ГЕРОИ РАЗНЫХ КУЛЬТУР ИХ СУДЬБЫ И СМЕРТЬ
Наша культура, та программа, что вложена в наши головы, соткана из программных кодов протокультур предшествующих ей.
К сожалению, часть прототекстов утрачена. Мы можем предполагать их наличие, высчитывая как черные дыры, которые не доступны взгляду, но могут быть определены по гравитационным возмущениям.
Как правило такая утрата происходила, когда устная традиция отказывалась переходить в письменную, в чем ее поддерживали многие ревнители. Сократ не написал ни строчки. Исчезла бы, не будь она записана благодаря тирану Писистрату, Илиада, Александр упрекал Аристотеля за то, что тот записал свои труды, сделав предназначенное для избранных доступным для многих, была бы утрачена не будь она записана большая часть Устной Торы и т.д.
Многие тексты дошли до нас случайно, например, исландские саги или Деяния Данов, многие античные рукописи были восстановлены по отрывкам. Видя насколько случайно было их спасение, не будет авантюрой предположение, что многие не дошли.
Однако, сегодня нас интересуют не сожаление, а анализ Прототекстов, которые задали вектор развития европейской культуры и нашли свое выражение в привычной нам литературе.
Как бы не старались мы или другие авторы отторгнуть предшествующий опыт, сбросить его с парохода современности, он довлеет над нами, как не странно, особенно в его отрицании.
Чем лучше мы понимаем вложенный в нас культурный код и его истоки, тем глубже и полней мы можем с ним взаимодействовать, внимательней следить за тем как он нас меняет.
Некоторые идеи и образы проходят сквозь свою культуру красной нитью, неотделимы от нее, получают в ней наиболее полное развитие и почти неведомы в другой
Одно из главенствующих идей и в нашей, и в предшествующих ей протокультурах это рок, фатум, судьба, ананке, неизбежность. Люди называли это по-разному. Различно и вели и хотели себя вести перед лицом неизбежного. Мечты о том, как нужно себя вести люди влагают в поступки выдуманных ими героев. Однако различна была модель, предлагаемая разными культурами для взаимодействия с судьбой.
Поговорим об этих культурах, составивших основу нашей.
Прежде всего эллины. Вновь и вновь тела их произведений пронзают стрелы рока. Никто не может отвратить его веления. Однако знать их полезно. Боги иногда, а несколько реже изворотливые люди, могут использовать их к своей пользе.
Оставим скучные вроде Данаи, которая должна была родить сына убивающего своего деда Акрисия. Хотя даже это банальное для эллинского мира пророчество не только запускает персеиду, а через нее цикл подвигов Геракла, но и порождает все бесчисленные картины с условным названием «Золотой дождь». Моя любимая «Даная» принадлежит кисти Климта.
Более интересны другие пророчества, являющиеся триггером при запуске великих историй.
Так Зевс, долго хотел получить от Прометея тайну опасную для него. Прометей не знал, а Зевс не знал, но знал, что Прометей знает. Это единственная причина, по которой Прометей не был низвергнут в Тартар. Оттуда не достать.
Что же остается? Пытать. Орел в печень.
Долго не работало. Пока не появился Геракл, который застрелил орла и освободил Прометея. Тот же, решил, что с него достаточно и изобразив, что пророчество исполнено, выдал тайну.
Она же заключалась в том, что богиня Фетида родит сына превосходящего мощью отца[1]. Зевс, известный своей любвеобильностью, не сходится с ней, как планировал, а отдает Пелею. Мы ему искренне благодарны. Пелей получает жену и сына, а мы Ахилла, одного из ярчайших героев Илиады и мировой литературы.
Именно на свадьбе Пелея и Фетиды подброшено яблоко с надписью «Прекраснейшей» из-за которого соперничают Гера, Афина и Афродита. Именно их судит Парис, которому еще при рождении было предсказано стать причиной гибели родного города[2]. Именно им похищена Елена, что запускает всю троянскую войну и дарит нам Илиаду.
С тех пор все находятся в объятьях рока. Боги, как Зевс, еще могут подстроиться под него и избежать неблагоприятного истолкования.
Люди подобное не могут и что делать человеку, узнавшему, что он убьет отца и жениться на матери?
Эдип, а с ним эллины полагали - покориться или бежать. Увы, в эллинских представлениях о необратимости, этим бегством он только приближал исполнение предсказания. Эллин перед судьбой то же что муха в паутине, чем больше бьёшься, тем быстрей и крепче перекроет дыхание гаррота в руках судьбы.
В эллинском варианте пророчества всегда лукавы и ненадежны, изворачиваются как камень под ногой, оборачиваются против тебя. Вспомним более бытовые примеры пророчеств: «перейдя реку Галис, Ты великое царство разрушишь» «Царство твое простоит пока мул не станет царем персов», «Ждите третьих плодов и идите через теснину», «Царство получит тот, кто первый обнимет свою мать» и пр. В каждом их них ловушка для неосторожного истолкователя.
Нужно помнить, что пророчества в конце концов стали большой индустрией. На слуху святилище в Дельфах, но в ведь прорицания давали в Додоне, где гадали по шелесту листвы дуба, посвященного Зевсу и в пещере Асклепия, где нужно было заснуть и затем получит истолкование своего сна и множестве иных мест. Прорицалища и расположенные рядом города богатели, но уважение к ним падало.
В конце концов, стали, понимая цену прорицаний, но уважая упование на них простого народа, хитрить.
Один из спартанских царей, по словам Плутарха, получил в Додоне от Зевса прорицание, разрешающее ему войну, эфоры потребовали от него, чтобы он спросил еще и Аполлона в Дельфах. Тогда он сформулировал вопрос как «Согласен ли Аполлон с мнением своего отца». Ответ мог быть только один.
Александр готовил поход против персов. Подкупленные их золотом жрецы, отказывались давать прорицание, мол зайдите завтра, у бога на сегодня не назначено. Александ схватил пифию и потащил к алтарю. Она вскричала- С тобой не справиться Александр. Он быстро соображал и сказав- все, этого достаточно, - отпустил ее.
Совсем иначе мыслили судьбу северные народы эпохи викингов. Если эллины жили под гнетом множества разных пророчеств, то скандинавы жили, по существу, в тени одного великого и глобального, сулящего гибель мира - Прорицание Вельвы.
Если мир исчезнет в огне, что что же делать? Да рок есть. Будущее мира предопределено. Человек его не избегнет. Их ответ - ну и что? Продолжим жить так как будто его не существует, а придет Рагнарек, ну что же, не имея шансов на победу, потягаемся с Суртом и Фенрисом.
Как сказано в Речах Высокого:
«Гибнут стада,
родня умирает,
и смертен ты сам;
но знаю одно,
что вечно бессмертно:
умершего слава».
Прекрасен характеризующий это мировоззрение диалог, позаимствованный из саг с некоторыми сокращениями.
- Что будешь делать, если узнаешь, что завтра погибнешь в битве? - спросил старик отец сына.
- Что же помешает сражаться храбро и пасть, снискав славу?
- А если узнаешь, что останешься в битве невредим?
- Почему бы тогда не закинуть щит за спину и не идти впереди строя, рубя двумя руками, - ответил сын отцу.
Очень, очень напоминает стоический, хотя и куда более брутально выраженный, подход Сенеки и Марка Аврелия.
В общем, наплевать на судьбу, пренебречь, вальсируем. Живем так будто ее нет.
Жаль только в «Песни о нибелунгах»[3] и ряде связанных с ней текстов в полной мере раскрылся германский подход к судьбе.
Его можно назвать антиэллинским. Если эллинский герой, узнав свою судьбу, бежал и тем лишь приближал ее свершение, то германец прямо наоборот. Он мчится навстречу року и тем обретает свободу. Знание своей судьбы и неизбежность конца освобождали его от скучных обыденностей жизни.
Разумеется, я говорю о Хагене.
Во второй части Песни герой именно он.
Первая, «Зигфридова» часть Песни - образец рыцарского романа, кастрация Эдды. Стоит читать, только чтобы понять, как можно выхолостить текст. Однообразные сражения богатого и неуязвимого героя, чтобы стяжать любовь прекрасной Кримхильды.
Где драматизм Эдды и Песни о Вельсунгах? Где древняя кровавая история поруганной любви, алчности, обмана и предательства? Где тайный напиток, из-за которого Сигурд забывает данные Брунгильд обеты, что раскручивает давящую всех смертную драму?
В конце концов, даже золото Песни не может сравниться с сокровищами Эдды.
Золото Эдды, взято у богова отцом в качестве виры за смерть сына. Это золото проклято его первым владельцем карликом Андвари, у которого боги его и отняли. Чтобы обладать этим золотом сын (Фафнир) убил своего отца. Брат убийцы (Регин) подговорил другого убийцу убить Фафнира. Разве может с этой кинтэссенцией алчности и злобы сравнится золото, банально добытое Зигфридом в бледно описанных поединках (рит.)?
Картонен рядом с Сигурдом Зигфрид, елеем и канцелярской трубадурщиной от него пахнет.
Совсем иное дело Хаген. Расправившись с Зигфридом, этим скучноватым сборищем достоинств и он маловыразителен пока … Не узнает свою судьбу.
До этого момента, его речи это голос разума. Именно он отговаривает своих королей выдавать их сестру, вдову Зигфрида - Кримхилду, замуж за куда более могучего владыку, короля гуннов Эцтеля. Его слова абсолютно верны. Столь сильно ее обидев, убив мужа и похитив богатства, глупо давать ей в руки такую власть.
Также отговаривает он их от дальнейшей поездки в гости к гуннам.
Его не слушают. Впрочем, случись иначе, не о чем было бы и рассказывать. Песнь о Нибелунгах завершилась бы слащаво - жили они средне долго и умеренно счастливо, умерли соломенной смертью в своих постелях.
Пока грядущее бедствие - плод его расчетов, он пытается быть осторожным.
Но по дороге в гости случается чудо. Вещие девы, коих он застиг за купанием, в обмен на возврат им одежды, предсказывают ему, что из тех, кто вместе с ним едет ко двору Эцтеля, вернется живым лишь придворный капеллан. Все прочие погибнут.
Хаген проверяет предсказание на прочность. При переправе через реку швыряет капеллана за борт лодки, да затем еще норовит прибить шестом. А тот выживает! Капеллан добирается до берега и, отжав одежду, бредет домой. Увидев это, Хаген мрачнеет, осознает, что только что помог исполниться предсказанию и наконец то начинается история, ради которой и стоит читать Песнь. Песнь о нибелунгах обретает главного героя.
С этого момента, ни шагу назад. Любой компромисс отметается. Попытки окружающих смягчить или разрядить ситуацию, грубо оборваны. Он сам лезет в драку, мешает спасти себя и товарищей и тем приближает исполнение пророчества.
Хаген разносит лодку на которой переправились через реку. Нет, это не мотивация людей к битве. Мол отступать некуда, остаётся только победить, это избавление от того, что более никому не понадобиться. Отказывается назвать место, где ухоронил сокровища, отказывается сдать при входе в зал оружие, публично признает, что именно он убил Зигфрида, демонстрируя при это Бальмунг, меч убитого, убивает Ортлиба еще ребенка, сына Эцтеля. Мир после этого очевидно невозможен. Но он еще и подстрекает Эцтеля на дальнейшую схватку. В самом конце, когда мертвы все соратники, а он вместе с королем Гунтером пленены, обманом провоцирует Кримхильду убить ее брата Гунтера, прекрасно зная, что вслед за эти умертвят его.
В промежутках еще и пьет кровь сраженных им людей. Не гастрономическая привычка, просто пить очень хочется. Детоубийца и кровопийца. Хорош.
Это не бегство от судьбы и не безразличие у ней.
Почти напротив, знание своей судьбы дает полную свободу.
Если смерть предрешена, почему бы тогда не выпустить на волю всех драконов и змей сплетающихся в душе? Почему бы тогда не прихватить с собой всех врагов? Алчное стремление, если бояться не за кого, уйти красиво, разметав наружу весь хаос теснящихся меж ребрами.
Вот он прообраз романтического героя.
Именно Хаген - настоящий герой Песни. Лишь Кримхильда состязается в ним злобе и месте в сюжете. Как матерые дуэлянты наносят они удары друг другу, не обращая внимания на кровь, льющуюся на траву из собственных ран.
Хаген побеждает, своей гибелью обрекая Кримхильду на смерть. Прекрасный финал-смерть противостоящих друг другу героев.
Однако это не последний литературный способ встретить свою судьбу.
Иудеи, предложили не покоряться судьбе, а менять ее, стирать из книги судеб небесный приговор
В талмудической литературе не всегда можно выбрать магистральное направление. Ряд вопросов остается не решенным или же предлагаются исключающее друг друга трактовки. В связи с этим прошу учесть, нижесказанное понимается так не всеми иудеями, но их большинством.
Интересующее нас обсуждение, о том есть ли власть звезд и судьбы над народом Израиля содержится в трактате Шаббат.
Фраза "Эйн мазаль ле-Исраэль" - «Нет звезды для Израиля» рассматривается по разному. Р. Ханина, полагал что созвездие у Израиля есть. Р. Йоханоон и Рав, полагали что нет. Вкратце, апеллировали словами Авраама к Богу: «Владыка мира!- воскликнул Авраам, в ответ на слова Господа о том что у него родится сын. - Я изучило свой гороскоп и знаю, что мне не дано иметь детей».
Сказал ему Господь: «Выйди за пределы гороскопа, ибо нет звезды для Израиля».
Как мы все знаем, сын у Авраама родился.
Эту же идею, изменчивости злой судьбы, у евреев, подтверждает рассказ о Шмуэле-еврейском мудреце и Аблете - персидском маге.
Как-то раз они сидели и около них шли люди к озеру. Аблет сообщил Шмуэлю
- Этот человек пойдет и не вернется. Он умрёт от укуса змеи.
Ответил Шмуэль:
- Если он еврей, то ничего дурного с ним не случится. Через некоторое время этот человек пошел назад. Аблет встал и скинул с его плеч мешок, а там - змея. Рассеченная на две части.
- Какое добро ты сегодня совершил, спросил его Шмуэль
- Каждый день,- ответил тот, - мы достаем еду и все вместе едим. Сегодня же у одного из нас не оказалось хлеба и он устыдился. Тогда я, сказав, что соберу хлеб со всех, подошел к нему и сделал вид, что беру хлеб у него, чтобы освободить его от стыда
- Ты сделал доброе дело сказал Шмуэль. Из этого но вывел толкование: «Милостыня освобождает от смерти».
Аналогична истории с еще более известным законоучителем - Рабби Акива.
Его дочери халдеи предсказали смерть от укуса змеи, в день, когда она взойдет под брачный полог.
В день свадьбы она, наряжаясь к ней, воткнула булавку в трещину в стене. Забыла о ней, а на следующее утро вытащила булавку вместе… с мертвой змеей. Булавка вонзилась той прямо в глаз.
Спросил ее отец:
- Какое доброе дело ты совершила?
- Вчера пришел нищий и стал кричать у ворот, но все были заняты и не услышали. Взяла я еду и дала нищему.
Сказал ей р. Акива:
- Ты сделала доброе дело.
Из этого но вывел уже знакомое нам толкование.
И наконец, третья, более известная в нашей традиции история Ионы.
Иона получил от Бога повеление идти в Ниневию с предупреждением, что город будет разрушен за нечестие его жителей. Однако Иона, зная, что наказания не будет, пока не будет озвучено его предупреждение[4], попытался бежать и сел на корабль. Далее буря. Моряки мечут жребий, чтобы узнать кто виновен в шторме. Жребий падает на Иону, он признается и шагает за борт. Левиафан его глотает и из его чрева Иона возносит покаянную молитву. Морское чудовище извергает его у на берег, Иона бредет в Ниневию и проповедует то что должно.
А кара божья… не следует. Город устоял.
А Иона… Грустит. В печали уходит за город и садиться там на солнцепеке. И земли прорастает растение и прикрывает его от палящих лучей. Затем засыхает, чему Иона крайне огорчается. И получает свыше разъяснения, что если он пожалел растение, которое на растил, то как Господу не пожалеть многолюдный город.
Однако почему же кара был отменена?
Дело в том, что правитель[5] города, услышав о проповеди Ионы, повелел всем жителям каяться и молиться. Именно это раскаяние и изменило записанное в книге судеб и отвратило смерть[6].
Довольно о судьбе. Поговорим о смерти. Смерти героев. Но.. в следующий раз.
[1] Иногда кажется, что большая часть греческих мифов начинается или с пророчества, или с того, что Зевс сгулял на лево.
[2] Здесь мы сталкиваемся с очередным традиционным сюжетом, характерным сюжетом, используемом от Киропедии и истории Рима до Саги о Ньяле, знатного ребенка вынесенного на пустошь, что тогда считалось допустимым методом контрацепции. Выжив, такой ребенок становился движущей силой многих великих историй. Парис не исключение.
[3] Уверен, что читатель знаком с текстом, но на случай если сюжет истерся в памяти напомню.
Королевский сын Зигфрид влюбляется в Кримхильду - сестру вормских королей (Гунтера, Гернота и Гизельхера). После ряда подвигов получает ее в жены. Поссорившись с Брюнхильдой женой старшего из братьев-королей, Кримхильда рассказывает вассалу вормских владык Хагену о секрете своего мужа - он неуязвим везде, кроме как между лопаток. На охоте Хаген предательски убивает Зигфрида.
Затем братья отбирают у Кримхильды сокровища ее мужа и выдают замуж подальше, за короля гуннов Эцтеля. Она же, пригласив братьев с Хагеном на пир, подговаривает гуннов напасть на них. Все прибывшие на пир вормсцы гибнут.
[4] Отметим что Иона следует весьма уважаемой в Иудаиме традиции праотцов сопротивляться наказанию людей. Авраам, торгующе1ся с Господом о судьбе Содома и Гоморры и Моисей отказавшейся выходить из стана евреев, поклонившихся Золотому Тельцу, чтобы избежать их уничтожения, самые яркие примеры. В силу этого, отношение к Ною, без сопротивления исполнившего указание о создание Ковчега, более чем прохладно.
[5] Любопытно как иногда объясняется подобное здравомыслие. Якобы душа этого правителя ранее была душой фараона, того самого, что не опускал евреев из Египта и был со своим войском потоплен в Красном море. Он помнил, что бывает за противодействие божьей воле и предпочел, в этот раз, не доводить ситуацию до крайности.
[6] Возникает вопрос, а как же истинность пророчеств, если их можно изменить?
В иудейской традиции ответом на это было предположение, что изменено было лишь негативное предсказание. Пророчество условно «доброе» не может быть отменено.