Дом Вильямсов
Тот, кому открыл свои двери старый, рассыпающийся на части от времени, но всё такой же знающий себе цену, самодостаточный и разборчивый профессорский особняк, - тот нашёл бездонную шкатулку историй. Дом Василия Вильямса на Тимирязевской, 53, в августе 2016-го года.
Петровская земледельческая и лесная академия была основана в декабре 1865-го года, а в 1876-ом построили этот дом. Дом для академической профессуры. Изначально, в 1870-х, на втором этаже его жил с семьёй придворный садовник Александра II, устроитель садов в Петровской академии, датчанин Рихард Иванович Шредер (его бюст стоит в начале Лиственничной аллеи, под боком 6-го учебного корпуса). В 1893-ем году на первый этаж заселился выпускник академии, талантливый учёный-почвовед Василий Робертович Вильямс.
Василий Робертович Вильямс (1863-1939) - сын американского инженера Роберта Вильямса, приехавшего в Россию в середине XIX века, и русской княжны Елены Фёдоровны Голицыной; русский и советский почвовед-агроном, один из основоположников агрономического почвоведения.
В 1888-ом году Василий Вильямс окончил Петровскую сельскохозяйственную академию, в 1891-ом году стал преподавать в ней - читать курс общего земледелия. В 1894-ом, когда вместо академии был открыт Московский сельскохозяйственный институт, Вильямс был назначен адъюнкт-профессором на кафедре почвоведения и общего земледелия, а в 1897-ом году получил звание профессора. Дважды возглавлял свою альма-матер - в 1907-ом - 1908-ом и в 1922-ом - 1925-ом годах. В 1907-ом, заступив на пост директора, Вильямс поддержал реформу предыдущего директора, Шимкова, по которой в институт на равных правах с мужчинами стали принимать женщин, а в 1920-е создал первый в стране сельскохозяйственный рабочий факультет.
В 1895-ом году Вильямс руководил созданием первых в России чайных плантаций близ Батуми. В 1896-ом, по поручению канализационного отдела Московской городской управы, участвовал в организации полей орошения на Марьино-Люблинских полях под Москвой и создал первую в России селекционную станцию. В 1904-ом на специально организованном участке Сельскохозяйственного института Вильямс заложил биологический питомник многолетних трав - злаковых и бобовых. В 1911-ом году организовал при кафедре почвоведения Высшие курсы по луговодству. В 1914-ом основал под Москвой опытную станцию по изучению кормовых растений и кормовой площади (сегодня - ВНИИ кормов им. Вильямса). В 1934-ом году на территории Сельскохозяйственной академии был создан почвенно-агрономический музей, основу экспозиции которого составила богатейшая коллекция образцов, собранная Вильямсом и его учениками за многие годы научных изысканий: почвенные монолиты, образцы генетических горизонтов и горных пород, гербарий.
Основные научные работы Вильямса посвящены развитию учения о почве. Ещё будучи молодым учёным, он дал критический анализ западноевропейского почвоведения, которое рассматривало почву лишь как среду для произрастания сельскохозяйственных растений, физическую и химическую массу, но не как самостоятельное природное тело. Вильямс обосновал ведущую роль биологических факторов в почвообразовании, создал учение о малом биологическом круговороте веществ как основе развития почв, высказал идею о единстве развития неорганической и органической природы, разработал и обосновал травопольную систему земледелия. Вильямс вёл острую полемику с "минеральными" и "формально-дедуктивными" агрохимиками, утверждавшими, что плодородие почвы можно и следует повышать путем внесения в неё минеральных удобрений, и считал, что структура почвы - это главное условие получения хороших урожаев.
Так что же за человек был Василий Робертович Вильямс - помимо сухих фактов?
"Родовое гнездо" Вильямсов. Сегодня здесь, на первом этаже, до сих пор живут потомки знаменитого почвоведа. Фотография 1948-го года с сайта https://pastvu.com/
Лиственничная аллея - кратчайший путь к дому Вильямсов от станции метро "Петровско-Разумовская". Справа, за забором - опытные поля, слева - общежития Сельхозакадемии.
Памятник Вильямсу на Тимирязевской улице, открытый в 1947-ом году на месте храма Петра и Павла, снесенного в 1934-ом.
Почвенно-агрономический музей им. Вильямса на Тимирязевской, 55, по соседству с домом учёного. Строить его начали в 1938-ом, открыли в 1954-ом. Это первое здание в СССР, построенное специально для музея.
Интервью с правнучкой Василия Вильямса, Марией Вильямс.
Здравствуйте...
Добрый день, проходите. Пусть вас не смущает потолок - это нас когда-то залили, но папе понравилось (потолок с разводами стал похож на мраморный), и он не стал его ремонтировать. Здесь прихожая, дальше - библиотека, гостиная. Всего семь комнат, не считая прихожей и кухни. На втором этаже - отдел озеленения и комендатура общежития Тимирязевки. Туда ведёт отдельная лестница, со двора.
Так стало быть вашей семье принадлежит весь первый этаж дома?
И да, и нет. У нас есть документы, в которых значится, что квартира на первом этаже передана академику Вильямсу и его потомкам в бессрочное пользование (охранная грамота, закрепившая право на проживание, была выдана Вильямсу Сталиным в 1930-е годы), но приватизировать её мы не можем. Равно как и, например, сделать ремонт фасада - деревянная обшивка родная, второй половины XIX века. На настоящий момент - 2016-й год - наша семья проживает в этом доме сто двадцать три года. Сейчас впятером - моя мама, мы с мужем и двое детей. Ну и животные разнообразные - две собаки, кошка, морская свинка и три рыбки.
Расскажите, пожалуйста, про Ваших родственников.
Я всерьез заинтересовалась историей своей семьи совсем недавно, год назад, когда устроилась на работу в соседнее здание - Почвенно-агрономический музей имени моего прадедушки. Мы с директором музея, Ириной Николаевной Копейкиной, засели за архивы, и потихоньку я стала вникать в наши семейные хитросплетения, в историю рода Вильямсов.
Мой прапрадед, Роберт Оскар Вильямс, приехал в Россию из США, из штата Вермонт, в 1852-ом году. Он был инженером путей сообщения, строил мосты Николаевской железной дороги (из Москвы в Петербург) и женился на Елене Фёдоровне Голицыной. У них было десять детей, шестеро умерли в раннем возрасте, четверо - Софья (старшая дочь), Василий (старший сын), Иван и Владимир - продолжили род. Изначально дети имели американские имена - мой прадед Василий был Уильямом, Владимир - Вольдемаром, Иван - Джоном. Впоследствии они переменили их на русские, равно как и гражданство.
Супруга Роберта Вильямса была из княжеского рода Голицыных?
Наполовину. Вероятнее всего, она была незаконнорожденной Голицыной. Её мать была из крестьян, отец - из рода Голицыных. Елена Фёдоровна выросла в семье Голицыных и взяла их фамилию, а уже после 1917-го года Василий Робертович приписал своей матери "правильное" крестьянское происхождение.
Сам он был женат дважды. В первый раз женился в 1897-ом году на московской мещанке Марии Луговской, у них было трое детей - Вера, Василий и Николай. В 1923-ем году Мария Александровна умерла, и Василий Робертович женился во второй раз - на своей ученице Ксении Ильиничне Голенкиной. Детей у них не было.
Младший брат Василия Робертовича, Владимир (Вольдемар), пошел по стопам отца, увлёкся механикой, закончил Императорское Московское техническое училище (современный МГТУ им. Баумана), а с 1897-го года стал хранителем технического отдела Политехнического музея. С 1905-го года он не только работал, но и проживал в здании музея вместе с семьей. Его сын (мой двоюродный дедушка), Пётр Владимирович Вильямс, был живописцем.
Старшая сестра, Софья, была пианисткой. Когда умер отец, ей было восемнадцать. Чтобы прокормить семью, она перешла в педагогическое отделение консерватории, где и преподавала до самой смерти в 1898-ом. Софья Вильямс была замужем за Сергеем Голицыным (возможно, дальним родственником мужа Елены Фёдоровны), которого вместе с родней расстреляли после революции. Долгое время считалось, что детей у них не было, но недавно выяснилось, что у Софьи и Сергея была дочь Лидия, а у той, в свою очередь, тоже были дети. Род продолжился, но пока про эту его ветвь нам почти ничего не известно.
Мой дед, Николай Васильевич, покончил с собой. У него было двое детей - Николай и Елена, моя мама. Николай за неудачно рассказанный анекдот был сослан. Николай Васильевич отправился в партийный комитет Тимирязевской академии, вернул свой партийный билет, пришёл домой и выпил метиловый спирт. Он был химиком и не мог ошибиться. Это случилось в 1946-ом году, маме было девять лет. Что интересно, сын его впоследствии был реабилитирован, однако, в 1977-ом году вместе с женой Людмилой Алексеевой за антисоветскую деятельность был лишен гражданства СССР, уехал в США и умер там в возрасте восьмидесяти лет, в 2006-ом.
У мамы родилась единственная дочь - я, у меня - две дочери. Сейчас пока они обе носят фамилию Вильямс, а дальше - как повезёт. Вообще, чтобы не запутаться, взгляните на генеалогическое древо нашего рода. Его можно найти на сайте Почвенно-агрономического музея: http://museum-williams.ru/index.php/vilyams
Гостиная.
Детская.
Изначально дом имел печное отопление - печи есть в каждой комнате, всего их шесть, плюс камин в детской (на фото), но теперь все они - просто элемент интерьера. А под домом когда-то был огромный подвал с углём. Сегодня на его месте крыльцо, по которому входят в дом.
Кабинет, он же - библиотека.
В центре - президент США Авраам Линкольн. Справа - преподавательский состав и студенты Сельскохозяйственного института, 1898-й год. Выше - "мраморный" потолок.
Рабочий стол Василия Вильямса. После второго инсульта учёный оказался частично парализован и мог передвигаться только в инвалидной коляске. С учётом этого дверные проемы в доме были расширены, равно как и пространство под столом - чтобы коляска могла туда поместиться.
Совы - хранители дома Вильямс. Мария коллекционирует их много лет. Сегодня в доме около тысячи сов разных видов, форм и расцветок.
Зимой в доме холодно: здание от времени рассыпается, всюду щели, отовсюду дует. На террасе (на фото) зимой чуть теплее, чем на улице.
Если хотите, можете выйти в сад - дверь открыта...
В интернете можно найти информацию о том, будто бы в саду за домом похоронен кто-то из рода Вильямсов. Это так?
Полнейшая чушь. Василий Робертович похоронен в дендрологическом саду Тимирязевской академии, его дети, Василий и Николай - в Тимирязевском лесу. В саду, к счастью, никто не похоронен. Кстати, сад в несколько урезанном виде закреплен за родом Вильямсов вместе с домом. Мы тут что-то растим - цветочки, кусточки, - и стараемся следить за ним, чтобы не зарастал слишком. Раньше в саду жил петух по-имени Вахтанг, но его убили люди, лазавшие к нам за яблоками и махровой сиренью.
Сейчас у нас тут четыре яблони, две груши и огромная старая липа высотой в два наших дома, вся увитая плющом. По-хорошему половину деревьев нужно спилить - они создают такую густую тень, что на земле под ними почти ничего не растёт. В солнечный день в саду сумрачно и прохладно, после дождей - грязно и сыро. Светло здесь бывает только весной.
Когда-то сад окружал низенький деревянный зелёный заборчик, но потом руководство Сельхозакадемии заменило его на высокий, железный. Кирпичная стена в дальнем конце сада - остатки гаража, разобранного лет пятнадцать тому назад. Три стены разобрали, а четвертую почему-то не тронули, и теперь она - фрагмент садовой ограды.
За какие заслуги Сталин выдал Вильямсу охранную грамоту, закрепившую за ним это домовладение?
Я думаю, прежде всего за то, что Вильямс был одним из так называемых "красных профессоров", лояльных советской власти. Он активно участвовал в создании рабфаков, приветствовал рабочую молодежь, выучил первого директора собственного музея, Артура Буша, человека изначально совершенно необразованного и далёкого от науки (он был "латышским стрелком", принимал участие в подавлении контрреволюционных мятежей в Латвии), но раскрывшего на рабфаке свой талант учёного. Кроме того, Вильямс ещё при жизни получил признание, как крупный учёный - его именем названы улицы в пятнадцати городах бывшего Советского Союза.
Советский учёный Иван Иванович Артоболевский, знавший Вильямса, вспоминал его как карьериста, не разборчивого в средствах борьбы за свои идеи. Говорят, что Вильямс приветствовал любую власть, при которой ему приходилось работать. Так ли это?
Не совсем так. Вильямс много делал для молодой советской республики, но, я подозреваю, не столько из-за большой любви к пролетариату, сколько из-за любви к земле и к стране, в которой он родился и вырос. Работа и семья были для него на первом месте. Экивоки в сторону советской власти - да, они были, но прежде всего для того, чтобы не трогали семью и не мешали работать. Этот иммунитет сохранился на долгие годы. В 1937-ом арестовали и расстреляли первого директора музея, Артура Буша, в 1946-ом - сослали дядю. Но это были единственные аресты, коснувшиеся нашей семьи - авторитет Василия Вильямса, как громоотвод, уберёг наш род от репрессий. Также я могу поручиться за то, что он не писал доносов на других учёных и не пытался никого очернить. Я внимательно изучала его письма, архивы. Он был не таким человеком.
А каким он был?
Доброжелательным, общительным, жизнелюбивым. Очень любил музыку, у него был прекрасный слух. Любил принимать гостей. Любил животных - в доме всегда было много кошек.
Василий Робертович остался без отца, когда ему было четырнадцать. Он был старшим сыном в семье и с ранних лет узнал, что такое ответственность. Работал он много, до самой смерти. В "Повести о настоящем человеке" летчику Маресьеву приводят в пример моего прадеда - когда у того после инсульта отказала правая рука, он выучился писать левой.
В чём, на Ваш взгляд, состоит вклад Вашего прадеда в науку?
Я гуманитарий, и мое мнение на этот счёт будет звучать достаточно по-дилетантски. Он был почвовед, и у него был какой-то совершенно свой взгляд на почву. Процессы, идущие в почве, он связывал с теорией эволюции. Во многом он был новатором именно в России - организовал первые в нашей стране поля орошения, высадил первую чайную плантацию, первую мандариновую рощу. В молодости он много поездил по Европе и Северной Америке, насмотрелся всякого, и весь свой накопленный опыт стремился реализовать здесь.
Безымянная комната рядом с кухней. На стене - зоологическая карта СССР за 1926-ой год. Прибалтика еще не в составе Союза.
В доме часто снимают кино, в основном историческое: про молодые годы Исаева/Штирлица, про Торгсин и валютные спекуляции в 1930-е.
По всему дому висят картины. Автор большинства из них - покойный отец Марии Вильямс, Вадим Макаровский, режиссёр ТЮЗ и художник-самоучка.
Внизу - дом Вильямсов, работа студентки Полиграфического института, купленная отцом Марии. Вверху - пейзаж кисти Елены Фёдоровны Голицыной.
Ваша семья живёт в этом доме вот уже сто двадцать три года. Наверняка есть какие-то семейные истории, предания, которыми Вы могли бы поделиться?
Большинство преданий нашей семьи передаются из уст в уста и никакого документального подтверждения не имеют. Например, классическая байка о том, будто бы отец Вильямса, Роберт, приходился двоюродным братом писателю Джеку Лондону. Да, в архивах мы нашли фотографию Джека Лондона с дарственной надписью, но скорее всего это проделки моей двоюродной бабушки, дочери Василия Робертовича, Веры Вильямс, пытавшейся отыскать родню в США. Она была актрисой и поэтессой, и любила приукрасить действительность. Скорее всего Джек Лондон для рода Вильямсов - седьмая вода на киселе.
В 1923-ем году Вера Вильямс написала и отправила в американский железнодорожный журнал "Вермонтер" большую статью на английском языке о своем деде, Роберте, и его жизни в России. В числе прочего она упомянула о том, что он был женат на княжне Голицыной. В это же самое время её отец, "красный профессор" Василий Вильямс, говорил всем, что его мать - крестьянка. Если бы в 1920-е выяснилось, что она из дворян, трудно представить, каким скандалом это бы обернулось. Из всего этого можно сделать вывод, что Василий Вильямс ничего не знал о статье.
Не так давно я переводила эту статью на русский язык. Фактически, это одна большая байка, разбавленная несколькими точными датами. Вера Вильямс описывает своего деда-американца как отважного, умного, честного, но в то же время доброго и скромного человека. Кроме того, по её словам, он был высококлассным специалистом по строительству железнодорожных мостов, отличался громадным ростом и недюжинной физической силой. Раз, например, царь Николай I, бывший сам человеком высоким и крепким, предложил Роберту побороться. И что же - молодой американец, неискушенный в дворцовом этикете, в два счета положил царя на лопатки. В другой раз на них поехал отцепившийся от состава вагон, но реакция снова не подвела Роберта - схватив царя за шиворот, он оттащил от железной дороги. В благодарность император подарил своему спасителю булавку для галстука с огромным бриллиантом и, кроме того, разрешил его детям, родившимся в России, оставаться американскими гражданами и исповедовать религию Роберта - англиканство.
Вот такие истории. Мы называем их "сказки бабушки Веры".
Семья, жившая на втором этаже - Шредер. Вы поддерживаете с ними связь?
Не поддерживаю. Они съехали из дома давным-давно, и я не знаю, где они сейчас. На втором этаже с тех пор никто не жил. Уже при мне там был военно-учетный стол, социологический отдел и чего там только не было...
Вы говорили, что в доме семь комнат. Можете их перечислить?
Гостиная, библиотека, рабочий кабинет Василия Вильямса (с его столом) и четыре жилые комнаты - наша с мужем, мамина и двух дочерей.
А любимая комната есть?
Наверное моя бывшая детская, в которой сейчас живёт Настя, моя старшая дочь. Эта комната, во-первых, не проходная - там можно закрыться и спокойно заниматься своими делами (несмотря даже на то, что под окнами постоянно грохочет трамвай), - а во-вторых, в ней стоит камин, который до последнего времени можно было топить. Сейчас мы это делать не рискуем. Дымоходы старые, а дом деревянный.
Дому сто сорок лет. За это время его хотя бы раз ремонтировали?
Не так давно перекрывали крышу и меняли несущие балки. Всё остальное пока не трогали, но может это и к лучшему. Лучше уж пусть дом умрёт своей смертью, а мы будем жить в нём, пока стоит. Последние из могикан.
Что Вы имеете в виду?
Ну как что... Вот стоит музей Вильямса, а рядом - дом, в котором до сих пор живут потомки Вильямса, свет горит. Вроде такая диковинка. Ну а если серьёзно, то наша семья - последняя из наследников академический профессуры, проживающая, если так можно выразиться, на исторической территории. Остальные давным-давно разъехались по московским многоэтажкам.
Панорама с водонапорной башни на Московский сельскохозяйственный институт и окрестности, 1915-й год. Слева - "здание аудиторий" с часовой башней архитектора Николая Бенуа, правее - Петропавловский храм, за которым, в деревьях, стоит дом Вильямсов. Дорога, огибающая храм справа - современная Тимирязевская улица. На ближнем плане - шатёр фермы, за ним - два изогнутых двухэтажных флигеля: отделение животноводства (ближний флигель) и лаборатория (дальний). Между флигелями - полукруглая Петровская площадь (с ёлками), на которой сегодня стоит памятник Тимирязеву. Вдали, с тремя трубами - инженерное отделение и клуб студентов. Справа, с куполом - новый химический корпус. В левом верхнем углу, в березняке - Фёдоровка, выселки села Нижние Лихоборы на земле крестьянина Фёдорова (район современного 4-го Новомихалковского переулка), где жили архитектор Константин Мельников, генерал Павел Рычагов. На горизонте дымят кирпичные заводы Юдиной в Бескудниково. Фотография с сайта https://pastvu.com/
Бабушка Марии Вильямс, Валентина Молчанова, в саду у дома. 1960-е годы.
Мария Вильямс со старшей дочерью Анастасией там же в сентябре 2016-го.
Мария Вильямс - автор двух опубликованных книг: "Очень страшные сказки" и "Магазин мёртвых кукол". Это страшилки - пересказ старых сказок на новый лад. Книги увидели свет лет десять тому назад, сегодня их можно найти на "Озоне". В планах у Марии написать больше, но для этого нужно сесть, закрыться от всех и уйти с головой в работу.
Беседовал Сергей Сокольский, фото - автора, Ларисы Костенко и из личного архива Вильямсов.