка."
У Аллы родилась внучка и она уехала. Не в Черкассы, в Ганновер, где проживала дочка. Взяла с собой чемодан Катиных фотографий. Я пол ночи печатал и вставлял их в рамки.
Сначала мы часто говорили по скайпу. Потом реже и реже. В последний раз - через неделю после появления вежливых людей. Алла была ужасно расстроена, переживала, кляла Путина. После начала войны мы не говорили.
Нитки, наперсток, билет в Малый театр за 2009 год. Как давно это было. До третьего срока, Народного фронта, Пусси Райот, Болотной, взбесившегося принтера, до няш-мяш, до крымнаш. Ушедшее и, хотя бы только поэтому, светлое время.
" Ой люли, люли,
Налетили гули, налетили гули
Та й сили на люли
Стали думать и гадать,
Чим дитятко годувать:
Чи бублечком, чи медком,
Чи солодким молочком…
Ми бублечек вхопим
а й медочок влупим
а й кашки наварим
а й молочка спарим
Колисочка рип-рип
а дитинка спить спить
Колисочка перестала
а дитиночка й устала."