ТАКСОНОМИЯ И СИСТЕМАТИКА
Это пост (в ЖЖ) для участников FB-группы "Наука-орнитология" (просто использован формат ЖЖ для текста большого объема).
Линк на Группу - https://www.facebook.com/groups/2217251541691521/ К ней можно присоединится, если у кого есть интерес к научным аспектам орнитологии (каковы закономерности и причины явлений).
Я думаю, что каждый "человек разумный" понимает, что прежде чем спорить о том "вид или не вид" (какую форму разнообразия популяций трактовать как вид, полувид, подвид) нужно элементарно узнать, в чем видит "проблему вида" трактующий эту форму субъект-классификатор. Даже если он и опытный эксперт в какой-то системе признаков.
.
В конечном счете любой супер-опытный в различении множества комбинаций признаков в какой-то системе признаков эксперт (например, я - в структуре скорлупы яиц птиц и динозавров) - это только опытный бухгалтер, который хорошо ("на автомате") работает со своими циферками и их комбинациями. К осмыслению "проблемы вида" эта опытность (опыт различения зрительных или акустических гештальтов, или же "подразвала" их на многие компоненты - подразвал называется в методологии науки анализом), сама по себе, не имеет никакого отношения. Иначе и не было бы никакой надобности получать биологическое образование. Иначе любой опытный охотник новогвинейского племени был бы уже готовым супер-орнитологом; машиной по выслеживанию и правильному (!) определению множества различающихся внешне форм птиц, коих там больше, чем на всей территории Северной Евразии.
"Проблема вида" будет звучать на этой Странице ("Наука-орнитология) много раз. И было бы замечательно, если бы наши спецы-таксономисты могли бы (решились бы) сформулировать свои общие принципы подхода к проблеме в том числе и здесь (обкатка своих мыслей в научных сетевых группах - до их открытой печати в журналах, сейчас обычное дело - осмысленный путь развития науки в эпоху Интернета). Но начинать надо "сверху". С главного. С того сетования, которое Эрнст Майр выразил уже в начале своей знаменитой книги "Зоологический вид и эволюция". А именно, что "многие зоологи не различают вид как категорию и как таксон". Все более убеждаюсь (хотя вставлял не раз это сетование Майра в свои доклады), что далеко не каждый коллега орнитолог может сказать, что он действительно понимает, в чем суть постановки вопроса Майром. (подозреваю, что многие вообще не задумывались над этим его суждением, даже и те, кто каждый день спорит по конкретике трактовки той или иной формы). Можем раскрыть немного это изречение Майра: не различают вид как (А) категорию ума (базовую нейро-конструкцию - "смысловое поле", - одну из тех, о происхождении которых ставил вопрос Эмиль Дюркгейм в своей "вечной статье" - на все времена - "Социология и теория познания") и как (Б) слово-знак (в конкретном, частном, формализованном языке - знаковой системе - названным таксономией). Отсюда понятно, что речь идет как раз о соотношении категорий ума и соотносимых с ними вербальных знаков, в принципе (для Майра эта проблема была осмысленной).
Этот вопрос обсуждался у меня в ЖЖ кратко и в общем виде. Даже не буду давать ссылку, поскольку для многих коллег всё что не на поверхности суждений, - уже "философия" (т.е. всё что не понятно или даже точнее, с чем соприкасаясь, ум чувствует себя некомфортно; как бы, - "я понимаю только то, что я понимаю; что не понимаю - попросту не существует, - ведь не могу же я признаться в том, что я что-то не понимаю).
Все же следует честно признать, что невозможно заниматься таксономией (можно ей пользоваться, как готовой схемой - это пожалуйста), если не понимаешь, что таксономия - особый язык, и следовательно общих проблемных вопросов структуры языка (вообще семиотики - знаковых систем) как коллективно создававшегося веками инструмента отображения реальности, избежать нельзя. Это было бы попросту прятать голову в песок. Невозможно говорить о таксономии, не держа в уме (контекстом) "философию таксономии" ("Философия ботаники" Линнея - это "философия таксономии" его времени). Как иначе можно осознать, в чем разница классификации организмов, (1) заданной во времена Линнея, (2) называвшейся "эволюционной" (Симпсон) и, наконец, (3) "кладистической" (в орнитологии, грубо - со времен Крэкрафта, Зинка и их "народившихся" последователей). Почему Майр и Симпсон не были согласны с Хеннигом ("при всем уважении", как говорится - неужели не интересно?). И почему вдруг "все сразу" (в наше время) стали согласны с гораздо более упрощенным, чем у Хеннига, гено-кладомышлением? - Ведь вид и род, как клада,- это совсем не то, что вид и род у Майра, не говоря уже о Линнее. - Майр и Симпсон что-то не понимали в логике (не были достаточно образованными биологами в общих вопросах? (А Крэкрафт и Зинк понимают правильно, - лучше изучали логику в школе? - Или в их времена была другая логика? - Или же причина "успеха" того или иного метода классификации лежит совсем в иной плоскости рассмотрения "бытия мышления"?
То что это мало интересует многих коллег орнитологов (кто с детства не любил ни математику, ни химию, ни физику; и вообще "птичку давай..,") - это понятно. Но я все время задаю себе вопрос: почему это не интересно многим бердвотчерам, - среди которых немало физиков, математиков, компьютерщиков, переводчиков, т.е. для кого проблемы соотношения языка и мышления, формализованных языков (таксономия таковой) и т.д. должны быть ближе и понятнее, чем многим бедным "полевым орнитологам". Но не вижу этого интереса. Они все ждут, когда "полевые орнитологи" решат для них вопрос, кого считать видом, а кого нет. Путем голосования?
Понимая, что мы в формате сетевых страниц (не научный журнал по теории систематики), я хотел бы попробовать обозначить смысловую канву проблемы самым что ни на есть простым способом. Опираясь на аналогию с хорошо знакомой всем потребностью человека воспринимать физическую реальность рационально (реальность, с которой нам приходится согласованно контактировать, взаимодействовать - с той или иной целью), т.е. одинаковым образом, "без многих слов" и "без сложных образов". Для этого люди (т.е. мы) принимают некие градуированные шкалы, которые есть своего рода простые формализованные языки (знаковые системы) мерности - объектов, явлений, событий. Отсюда у нас меры длины, меры веса, меры объема, меры силы тока, напряжения и т.д. По существу здесь та же самая проблема упорядочивания (=ментальной классификации) видимого разнообразия. Но поскольку в сугубо рациональных целях (целевого) взаимодействия, - с объектами и явлениями (с событиями нам взаимодействовать сложнее - "вот она прошла и нету"), то мы анализируем, т.е. разрезаем целое на части (модули, - как угодно) измеряем по отдельности части\модули признакового пространства (только длину, только объем, только вес и т.д.). Могут быть разные системы измерения одного свойства реальности, например протяженности; скажем, - в сантиметрах и дюймах, милях и километрах. Никому из людей, где-то со второго класса начальной школы, не придет в голову измерять сравниваемые объекты то в сантиметрах (один), то в дюймах (другой). Тем более то в метрах, то в килограммах. Потому что это неправильно по результату ("фуражка не лезет и в строю беспорядок"), и все это понимают, даже если сказать не могут. И еще у каждой меры должен быть эталон (например, эталон метра, - хранится в Париже), иначе - по истечение много времени, скажем, плейстоцена (грубо - 2 млн. лет) фуражка, произведенная в тени древней Гондваны, не полезет на голову обитателя Ангариды, и (!) снова в строю будет беспорядок (а это почти нарушение мироздания).
Конечно же биоразнообразие - это сложная система комбинаций из многих признаков разных категорий - на огромном множестве переменных (отчего в биологии исторически и не сложилось столь явного требования непротиворечивости положений и "правил" внутри одной и той же системы суждений, как в физике и химии - см. Шишкин 2010). Здесь одними сантиметрами не обойдешься. Но по сути задача та же: нам надо наложить какую-то универсальную систему мерности на это разнообразие, чтобы его воспринимать и измерять одинаковым образом (это и есть классифицировать). При этом многие интуитивно понимают (даже в наше время), что классифицировать организмы как БО (биологическую организацию) и классифицировать их как формальную сумму признаков, совсем не одно и то же.
Собственно, это прекрасно выразил Вольтер, немножко издеваясь над "точной наукой" в его знаменитом "Микромегасе":
- Но ты хотя бы знаешь, что такое материя? (вопрос Микромегаса - обитателю системы Сириуса, к одному из философов-естествоиспытателей Земли).- Несомненно, - ответил человек. - Возьмем, например, этот камень: он серого цвета, обладает определенной формой, тремя измерениями, весом, делимостью... - Хорошо, - заметил Микромегас. - Тебе этот предмет кажется серым, делимым, обладающим весом, .... Тебе открыты отдельные его признаки, но известна ли его сущность? - Нет, - отвечал картезианец. - Тогда ты не знаешь, что такое материя.
К слову сказать, Э. Майр, следуя традиции 19 века, хотел задать вид (как категорию ума) через его сущность, только выделив его, вида, не типологическую, а "биологическую сущность" (отсюда его "зоологический вид"), - даже если границы этой сущности в каждом конкретном случае не всегда точно определима в принципе (это как раз не беда! - остаются интервалы доверительности). К этому мы еще вернемся.
[Отступление - сноска - кто утомился, можете перескочить на ступеньку вниз до 12 кегля: на самом деле любой H.s., воспринимающий мир ("сложно предметно организованную действительность" - как говорят психологи, - они очень умные и выражаются сложно) - уже классифицирует, т.е. избирательно воспринимает поток (зрительной) информации сразу же на многих уровнях и по многим параметрам (dimensions), разграничивая сходным образом большое пространство переменных сигналов (микрогенез зрительного образа занимает где-то 50-400 миллесекунд). Сходство определяется как одинаковым строением воспринимающего аппарата (органы чувств и проводящие пути, где идет первичная фильтрация и интеграция физических сигналов), так и "договоренностью" (она хранится в мозгу) проводить границы таким-то и таким-то образом. Эта договоренность неявная, поскольку каждый учится видеть (умом - не глазами) одинаково уже в раннем детстве. К тому же в том же раннем детстве каждый начинает усваивать слова, которые становятся лекалами дробления и чувственного восприятия реальности (фильтрами дробления и объединения потока зрительного материала - это проще осознать в соприкосновении с акустической реальностью). Растущий H.s. это, конечно, осознанно не рефлексирует, а затем попросту забывает ("что есть, то и вижу - глаза у всех одинаково устроены"), как и то что его различение, скажем, вогнутого и выпуклого, есть условно-рефлекторное сопряжение зрительных и тактильных ощущений (а не просто "вижу"). Что-то однообразно бегающее с целыми контурами (его обозначили, т.е. наделили знаком "особь") все воспринимают одинаково (хотя с вегетативно колониальными организмами уже сложно, но у птиц этого нет, можем забыть). Однако с разграничением популяций уже гораздо сложнее и не так очевидно: их границы так просто не видны, - надо не просто назвать, но обусловиться, "что считать", таковыми. Уже начинаются проблемы. А если мы говорим о группах популяций (тут границ можно провести множество - и тут, и там, где душа пожелает) проблемы становятся запредельными. Именно те самые проблемы, которые возмущают полевых орнитологов и еще более великую армию бердвотчеров.
Есть еще одно важное имманентное свойство нашей системы восприятия: мы сразу же (тот же микрогенез) воспринимаем поток сигналов - буду говорить далее "поток информации" - упорядочивая его в плане соподчинения "общего и частного", причем сначала (первые 150-200 млсек) опознаем фрагмент реальности как общее (например, как "цветок"), и только потом (ещё 100-150 млсек) - как уточнение общего - "роза". Причем это родо-видовое упорядочивание информации - "от более общего к более частному" (психологи обозначили его словом "категоризация" - не люблю это слово в отношении психологии восприятия) - не связано со знанием слов, которые действуют, скажем, как фильтры такого разграничения образа и соподчинения образов по принципу вложенных матрешек. Оно изначально довербально (вывод об этом был обозначен как величайшее достижение экспериментальной психологии - исследование микрогенеза зрительного образа - в 70-х годах прошлого века), хотя в последствии владение языком, на котором мы отчасти и думаем, усложняет картинку. Даже полевой орнитолог, не озабоченный сильно проблемами сопряжения языка с мышлением, сразу поймет, что это же и есть та самая родо-видовая упорядоченность !!! (опознание фрагмента реальности сразу, т.е. одновременно как рода и вида - на самом деле и семейства и отряда тоже, одновременно - только лишнее мозг моментально "вычеркивает"), которую придумал Карл Линней и на основе которой он создал таксономию и построил первое здание Систематики организмов. Так что род и вид в таксономии - это не просто позаимствованное из обыденного языка отражение онтологии осмысления мира (философы тоже выражаются сложно - устанешь от них). Это важнейшее свойство нашей "органической" (т.е. свойство "нервной ткани" мозга, как говорили раньше) системы восприятия. Кстати, поскольку оно по природе своей довербально, то оно скорее всего есть и у птиц (у всех, у кого нейро-организация зрительных долей достигает какого-то порога сложности). То есть у нас на данный момент аргументов отрицать эту презумпцию (сила "презумпции невиновности" остаетя в силе). Почему практически все они в экспериментах на категоризацию (понимаемую как ментальная процедура упорядочивания; тоже слово, но смысл другой - почему и не люблю) дают положительные результаты.]
Именно потребность в единой мерности восприятия биоразнообразия и есть основа возникновения таксономии. Как особого (и не очень сложного) "языка дробления" все той же "сложно предметно организованной действительности" (т.е. части этой действительности - той, что бегает и летает, исключая паровозы и самолеты). Ранги таксонов и есть разная мера дробления биоразнообразия (мм, см, км). А проблемы с границами существуют из-за того, что об эталоне метра договориться не могут. Или не возможно.
[Тут надо сделать еще одно отступление - не хотите не читайте. Прыгайте ниже. "Проблема таксона" начинается уже с произнесения губами или умом - кто как умеет - слова "биоразнообразие". Потому что под этим словом кроется очень разное. Для тех, кто строил то здание систематики, что сейчас зарастает джунглями в дебрях Камбоджи, это слово означало БО - биологическую организацию. То есть целостную конструкцию организма (множество корелляций в онтогенезе - процессе формообразования живого). В изменении этой конструкции и мыслилась впоследствии та серьезная трансформация живого, что была названа эволюцией. Вся таксономия, от типа и вниз до вида, - это были мерности различия в БО. Это сохранилось и в эволюционном мышлении Майра и Симпосна (у Симпсона больше); по сравнению с Линнеем изменилась лишь трактовка причин (драйва) изменения. Если бы мы в 19 веке сказали бы биологу-эволюционисту, что вид (и тем более род) - это группа популяций (или особей), он назвал бы нас невежами. Поскольку определение таксона строилось на существенном (см. диалог у Вольтера), т.е. что в Логике всегда называлось "понятием взятым по содержанию" (начала Логики для школьных гимназий - во всем мире). Хотя содержание понятия сопрягается с его (понятия) объемом - числом предметов, которые мыслятся и опознаются через данное содержание, но нельзя (! табу) давать определение понятию через объем. "Группа популяций" не может быть предикатом определения таксона. Это его косвенная (второстепенная) и в общем-то тривиальная характеристика (поскольку все особи объединены в популяции . Майр боролся с типологией, как он её понимал (как-то странно,- как сведение таксона к образцу-эталону, хотя это частное - просто методология работы коллекционера; к типологии как "изначальной" организации нашей системы восприятия - той самой категоризации потока информации, это не имеет отношения; к сожалению, Майр этими вопросами "восприятия" никогда не интересовался). Майр внедрял популяционное мышление как альтернативу методологии осмысления таксона по матричному образцу (типология sensu stricto). Именно на этом этапе биоразнообразие стало означать противоречиво разное: преимущественно БО (1 - тип организации, граду, когда мыслился макротаксон; 2 - преимущественно группу популяций, когда мыслился микротаксон). Эта "шизофрения" (в мыслях) сопрягалась с эклектикой методологии таксономии. Потому что это как если бы мы малые протяженности измеряли бы в дюймах (сопрягая эталон дюйма с милей), а большие в километрах (сопрягая км с эталоном метра). Результат - "в строю беспорядок и фуражка не лезет".
Беспорядком воспользовались недовольные, что хотели построить свой собственный замок Системы, положив в фундамент прах Хеннига и объявив его святыней. Они правильно обвинили отцов БКВ в эклектике их подхода (к таксономии) и переделали всю систему, исходя из того, что все таксоны - меняющиеся группы популяций разного объема, и упорядочивать их нужно не по принципу вложенных матрешек, а по принципу построения схемы генеалогии человеческого рода (другой смысловой образ; другой алгоритм действий). Долго спорили о том, как объединять ветки, которые растут неправильно и правильно, и как трактовать те и другие (и это опять же та же проблема упорядочивания разнообразия как множества элементов, которое можно классифицировать разными способами). Измерения разнообразия как БО - через градацию мер (ранги таксонов) было упразднено. Сказали, что мерностью будет только точка ответвления в потоке времени. Поскольку все популяции в прошлом потоке времени никому не известны, то придумали метод расчета условных точек ответвления и условные "куски" древес, которые назвали кладами. Затем сказали, что точки ответвления соответствуют "усредненным" моментам степени изменения генетических потоков, которые непрерывно дробятся и дробятся. Можно ввести меру измерения степени изменения таких "генетических потоков" на отрезке времени и дело будет в шляпе. Клада будет дробить множество переменных (разнообразие) на бесконечно рассучиваемые на волокна нити (все они клады). А ГД - генетическая дистанция, циферка в процентах или миллионах лет, будет измерять кладу. Что может быть лучше? - Снова много спорили. Успокоились и снова спорили. И сейчас продолжают (снова вспоминается диалог у Вольтера).
Всё бы ничего, - ну придумана новая система измерения протяженности, - по его кривизне в "пространственно-временном континууме" (даже эталон придумали, но где отрезать никак не договорятся и все время меняют), - почему бы и нет? - Но линейку-то у людей зачем отбирать? - Доски чем мерить будем, когда избу надо построить!? - Так ведь отобрали. - Запретили и сказали сжечь. Иначе не пустят в ночной клуб под названием "кладистический метод реконструкции филогении". А там весело, и каждый день за утренним кофе новый выпуск "нью-йорк таймс по систематике". И других клубов уже нет (все на замке под печатью).
Да вот еще что. Систему измерения (дробления) биоразнообразия изменили, калибровку единиц измерения изменили, а названия единиц измерения оставили прежними (вид, род, семейство). Это самый главный трюк! - Главное, чтобы "народ" не волновался. Народ - это "полевой зоолог" (их же гораздо больше). Он и спокоен. "Вид" был и есть (в три раза больше стало - для списков бердвотчеру даже хорошо). "Род" тоже никуда не делся (в два раза больше стало и уже абсолютно условная единица объединения ниточек в хаосе ветвления - диагнозы не даются; снова хорошо, - память тренировать будем). Полевой зоолог "за", ибо разнообразие - это наше все. Чем больше помним, тем мы больше "профи" в области бухгалтерии. И память тренируем. Библию будем учить наизусть (в этом суть образования). И к тому же, чем видов больше, тем больше охранять надо. Всем работа найдется. А кто вокруг (не биологи), те просто охренеют от нашего видового разнообразия, особенно островного и от нашего "знания" (запоминания) этого разнообразия. -
Одна проблема (для теоретиков кладо-гено-систематики по принципу строгой монофилии): среди полевых зоологов тоже нашлись свои таксономисты-бухгалтеры ("народные таксономисты"). Они, не долго думая, смешали в кучу все системы измерения. Одни виды измеряют в дюймах, другие в миллиметрах, а третьи вообще в килограммах. - А что? - Почему нет? В системе древесного ветвления на уровне таких веточек, как виды-"жорданоны" и микророды, никто все равно ничего не поймет (полный хаос, когда смотришь на объем класса сверху). Никто кроме кучки из 4-5 человек, ответственных за микрокладу ("секта хранителей клады", - раз в месяц раскладывают пасьянс в её границах и возвещающих через "Нью-Йорк Таймс" Ornithologist Club о результатах). ]
Если подходить к вопросу серьезно, то проклассифицировать такое пространство переменных, как разнообразие популяций, можно огромным числом способов. Систем мерности может быть много. Майр и Симпсон, внедрив "популяционное мышление" (вид - это группа популяций.....), вырыли яму всей той структуре Системы, которая была со времен Линнея (до этого ей лишь было дано иное причинное объяснение, менялось "содержание понятия" (таксонов) и их объемы, в зависимости от применяемой системы измерения - мерили ли в мерах длины, веса, объема, да хоть в джоулях). Продолжая думать о макротаксонах как градах (т.е. по содержанию понятия), Майр пытался все-таки стабилизировать таксономию в восприятии (измерении = дроблении) видового разнообразия, где уже думали исключительно "в популяциях" (по объему понятия). Что произошло после - описано мелким шрифтом абзацем выше, здесь же речь о том, ЧТО Майр пытался сделать и как мыслил.
Прекрасно понимая, что каждую популяцию можно назвать видом по той или иной шкале измерения (а шкал много) - память компьютера выдержит, и можно высчитывать разными методами самые разные комбинации объединения ветвлений таких видов-популяций - 10-ти жизней не хватит), Майр и Симпсон пытались уйти из этой плоскости решения вопроса (который он называл "бухгалтерией форм") и придать выбору мерности исчисления разнообразия какой-то ключевой биологический смысл (увидеть "сущность" - см. выше диалог из Вольтера). Он видел его в РИ (репродуктивной изоляции). В его время (время господство СТЭ как смысловой подложки для любого частного вопроса по эволюции и таксономии) увидеть иное "ключевое" было невозможно (ничего другого "не было видно" в заданной систем смыслов - именно так). РИ с очевидностью мыслилась как объективно значимая граница двух близких множеств потенциальных генеалогических связей. Если есть разрыв (оба множества уже не соприкасаются, далее эволюционируют независимо друг от друга), то это несомненно объективный критерий в осмыслении эволюции как дивергенции популяций (но не как дивергенции БО! - образованный биолог, хоть как-то знакомый с объемом информации, называемой "биология развития", обязан это понимать).
На самом деле так думали уже в 19 веке (о видах) - поскольку искали смысл вещей, а не занимались бухгалтерией признаков и не выступали игроками в большой и увлекательной игре расчета кладограмм и подставления в них все новых и новых образцов. Но за РИ признавали только серьезную РИ (нежизнеспособность и неплодовитость потомков, - когда между двумя множествами потенциальных репродуктивных связей уже пропасть, разрыв навсегда) и связывали этот разрыв с дискретностью БО (отчасти верно - понимание этого вопроса было утеряно в "популяционном мышлении"). Майр (но не только он, - он подытожил) расширил понимание РИ, включив в него всякое РИ de facto, в том числе подобное тому, что между 4 основными сословиями (варнами) в индуисткой социальной структуре (табу на репродуктивные связи). Майр полагал (искренне или нет - кто знает), что поведенческая РИ даже у таких организмов, как птицы, причинно коррелирует (чуть раньше - чуть позже во времени) с чем-то более серьезным, т.е. также маркирует "пропасть навсегда" в сети генеалогических связей. По-видимому, он ошибался (но сейчас об этом не буду). Но джин снова был выпущен из бутылки (уже из другой) и вакханалию дробления по временной и ненадежной РИ уже нельзя было остановить. Выросла целая "каста" зоологов-расчетчиков "неполноты РИ" (по степени гибридизации и перекрыванию ареалов - как же велика среди зоологов тяга к увлекательной работе бухгалтера! - какой, право, невостребованный потенциал). Оставалась, правда, еще одна интересная игра (на доске другого типа) - в расчет РИ у аллопатричных (островных) популяций. Этот кусочек сладкого пирога оставили для следующего поколения. Которое решило, что РИ можно перемешать с ГД, а заодно закрыть глаза на РИ, если "что-то не так" и фуражка не лезет.
Мораль той басни такова - подход к мерности (способу измерения) любого разнообразия ("сложно предметно организованной действительности") должен быть осмысленным. И нельзя (нехорошо) измерять одну доску для стены дома в дюймах, другую в сантиметрах, а третью вообще в килограммах, тем более, если доски сделаны из разных пород деревьев. Не сойдется. Будет криво и некрасиво. Надо это делать хотя бы независимо. И потом нельзя быть безразличным к тому, что стоит за "обетом безбрачия". Это только два слова. За ними может стоять очень разное по существу. С разными "поправками к конституции", которые не озвучили на презентации. Когда завтра "безбрачница" появится с 15-тью бодрыми розоволицыми малышами и еще двумя в колясках, никто вам уже не поверит послезавтра, когда вы будете утверждать, что вчера она была в списках "безбачниц", а сегодня мы её перепишем в другой список ("какие проблемы?"). Проблемы есть - ибо опять конфуз и в строю беспорядок.
Я очертил "проблему вида" в самом общем плане. Надеюсь, на доступном всем языке. В дальнейшем приведу конкретные примеры, как проблема "фуражка не лезет" и "в строю беспорядок" решается разными группами таксономистов-орнитологов. И есть ли в их действиях какая-то реальная осмысленность. Или только очередная большая игра (проект) перекладывания косточек из одного угла счет в другие. С переделыванием отчетов о затратах.