Живые. Дед Наум
«…от многой мудрости много скорби,
И умножающий знанье умножает печаль».
(Екклесиаст. 1.18)
Александр Афанасьевич Наумов
Александр Наумов был человеком не ординарным. Поскольку мои личные воспоминания о нём достаточно скудны, приходится брать на вооружение сведения статьи краеведа Т.В. Макаровой от 2003 года, рассказы мамы и соседей.
Статья, воспоминания и рассказы иногда вполне согласуются друг с другом, а то настолько разнятся, что кажется, будто речь идёт не об одном, а о совершенно разных людях.
Фактически, моё повествование по многим пунктам идёт вразрез статье Макаровой, и если бы она не была краеведом, я бы вообще не брал эту статью в расчёт.
Первая нестыковка, это дата и место рождения.
Александр Афанасьевич Наумов. Студент Томского учительского института. 1908 год
«Наумов родился в 1886 году в небольшом городке Кологрив Костромской губернии. Родом из мещан. После окончания Костромской учительской духовной семинарии перед ним открылись два пути: либо стать учителем начальной школы, либо вступить на путь веры - быть священником сельской приходской церкви. Но неожиданно он уезжает в Петербург и там поступает на архитектурно-строительный факультет Высших политехнических курсов. Получив диплом инженера-строителя, Наумов всецело отдается практической деятельности, переезжая из одного населенного пункта в другой по дорогам необъятной Сибири. Строит жилье, казенные здания, железнодорожные объекты и т.д. В 1906 году судьба занесла его в Томскую губернию».
Внутреннее убранство восстановленного подгорного храма. 1950 г.
Наумов умер весной 1979 года, т.е. по Макаровой получается, что он прожил 93 года. Но мои, документально ничем, кроме рассказов близких и соседей, не подтверждённые сведения говорят о том, что прожил он 104 года. Этот удивительный и своеобразный человек в год своего столетия сам смастерил себе гроб и крест. А потом каждый год примерялся, укладываясь в последнее ложе, скрестив руки, словно мертвец. Как знать, быть может, в эти минуты он ждал, что именно сейчас душа отделится от тела и уйдёт к своей вечной обители. Однажды, в момент такой медитации, соседка, высунувшись из-за забора, с удивлением наблюдала за лежащим «покойником». Но тот внезапно ожил, и укнув, как пугают детей, в сторону любопытной бабы грубо по-матери спросил: «Чё смотришь, дура?!»
Мы ещё вернёмся и к гробу и к кресту, а пока обсудим далее приведённую цитату.
Александр Афанасьевич Наумов. На уроке математики в Механическом техникуме. 1953 год.
Естественно, я не могу оспаривать этих сведений со сто процентной уверенностью, но сам Александр Афанасьевич, показывая мне фотоальбомы, вкратце рассказывал и о своей жизни. Детские воспоминания через призму прожитых лет, утратили свою ясность и точность, но я помню, как он говорил, будто ещё до революции жил именно в Петропавловске. Двухэтажное здание действовавшей в годы моего детства психушки ранее было его владением. На первом этаже жила прислуга, на втором - он сам. Парадное крыльцо выходило на Троицкую улицу (до 1974 года улица Вожатого, после - Тухачевского). Ныне от крыльца не осталось и следа, и только наглухо закрытые двери напоминают о его существовании в прошлом. А остаток жизни провёл в доме по-соседству. С улицы дом казался маленьким и неказистым, но на самом деле, поскольку построен он на косогоре, дом довольно обширен. И мне тогда показался вообще большим. Правда, с тех пор я больше в нём не бывал.
Дом А.А. Наумова. Примерно таким он был и в 1977 году
Кроме этого, по словам Наумова, до 1906 года он был директором реального училища. Я в свои 10 лет не знал о существовании такого, и тем более не знал где оно находилось. И детское воображение поместило училище по соседству, в угловом доме Тухачевского, 86 - Коминтерна, 96 и переименовало его не то в солдатскую школу, не то в гимназию. Позже мне разъяснили, что этот дом никогда не занимало ни одно учебное заведение:
Возможно, что оба эти дома, каждый в своё время, принадлежали А.А. Наумову
«дом 1907г. постройки принадлежал управляющему магазина братьев Овсянниковых и Ганшина - Дмитриеву, никаких гимназий здесь не было, а вот психбольница много лет была».
Тухачевского, 88. Бывшая психбольница. По словам А.А. Наумова это - его особняк до революции
Итак, получается, что, Наумов мог быть первым, либо одним из первых директоров реального училища. А в 1906 году он поступил в Петербургский университет и на несколько лет покинул Петропавловск. На своих университетских фотографиях Александр Афанасьевич останавливался особенно подробно, но более не менее хорошо я запомнил только ту, где он находился в окружении однокурсников и преподавателей, как понимаю - выпускную фотографию. Впрочем, диаскоп и стереослайды с видами дореволюционного Петербурга меня тогда заинтересовали больше.
Вид из моего двора на дом А.А. Наумова
Так же врезались в память такие мелочи, как показавшаяся мне огромной, мощная, в деревянной, а может и костяной, окрашенной под дуб оправе, лупа которой пользовался при чтении и письме хозяин дома. Возможно, в память об этом и я ныне не пользуюсь очками, но исключительно, чем-то похожей на ту, лупой.
И, конечно же - огромная библиотека с книгами дореволюционного издания, среди которых мне, уже тогда увлекавшемуся историей Древнего Египта, особо понравилась энциклопедия - предшественница большой советской энциклопедии (БСЭ). Полагаю, библиотека Наумова состояла в основном из раритетных изданий.
Недавно умерший родственник последней жены Александра Афанасьевича рассказывал, что тот писал какой-то огромный научный труд. Первый том был пущен наследниками на растопку, а второй Пётр (так звали рассказчика) отправил бандеролью в Ленинград вместе с сопроводительным письмом. Сам Пётр содержанием не интересовался, да, возможно, и не понял бы ничего, но говорил, что это была огромная толстая тетрадь, объёмом не менее тома БСЭ, исписанная ровным убористым почерком от начала до конца.
Тот же родственник рассказывал, что Наумов почти не пил. Тем не менее, превращал процесс потребления ядовитой сорокоградусной жидкости в настоящий ритуал. У него была особая серебряная рюмочка на серебряном же блюдце, служившая сосудом исключительно для пития водки. Сия посуда была и мерой ограничения - не более одной рюмки в день.
О профессиональной деятельности Наумова, о том, что он был не только преподавателем, но и архитектором, я узнал из статьи Макаровой:
«в послужном списке Наумова значатся землеустроительный и механический техникумы в городе Петропавловске, а также средняя школа №2 имени С.М. Кирова. Те, кому довелось учиться у Александра Афанасьевича, вспоминают о нём с благодарностью. Это был человек энциклопедических знаний, талантливый и весьма требовательный педагог. Примечательно, что его знания в области строительства были постоянно востребованы».
Дом А.А. Наумова (крыша) и вид на храм
Такой же новостью для меня явилось и то, что он был главным восстановителем подгорного храма, некогда закрытого и обезглавленного, т.е. на нём отсутствовали как кресты, так и купола.
Приведённый отрывок статьи требует только одного дополнения: школа № 2 в те годы находилась в здании бывшего реального училища по улице Булавского, 6.
Некоторые моменты известны мне только из статьи Макаровой, поэтому считаю уместным процитировать довольно объёмный отрывок из этой работы:
Дом А.А. Наумова
«Прошло уже более 20 лет со дня его смерти, но и сегодня можно встретить немало людей в Петропавловске, которые отмечают исключительную роль Александра Афанасьевича в восстановлении собора. Многие помнят его на строительных лесах с красками и кистью в руке. Наумов был хорошим художником. Его фрески и сейчас украшают купол и стены собора. Вспоминают его как честного, бескорыстного человека. В распоряжении Наумова был постоянный контингент рабочих, которым выплачивалась заработная плата. Подписывая финансовые документы, закрывая наряды, он принципиально не вносил в них свою фамилию».
Собор Первоверховных Святых апостолов Петра и Павла (бывшая Покровская церковь)
«Жил Наумов под горой в собственном доме по улице Тухачевского. Не удивительно, что к нему одному из первых ещё до официального разрешения властей обратилась инициативная группа по восстановлению Покровской церкви (так первоначально назывался собор).
Тухачевского, 88. Бывшая психбольница. По словам А.А. Наумова это - его особняк до революции
Нетрудно представить, как радовала и будоражила сердца верующих весть о том, что храм подлежит возрождению. Напомню, что это был победный сорок пятый год, когда горожан объединяли общий душевный подъём, надежда и вера в будущее. Наумов с энтузиазмом принял предложение возглавить стройку. Как грамотный специалист он начал работу с поиска любого плана православной церкви (от Покровской церкви остались только стены). Надежды на то, что может сохраниться план разрушенного храма, конечно, не было. Но произошло чудо: в архивных документах Наумов обнаружил в прекрасном состоянии архитектурный проект Покровской церкви, заверенный Александром I и датированный 1813 годом. Многие тогда восприняли радостную весть как знак свыше.
Тухачевского, 88. Бывшая психбольница. По словам А.А. Наумова это - его особняк до революции (двери парадного крыльца)
Оставив педагогическую деятельность, Александр Афанасьевич полностью посвятил себя реставрационным работам.
Прошло пять лет. И вот наступил поистине исторический момент: после 15-летнего перерыва в стенах пока ещё очень скромно убранного храма началась Божественная литургия. Очевидцы вспоминают, что это случилось накануне Светлого Пасхального воскресенья.
Шли годы. Эти годы были, как известно, годами незатухающей, жестокой и неравной борьбы с религией. О методах этой борьбы и сегодня нам далеко не всё известно. Как правило, новое очередное наступление на церковь сопровождалось «разоблачительными» публикациями, которые смаковала и тиражировала советская печать. Всё это, конечно, негативно сказывалось на внутрицерковной жизни, порождало жалобы, обвинения, распри и пр. Подобных явлений не избежал и подгорный собор. Здесь в роли арбитра нередко выступал Александр Афанасьевич - активный член церковной двадцатки.
Иногда, в особо сложных случаях, Наумов обращался за помощью к митрополиту Николаю. Так или иначе, все внутренние споры решались в лоне церкви. Вот почему громом среди ясного неба явилась большая обличительная статья за подписью Наумова под заголовком «Почему я ушёл из церкви». Статья была напечатана в февральском номере газеты «Ленинское знамя» за 1972 год. Именно эта публикация послужила рубежом во взаимоотношениях между Наумовым и служителями подгорного собора. Статья вызывает много вопросов. Даже при беглом чтении она наводит на мысль, что перед нами пропагандистский трюк, прикрытый именем известного, уважаемого в городе человека. Здесь, среди откровенно агентурного материала, достоверным является только один факт: действительно, в начале 1972 года Наумов подал заявление в Комиссию по соблюдению законодательства по делам церкви при Петропавловском горсовете с просьбой исключить его из церковной двадцатки. Ни о каком уходе из церкви не было и речи - до последних дней он оставался прихожанином подгорного собора. Просьба же его была вполне объяснимой, ведь в то время Александру Афанасьевичу шел 87-й год! Так обычное заявление чьей-то рукой было обыграно в шумную антирелигиозную акцию».
Была ли статья в газете, действительно ли написал её сам Наумов, мне не известно. Тем более, что в своём далёком детстве я был воспитан в духе атеизма и никак не интересовался церковной жизнью. Хотя, несмотря на малолетство, рос мальчишкой любознательным, не по годам смышлёным и серьёзным. Но ссылка Макаровой на старческую немощь автора скандальной статьи никак не может быть правдой. Живя по соседству, я видел, что он до последних дней оставался не по годам бодр, достаточно жизнерадостен и имел абсолютно ясную голову и мысли.
Дом А.А. Наумова
Наумов действительно был отлучён от церкви. Как он сам объяснял мне этот момент, спор произошёл с настоятелем, якобы пытавшимся отобрать квартиру или дом одной из прихожанок. Наумов встал на сторону обиженной женщины и за это, мол, был отлучён. Объяснение выглядит довольно натянутым, так как маловероятно, что один оскорблённый служитель, пусть даже и настоятель храма, самостоятельно мог бы наложить столь серьёзное наказание. Тут нужны были более чем веские причины.
И я думаю, причины эти существовали и были известны священноначалию. Полагаю, поводом стали спиритические практики Александра Афанасьевича. Ведь спиритизм, общение с духами, церковь не то, что не приемлет, но резко осуждает.
Моя мама, атеистка до мозга костей, однажды была приглашена на такой сеанс в дом Наумова, и потом многие годы ломала голову: как же так - никакой возможности смошенничать у присутствующих не было, но духи отвечали стуком на все вопросы медиума, т.е. хозяина дома. На подобные сеансы, к слову, Александр Афанасьевич приглашал только избранных, которых сам же и определял.
Существование иного мира, мира духов, бесов, ангелов и Бога мама в то время полностью исключала. Возможно, что целью Наумова стало как раз желание поколебать её твёрдую веру в атеизм. Веру эту он тогда не сломал, но всю жизнь мама оставалась очарована его умом, начитанностью и обаянием. Впрочем, по некоторым причинам, о которых ещё пойдёт речь, она была вынуждена ограничить общение с соседом.
Тухачевского, 88. Бывшая психбольница (по словам А.А. Наумова это - его особняк до революции) и вход во двор его дома советских времён
Занятия спиритизмом и нежелание каяться в этом грехе, а фактически - одержимость бесами - более чем весомая причина для отказа в причастии и отпевании.
Поэтому вполне правдоподобным в этом плане кажется начало статьи Макаровой:
«В майский день 1979 года в притворе подгорного собора состоялся странный разговор, немало поразивший невольных свидетелей. К священнику обратилась пожилая женщина в траурном одеянии с просьбой отпеть в храме её покойного мужа. Церковнослужитель на минуту остановился рядом с просительницей и вдруг решительно зашагал к выходу, резко бросив на ходу:
- Наумову нет места в храме!
- Как же так?! - громко запричитала женщина. - Ведь это его храм! Он сам своими руками его восстанавливал!
Однако кроме испуганных прихожан её уже никто не слушал…»
Дом А.А. Наумова
И вот тут мы подходим к последней странице - взаимоотношениях нашего героя со слабым полом.
Основной нитью повествования Макаровой является история незабвенной любви Александра Афанасьевича к своей первой жене Сусанне Иосифовне, умершей в 1938 году. Скажу честно, этого имени я никогда ранее не слышал. Но точно могу сказать, что Наумов и не думал хоронить свою плоть вместе с покойной женой. Макарова упоминает вторую его жену Надежду, которой я, естественно, тоже не мог знать. Но однажды мама моего друга передавала через меня привет моей маме от, боюсь ошибиться с именем, Лидии Андреевны, а может - как знать - и от той самой Надежды Андреевны. Но я склоняюсь всё же к тому, что правильно первое имя. Привет я, конечно, передал, и на свой вопрос получил ответ, что это прежняя супруга соседа. Он прожил с ней довольно долго, а потом выставил за дверь, так как она перестала его устраивать в интимном плане, и взялся за поиски новой спутницы жизни.
Предложение руки и сердца поступило от него и моей маме, что собственно и ограничило её общение с соседом. То, что она в то время была при живом муже, его ничуть не останавливало. Несмотря на бешеный характер моего отца, его необычайную физическую силу и боевой опыт отгремевшей войны, Наумов отца не боялся. Предложение его было ясным, чётким и понятным:
- Будешь жить в полном достатке и любви. Всех твоих детей выучу и подниму, по старым связям устрою учиться в лучшие вузы Ленинграда. Они будут обеспечены на всю жизнь.
Получив отказ, сосед больше никогда не повторял своего предложения, а через некоторое время взял в жёны 56-летнюю женщину, которую я знал, как бабу Лизу. Была она довольно красивой пожилой женщиной, либо блондинкой, либо к тому времени уже совершенно седой. Впрочем, лет через шесть, когда я однажды как обычно поздоровался: «Здравствуйте, баба Лиза!», - она мне ответила, что, мол, какая я тебе баба…
Но жизнь у молодожёнов не ладилась. Они были из слишком разных миров. Складывалось впечатление, что интересы супруги были слишком меркантильны. И даже при мне произошла тогда небольшая семейная размолвка. Наумов кроме всего прочего был прекрасным иконописцем. Все старые росписи храма под горой были сделаны его рукой, и половина икон тоже были писаны им. Росписи ныне почти все обновлены, а вот иконы по-прежнему находятся в храме. Над большой иконой Богородице Наумов тогда работал дома. Кроме этого по углам висели ещё две иконы. Одна с лампадой перед образом - как раз над телевизором. Вот из-за этой иконы, лампады и телевизора произошла тогда при мне небольшая стычка. Каждый защищал свои ценности. Баба Лиза возмущалась, что вот, навешал везде своих картин, а вдруг масло попадёт на телевизор и тот перегорит. На что муж довольно резко ответил, что эту дьявольскую штуку с рогами (телевизор) вообще надо выбросить из дома, и он обязательно это сделает.
Как бы там ни было, накал страстей с годами только возрастал, и постепенно вылился в откровенную вражду. Обладавший, судя по всему, немалым капиталом Наумов однажды сказал во всеуслышание жене, что не увидит она никакого наследства:
- Я все богатства унесу с собой в могилу!!!
Вот тут-то и пришла пора вспомнить об оставленных нами самодельных гробе и кресте…
Фото из галереи Майпитер. Ремонт куполов. В какой-то момент были сняты все купола с храма, оставался только купол на колокольне. Жутковатое впечатление. Каково же было лицезреть полностью обезглавленый храм...
«Умер Наумов легко. Примерно часа два до смерти он лёг в постель, предупредив домашних, что больше уже не встанет. Потом, уважая просьбу и чувства покойного, вдова вложила в его холодные руки настольную лампадку, сделанную в виде распятия - память о Сусанне Иосифовне. Для близких умершего отказ церкви в отпевании явился шоком. Все хорошо знали, как гордился Наумов собором, называя его своим детищем. Хоронили его в гробу, который пролежал несколько десятилетий. А вот крест был новый. Наумов сделал его незадолго до кончины. Теперь на нём сияли слова: «Господи! Прими мой дух с миром!»».
Крест этот оказался столь тяжёлым, что его с трудом подняли четыре человека. Возможно, угроза забрать в могилу все ценности и необычайная тяжесть креста навели наследников на некие мысли, и в ночь сразу после погребения крест был украден с кладбища.
По странному стечению обстоятельств, безусловно, не связанному с пропажей креста, вскоре баба Лиза купила квартиру, а у зятя появилась новая «Нива».
Библиотека Александра Афанасьевича была распродана в течение нескольких дней после его смерти. Маме тогда хватило денег только на две медицинских книги дореволюционного издания.
Память была развеяна и мои рассказы и расспросы родственников бабы Лизы, живущих ныне в доме Наумова, воспринимались довольно болезненно, с явным неудовольствием.
А фотоальбомы, те самые альбомы, которые когда-то показывал мне наш замечательный сосед, несколько лет назад были использованы наследниками для растопки печи. Нет, не альбомы, а сама память через печную трубу была развеяна по ветру и канула в вечность…
Фото из галереи Майпитер. Собор в 70-е годы. Таким он стал после "наумовской" реставрации
«суета сует: всё суета.
Что пользы человеку от всех его трудов, над чем он трудится под солнцем?
Род уходит, и род приходит, а Земля остаётся навек.
Восходит солнце, и заходит солнце, и на место своё поспешает,
Чтобы там опять взойти;
Бежит на юг и кружит на север, кружит, кружит на бегу своём ветер,
И на круги свои возвращается ветер;
Бегут все реки в море, - а море не переполнится,
К месту, куда реки бегут, - Туда они продолжают бежать;
Всё - одна маята, и никто рассказать не умеет, - Глядят, не пресытятся очи, слушают, не переполнятся уши.
Что было, то и будет, и что творилось, то творится,
И нет ничего нового под солнцем.
Бывает, скажут о чём-то: смотри, это новость!
А уже было оно в веках, что прошли до нас.
Не помнят о прежнем - так и о том, что будет, - О нём не вспомнят те, кто будут позднее».
(Екклесиаст. 1.2-11)
И умножающий знанье умножает печаль».
(Екклесиаст. 1.18)
Александр Афанасьевич Наумов
Александр Наумов был человеком не ординарным. Поскольку мои личные воспоминания о нём достаточно скудны, приходится брать на вооружение сведения статьи краеведа Т.В. Макаровой от 2003 года, рассказы мамы и соседей.
Статья, воспоминания и рассказы иногда вполне согласуются друг с другом, а то настолько разнятся, что кажется, будто речь идёт не об одном, а о совершенно разных людях.
Фактически, моё повествование по многим пунктам идёт вразрез статье Макаровой, и если бы она не была краеведом, я бы вообще не брал эту статью в расчёт.
Первая нестыковка, это дата и место рождения.
Александр Афанасьевич Наумов. Студент Томского учительского института. 1908 год
«Наумов родился в 1886 году в небольшом городке Кологрив Костромской губернии. Родом из мещан. После окончания Костромской учительской духовной семинарии перед ним открылись два пути: либо стать учителем начальной школы, либо вступить на путь веры - быть священником сельской приходской церкви. Но неожиданно он уезжает в Петербург и там поступает на архитектурно-строительный факультет Высших политехнических курсов. Получив диплом инженера-строителя, Наумов всецело отдается практической деятельности, переезжая из одного населенного пункта в другой по дорогам необъятной Сибири. Строит жилье, казенные здания, железнодорожные объекты и т.д. В 1906 году судьба занесла его в Томскую губернию».
Внутреннее убранство восстановленного подгорного храма. 1950 г.
Наумов умер весной 1979 года, т.е. по Макаровой получается, что он прожил 93 года. Но мои, документально ничем, кроме рассказов близких и соседей, не подтверждённые сведения говорят о том, что прожил он 104 года. Этот удивительный и своеобразный человек в год своего столетия сам смастерил себе гроб и крест. А потом каждый год примерялся, укладываясь в последнее ложе, скрестив руки, словно мертвец. Как знать, быть может, в эти минуты он ждал, что именно сейчас душа отделится от тела и уйдёт к своей вечной обители. Однажды, в момент такой медитации, соседка, высунувшись из-за забора, с удивлением наблюдала за лежащим «покойником». Но тот внезапно ожил, и укнув, как пугают детей, в сторону любопытной бабы грубо по-матери спросил: «Чё смотришь, дура?!»
Мы ещё вернёмся и к гробу и к кресту, а пока обсудим далее приведённую цитату.
Александр Афанасьевич Наумов. На уроке математики в Механическом техникуме. 1953 год.
Естественно, я не могу оспаривать этих сведений со сто процентной уверенностью, но сам Александр Афанасьевич, показывая мне фотоальбомы, вкратце рассказывал и о своей жизни. Детские воспоминания через призму прожитых лет, утратили свою ясность и точность, но я помню, как он говорил, будто ещё до революции жил именно в Петропавловске. Двухэтажное здание действовавшей в годы моего детства психушки ранее было его владением. На первом этаже жила прислуга, на втором - он сам. Парадное крыльцо выходило на Троицкую улицу (до 1974 года улица Вожатого, после - Тухачевского). Ныне от крыльца не осталось и следа, и только наглухо закрытые двери напоминают о его существовании в прошлом. А остаток жизни провёл в доме по-соседству. С улицы дом казался маленьким и неказистым, но на самом деле, поскольку построен он на косогоре, дом довольно обширен. И мне тогда показался вообще большим. Правда, с тех пор я больше в нём не бывал.
Дом А.А. Наумова. Примерно таким он был и в 1977 году
Кроме этого, по словам Наумова, до 1906 года он был директором реального училища. Я в свои 10 лет не знал о существовании такого, и тем более не знал где оно находилось. И детское воображение поместило училище по соседству, в угловом доме Тухачевского, 86 - Коминтерна, 96 и переименовало его не то в солдатскую школу, не то в гимназию. Позже мне разъяснили, что этот дом никогда не занимало ни одно учебное заведение:
Возможно, что оба эти дома, каждый в своё время, принадлежали А.А. Наумову
«дом 1907г. постройки принадлежал управляющему магазина братьев Овсянниковых и Ганшина - Дмитриеву, никаких гимназий здесь не было, а вот психбольница много лет была».
Тухачевского, 88. Бывшая психбольница. По словам А.А. Наумова это - его особняк до революции
Итак, получается, что, Наумов мог быть первым, либо одним из первых директоров реального училища. А в 1906 году он поступил в Петербургский университет и на несколько лет покинул Петропавловск. На своих университетских фотографиях Александр Афанасьевич останавливался особенно подробно, но более не менее хорошо я запомнил только ту, где он находился в окружении однокурсников и преподавателей, как понимаю - выпускную фотографию. Впрочем, диаскоп и стереослайды с видами дореволюционного Петербурга меня тогда заинтересовали больше.
Вид из моего двора на дом А.А. Наумова
Так же врезались в память такие мелочи, как показавшаяся мне огромной, мощная, в деревянной, а может и костяной, окрашенной под дуб оправе, лупа которой пользовался при чтении и письме хозяин дома. Возможно, в память об этом и я ныне не пользуюсь очками, но исключительно, чем-то похожей на ту, лупой.
И, конечно же - огромная библиотека с книгами дореволюционного издания, среди которых мне, уже тогда увлекавшемуся историей Древнего Египта, особо понравилась энциклопедия - предшественница большой советской энциклопедии (БСЭ). Полагаю, библиотека Наумова состояла в основном из раритетных изданий.
Недавно умерший родственник последней жены Александра Афанасьевича рассказывал, что тот писал какой-то огромный научный труд. Первый том был пущен наследниками на растопку, а второй Пётр (так звали рассказчика) отправил бандеролью в Ленинград вместе с сопроводительным письмом. Сам Пётр содержанием не интересовался, да, возможно, и не понял бы ничего, но говорил, что это была огромная толстая тетрадь, объёмом не менее тома БСЭ, исписанная ровным убористым почерком от начала до конца.
Тот же родственник рассказывал, что Наумов почти не пил. Тем не менее, превращал процесс потребления ядовитой сорокоградусной жидкости в настоящий ритуал. У него была особая серебряная рюмочка на серебряном же блюдце, служившая сосудом исключительно для пития водки. Сия посуда была и мерой ограничения - не более одной рюмки в день.
О профессиональной деятельности Наумова, о том, что он был не только преподавателем, но и архитектором, я узнал из статьи Макаровой:
«в послужном списке Наумова значатся землеустроительный и механический техникумы в городе Петропавловске, а также средняя школа №2 имени С.М. Кирова. Те, кому довелось учиться у Александра Афанасьевича, вспоминают о нём с благодарностью. Это был человек энциклопедических знаний, талантливый и весьма требовательный педагог. Примечательно, что его знания в области строительства были постоянно востребованы».
Дом А.А. Наумова (крыша) и вид на храм
Такой же новостью для меня явилось и то, что он был главным восстановителем подгорного храма, некогда закрытого и обезглавленного, т.е. на нём отсутствовали как кресты, так и купола.
Приведённый отрывок статьи требует только одного дополнения: школа № 2 в те годы находилась в здании бывшего реального училища по улице Булавского, 6.
Некоторые моменты известны мне только из статьи Макаровой, поэтому считаю уместным процитировать довольно объёмный отрывок из этой работы:
Дом А.А. Наумова
«Прошло уже более 20 лет со дня его смерти, но и сегодня можно встретить немало людей в Петропавловске, которые отмечают исключительную роль Александра Афанасьевича в восстановлении собора. Многие помнят его на строительных лесах с красками и кистью в руке. Наумов был хорошим художником. Его фрески и сейчас украшают купол и стены собора. Вспоминают его как честного, бескорыстного человека. В распоряжении Наумова был постоянный контингент рабочих, которым выплачивалась заработная плата. Подписывая финансовые документы, закрывая наряды, он принципиально не вносил в них свою фамилию».
Собор Первоверховных Святых апостолов Петра и Павла (бывшая Покровская церковь)
«Жил Наумов под горой в собственном доме по улице Тухачевского. Не удивительно, что к нему одному из первых ещё до официального разрешения властей обратилась инициативная группа по восстановлению Покровской церкви (так первоначально назывался собор).
Тухачевского, 88. Бывшая психбольница. По словам А.А. Наумова это - его особняк до революции
Нетрудно представить, как радовала и будоражила сердца верующих весть о том, что храм подлежит возрождению. Напомню, что это был победный сорок пятый год, когда горожан объединяли общий душевный подъём, надежда и вера в будущее. Наумов с энтузиазмом принял предложение возглавить стройку. Как грамотный специалист он начал работу с поиска любого плана православной церкви (от Покровской церкви остались только стены). Надежды на то, что может сохраниться план разрушенного храма, конечно, не было. Но произошло чудо: в архивных документах Наумов обнаружил в прекрасном состоянии архитектурный проект Покровской церкви, заверенный Александром I и датированный 1813 годом. Многие тогда восприняли радостную весть как знак свыше.
Тухачевского, 88. Бывшая психбольница. По словам А.А. Наумова это - его особняк до революции (двери парадного крыльца)
Оставив педагогическую деятельность, Александр Афанасьевич полностью посвятил себя реставрационным работам.
Прошло пять лет. И вот наступил поистине исторический момент: после 15-летнего перерыва в стенах пока ещё очень скромно убранного храма началась Божественная литургия. Очевидцы вспоминают, что это случилось накануне Светлого Пасхального воскресенья.
Шли годы. Эти годы были, как известно, годами незатухающей, жестокой и неравной борьбы с религией. О методах этой борьбы и сегодня нам далеко не всё известно. Как правило, новое очередное наступление на церковь сопровождалось «разоблачительными» публикациями, которые смаковала и тиражировала советская печать. Всё это, конечно, негативно сказывалось на внутрицерковной жизни, порождало жалобы, обвинения, распри и пр. Подобных явлений не избежал и подгорный собор. Здесь в роли арбитра нередко выступал Александр Афанасьевич - активный член церковной двадцатки.
Иногда, в особо сложных случаях, Наумов обращался за помощью к митрополиту Николаю. Так или иначе, все внутренние споры решались в лоне церкви. Вот почему громом среди ясного неба явилась большая обличительная статья за подписью Наумова под заголовком «Почему я ушёл из церкви». Статья была напечатана в февральском номере газеты «Ленинское знамя» за 1972 год. Именно эта публикация послужила рубежом во взаимоотношениях между Наумовым и служителями подгорного собора. Статья вызывает много вопросов. Даже при беглом чтении она наводит на мысль, что перед нами пропагандистский трюк, прикрытый именем известного, уважаемого в городе человека. Здесь, среди откровенно агентурного материала, достоверным является только один факт: действительно, в начале 1972 года Наумов подал заявление в Комиссию по соблюдению законодательства по делам церкви при Петропавловском горсовете с просьбой исключить его из церковной двадцатки. Ни о каком уходе из церкви не было и речи - до последних дней он оставался прихожанином подгорного собора. Просьба же его была вполне объяснимой, ведь в то время Александру Афанасьевичу шел 87-й год! Так обычное заявление чьей-то рукой было обыграно в шумную антирелигиозную акцию».
Была ли статья в газете, действительно ли написал её сам Наумов, мне не известно. Тем более, что в своём далёком детстве я был воспитан в духе атеизма и никак не интересовался церковной жизнью. Хотя, несмотря на малолетство, рос мальчишкой любознательным, не по годам смышлёным и серьёзным. Но ссылка Макаровой на старческую немощь автора скандальной статьи никак не может быть правдой. Живя по соседству, я видел, что он до последних дней оставался не по годам бодр, достаточно жизнерадостен и имел абсолютно ясную голову и мысли.
Дом А.А. Наумова
Наумов действительно был отлучён от церкви. Как он сам объяснял мне этот момент, спор произошёл с настоятелем, якобы пытавшимся отобрать квартиру или дом одной из прихожанок. Наумов встал на сторону обиженной женщины и за это, мол, был отлучён. Объяснение выглядит довольно натянутым, так как маловероятно, что один оскорблённый служитель, пусть даже и настоятель храма, самостоятельно мог бы наложить столь серьёзное наказание. Тут нужны были более чем веские причины.
И я думаю, причины эти существовали и были известны священноначалию. Полагаю, поводом стали спиритические практики Александра Афанасьевича. Ведь спиритизм, общение с духами, церковь не то, что не приемлет, но резко осуждает.
Моя мама, атеистка до мозга костей, однажды была приглашена на такой сеанс в дом Наумова, и потом многие годы ломала голову: как же так - никакой возможности смошенничать у присутствующих не было, но духи отвечали стуком на все вопросы медиума, т.е. хозяина дома. На подобные сеансы, к слову, Александр Афанасьевич приглашал только избранных, которых сам же и определял.
Существование иного мира, мира духов, бесов, ангелов и Бога мама в то время полностью исключала. Возможно, что целью Наумова стало как раз желание поколебать её твёрдую веру в атеизм. Веру эту он тогда не сломал, но всю жизнь мама оставалась очарована его умом, начитанностью и обаянием. Впрочем, по некоторым причинам, о которых ещё пойдёт речь, она была вынуждена ограничить общение с соседом.
Тухачевского, 88. Бывшая психбольница (по словам А.А. Наумова это - его особняк до революции) и вход во двор его дома советских времён
Занятия спиритизмом и нежелание каяться в этом грехе, а фактически - одержимость бесами - более чем весомая причина для отказа в причастии и отпевании.
Поэтому вполне правдоподобным в этом плане кажется начало статьи Макаровой:
«В майский день 1979 года в притворе подгорного собора состоялся странный разговор, немало поразивший невольных свидетелей. К священнику обратилась пожилая женщина в траурном одеянии с просьбой отпеть в храме её покойного мужа. Церковнослужитель на минуту остановился рядом с просительницей и вдруг решительно зашагал к выходу, резко бросив на ходу:
- Наумову нет места в храме!
- Как же так?! - громко запричитала женщина. - Ведь это его храм! Он сам своими руками его восстанавливал!
Однако кроме испуганных прихожан её уже никто не слушал…»
Дом А.А. Наумова
И вот тут мы подходим к последней странице - взаимоотношениях нашего героя со слабым полом.
Основной нитью повествования Макаровой является история незабвенной любви Александра Афанасьевича к своей первой жене Сусанне Иосифовне, умершей в 1938 году. Скажу честно, этого имени я никогда ранее не слышал. Но точно могу сказать, что Наумов и не думал хоронить свою плоть вместе с покойной женой. Макарова упоминает вторую его жену Надежду, которой я, естественно, тоже не мог знать. Но однажды мама моего друга передавала через меня привет моей маме от, боюсь ошибиться с именем, Лидии Андреевны, а может - как знать - и от той самой Надежды Андреевны. Но я склоняюсь всё же к тому, что правильно первое имя. Привет я, конечно, передал, и на свой вопрос получил ответ, что это прежняя супруга соседа. Он прожил с ней довольно долго, а потом выставил за дверь, так как она перестала его устраивать в интимном плане, и взялся за поиски новой спутницы жизни.
Предложение руки и сердца поступило от него и моей маме, что собственно и ограничило её общение с соседом. То, что она в то время была при живом муже, его ничуть не останавливало. Несмотря на бешеный характер моего отца, его необычайную физическую силу и боевой опыт отгремевшей войны, Наумов отца не боялся. Предложение его было ясным, чётким и понятным:
- Будешь жить в полном достатке и любви. Всех твоих детей выучу и подниму, по старым связям устрою учиться в лучшие вузы Ленинграда. Они будут обеспечены на всю жизнь.
Получив отказ, сосед больше никогда не повторял своего предложения, а через некоторое время взял в жёны 56-летнюю женщину, которую я знал, как бабу Лизу. Была она довольно красивой пожилой женщиной, либо блондинкой, либо к тому времени уже совершенно седой. Впрочем, лет через шесть, когда я однажды как обычно поздоровался: «Здравствуйте, баба Лиза!», - она мне ответила, что, мол, какая я тебе баба…
Но жизнь у молодожёнов не ладилась. Они были из слишком разных миров. Складывалось впечатление, что интересы супруги были слишком меркантильны. И даже при мне произошла тогда небольшая семейная размолвка. Наумов кроме всего прочего был прекрасным иконописцем. Все старые росписи храма под горой были сделаны его рукой, и половина икон тоже были писаны им. Росписи ныне почти все обновлены, а вот иконы по-прежнему находятся в храме. Над большой иконой Богородице Наумов тогда работал дома. Кроме этого по углам висели ещё две иконы. Одна с лампадой перед образом - как раз над телевизором. Вот из-за этой иконы, лампады и телевизора произошла тогда при мне небольшая стычка. Каждый защищал свои ценности. Баба Лиза возмущалась, что вот, навешал везде своих картин, а вдруг масло попадёт на телевизор и тот перегорит. На что муж довольно резко ответил, что эту дьявольскую штуку с рогами (телевизор) вообще надо выбросить из дома, и он обязательно это сделает.
Как бы там ни было, накал страстей с годами только возрастал, и постепенно вылился в откровенную вражду. Обладавший, судя по всему, немалым капиталом Наумов однажды сказал во всеуслышание жене, что не увидит она никакого наследства:
- Я все богатства унесу с собой в могилу!!!
Вот тут-то и пришла пора вспомнить об оставленных нами самодельных гробе и кресте…
Фото из галереи Майпитер. Ремонт куполов. В какой-то момент были сняты все купола с храма, оставался только купол на колокольне. Жутковатое впечатление. Каково же было лицезреть полностью обезглавленый храм...
«Умер Наумов легко. Примерно часа два до смерти он лёг в постель, предупредив домашних, что больше уже не встанет. Потом, уважая просьбу и чувства покойного, вдова вложила в его холодные руки настольную лампадку, сделанную в виде распятия - память о Сусанне Иосифовне. Для близких умершего отказ церкви в отпевании явился шоком. Все хорошо знали, как гордился Наумов собором, называя его своим детищем. Хоронили его в гробу, который пролежал несколько десятилетий. А вот крест был новый. Наумов сделал его незадолго до кончины. Теперь на нём сияли слова: «Господи! Прими мой дух с миром!»».
Крест этот оказался столь тяжёлым, что его с трудом подняли четыре человека. Возможно, угроза забрать в могилу все ценности и необычайная тяжесть креста навели наследников на некие мысли, и в ночь сразу после погребения крест был украден с кладбища.
По странному стечению обстоятельств, безусловно, не связанному с пропажей креста, вскоре баба Лиза купила квартиру, а у зятя появилась новая «Нива».
Библиотека Александра Афанасьевича была распродана в течение нескольких дней после его смерти. Маме тогда хватило денег только на две медицинских книги дореволюционного издания.
Память была развеяна и мои рассказы и расспросы родственников бабы Лизы, живущих ныне в доме Наумова, воспринимались довольно болезненно, с явным неудовольствием.
А фотоальбомы, те самые альбомы, которые когда-то показывал мне наш замечательный сосед, несколько лет назад были использованы наследниками для растопки печи. Нет, не альбомы, а сама память через печную трубу была развеяна по ветру и канула в вечность…
Фото из галереи Майпитер. Собор в 70-е годы. Таким он стал после "наумовской" реставрации
«суета сует: всё суета.
Что пользы человеку от всех его трудов, над чем он трудится под солнцем?
Род уходит, и род приходит, а Земля остаётся навек.
Восходит солнце, и заходит солнце, и на место своё поспешает,
Чтобы там опять взойти;
Бежит на юг и кружит на север, кружит, кружит на бегу своём ветер,
И на круги свои возвращается ветер;
Бегут все реки в море, - а море не переполнится,
К месту, куда реки бегут, - Туда они продолжают бежать;
Всё - одна маята, и никто рассказать не умеет, - Глядят, не пресытятся очи, слушают, не переполнятся уши.
Что было, то и будет, и что творилось, то творится,
И нет ничего нового под солнцем.
Бывает, скажут о чём-то: смотри, это новость!
А уже было оно в веках, что прошли до нас.
Не помнят о прежнем - так и о том, что будет, - О нём не вспомнят те, кто будут позднее».
(Екклесиаст. 1.2-11)