Эмиграция из Восточного Казахстана в Китай (часть 2).
Источник: Предисловие, написанное кандидатом исторических наук, профессором Восточно-Казахстанского государственного университета В.И. Петровым, к сборнику документов "Под грифом секретности". Откочевки казахов в Китай в период коллективизации. Реэмиграция. 1928-1957 годы, который был составлен О. В. Жандабековой начальником отдела НСА, публикации и использования документов Государственного архива ВКО, по документам партийных фондов. Все желающие могут с ним ознакомиться в читальном зале государственного архива ВКО по адресу г. Усть-Каменогорск, ул. Головкова, 26/1. У-К, 1998 г. (В.И. Петров родился в Китае, в г. Чугучак, там же получил образование, окончив среднюю школу при Генеральном консульстве СССР, в конце 1945 г. вместе с родителями возвратился в СССР).
К 1928 году в Семипалатинской губернии, наряду с коллективизацией, на крестьян свалились кампании по сбору сельхозналога, хлебозаготовкам, самообложению, размещению крестьянского займа, выселению баев и кулаков, конфискации их имущества, скота и хлеба.
Служебное рвение местного начальства превратило все эти кампании в акты вопиющего произвола: хлеб отбирался весь, конфискации скота подвергались не только баи, но и рядовые скотоводы; выколачивалось самообложение, и насильно распространялся крестьянский заем.
Должностные лица использовали обстановку для личного обогащения, присваивали конфискованный скот, за бесценок скупали экспроприированное имущество.
Разоренные баи побежали за границу, вслед за ними целые аулы снимались с мест и уходили в Китай.
Дело дошло до Москвы, откуда была направлена комиссия, по докладу которой 25 октября 1928 г. ВЦИК принял специальное постановление «О незаконных мероприятиях в бывшей Семипалатинской губернии», обязывающее местные власти провести организационно-правовые действия по исправлению «перегибов» и произвола.
Однако надежды крестьян на справедливое решение их судьбы не оправдались: скот не возвратили (или возвратили частично), а взамен рекомендовали «выдать денежные суммы в виде долгосрочной ссуды на льготных условиях», т.е. ограбили и пообещали денег в долг.
Отобранный хлеб не возвращали, предписывали «уплатить владельцам стоимость продуктов по установленным ценам» (каким?), причем сделать это должны «соответствующие органы» (какие?). Неопределенность открывала простор для произвола, тем более что оплата хлебопродуктов не распространялась «на лиц, злостно укрывавших хлебоизлишки». Под эту формулировку можно было подвести всех.
Скотоводы и землепашцы, если и получали какие-то деньги, все равно оставались без хлеба, перед угрозой голода.
Коллективизация кочевого населения предусматривала два главных последовательных этапа: переход к оседлости, затем обобществление скота и создание коллективных хозяйств. Переход к оседлости, естественно, сопровождался строительством поселков. Но кочевники не были обучены строительным специальностям, они умели строить лишь примитивные жилища на зимовках. Поэтому в отдельных районах Казахстана помогать казахам в строительстве жилья привлекали русские колхозы. Возникали оседлые поселения, которым не успевали давать названия, а присваивали номера: аул №1, аул №2 и т.д.
Если учесть, что у кочевников сначала отняли скот, а уж потом стали «садить на землю», то можно представить весь трагизм положения казахов: без земледельческих навыков, без скота, без стационарного жилья, в землянках и юртах, зимой, на пустыре, названном номерным аулом.
Конечно, не следует смотреть на ситуацию столь мрачно: скот еще был - от 2 до 20 голов на семью кочевника (в среднем). Но, с другой стороны, почему аулы снимались зимой и уходили в Китай? Какой нормальный кочевник погонит без нужды на мороз своих детей и скот?
Начальник Зайсанского погранотряда связывает откочевку аулов с происками закордонных казахских банд, совершавших стремительные набеги с целью грабежа и попутно угонявших ограбленные аулы Банды получали содействие китайских пограничных властей, заинтересованных в переходе советских казахов, которых грабила китайская солдатня по прибытии на место.
Все доводы начальника погранотряда легко опровергаются. Какой интерес мог быть у банды, обремененной награбленным, гнать с собой кочевников, замедлявших движение? Почему даже зимой откочевники были готовы двинуться в путь?
И как получилось, что толковый начальник погранотряда, знавший поименно всех бежавших за границу баев - организаторов бандитских набегов, не сумел ни разу задержать уходивший аул? В результате только из Зайсанского района откочевало 2460 семей. Получилось так потому, что начальник не имел информации о подготовке аула к откочевке, времени и месте набега. Все делалось в тайне, быстро и организованно.
На массовое бегство населения за границу оперативно отреагировал СНК Казахской АССР, который постановлением от 3 апреля 1930 года предписал начать выселение всех баев, кулаков и их семейств из пограничной полосы на 100 км вглубь страны.
Началась трагедия разорванных семей.
В 1930 году в ближайшем тылу у пограничных районов, в Бухтарминском крае, бушевало Толстоуховское восстание, в котором, по словам старожилов, принимали участие и казахи.
В1931 году в Тарбагатайском районе оформилась право-националистическая организация «Оншил-Ултшил-Уюм», которая взяла на себя подготовку и проведение откочевок населения в Синьцзян.
Оперативные сводки пограничников рассказывают о прорыве казахов и урянхайцев из Монголии через территорию СССР в Китай.
В Монголии проживали абак-кереи и другие казахские роды. В столкновении с властями, начавшими проводить «советизацию», казахи убили руководителя аймакского масштаба. На требование выдать убийцу абак-кереи ответили отказом и вместе с урянхайцами (всего 400 семей) начали откочевку в Китай, но прорваться через монгольскую границу не смогли. Тогда, по договоренности с советскими казахами, они предприняли попытку пройти в Китай через советское приграничье и прорвались, правда, понеся большие потери.
В 40-50 годы началось возвратное движение население из Китая в Советский Союз.
Первые перекочевщики появились уже в 1943 году. Партийное руководство области проявило заботу о размещении людей в отапливаемых помещениях, снабжении хлебом и другими продуктами и товарами.
Время было тяжелое, казалось бы, не до перекочевщиков и перебежчиков. И тем не менее, им уделялось должное внимание.
В марте 1946 года Указом Президиума Верховного Совета СССР все синьцзянские эмигранты были реабилитированы и восстановлены в гражданстве СССР со своим потомством. Указ был из серии подобных по реабилитации российской эмиграции.
Реабилитированные синьцзянцы не имели ограничений в правах, им предоставлялась свобода выбора трудовой деятельности, открывались двери учебных заведений, вплоть до университетов.
К концу 1956 года из Синьцзяна в Казахскую ССР вернулось свыше 150 тыс. казахов.
Русских в Синьцзяне в 1944 году числилось 13 тыс. человек. Почти все они вернулись в СССР. Часть выехала в Австралию, отдельные семьи - в США, Канаду, на Филиппины, во Францию. В 1980 году в Синьцзяне проживало всего 600 русских - видимо стариков, которым не куда было податься.