Почему именно Исус?
Иногда кажется, что с философских позиций (или с позиций какого-нибудь извечного индуизма, например) божественность Христа весьма сомнительна. Потому что с чего бы вдруг, среди этой тысячелетней мудрости, непрерывных размышлений всё об одном и том же, именно Исус Назарянин (локальные время, культура, учение) имел такой огромный, бесконечный приоритет?
Если вдуматься, это настолько же неправдоподобно, как если бы, по прилёте на Нептун, мы нашли там каких-нибудь Разумных Медуз, утверждающих, что одна из их предшественниц была Воплощением Мирового Порядка. С чего бы? С какой стати Мировому Порядку воплощаться именно в медузе, и что нам теперь с этим делать? Обращаться в медузизм? Вот примерно так, мне кажется, думает о христианстве современный человек - теперь, когда обращение в религию происходит не в масштабах страны, по политико-стратегическим соображениям, а лично, каждый за себя. Зачем мне лично пытаться понять реалии иудаизма 1го века, чтобы прочесть эти конкретные тексты? Что мне до Христа? Нет, говорит-то Он хорошо, и я со многим согласен. Но и Лао Цзы, и Путин, и Хемингуэй тоже хорошие вещи пишут, и хорошо пишут. Почему вдруг именно эта книжка?
Однако, если вдуматься в аксиоматику Христианства, с её акцентом на кенозисе Бога, и Его сострадании, то становится понятно, что лучше Исуса реализовать её на практике мог только безвестный праведник - именно в принципе совершенно безвестный - какой-нибудь глухой неграмотный юноша, замученный в концлагерях. Такой, чтобы его Вообще Никто Не Заметил на этой земле. Намного ли Исус отличался от такого "Безвестного Праведника"? Да очень ненамного, на самом-то деле! Даже чудеса Его в большинстве своём мелки и совершенно исторически "неверифицируемы": архетипическая галлюцинация у трёх сонных человек, исцеление нескольких истериков и шарлатанов, какая-то невнятная история о выпивке на деревенской свадьбе. Даже насыщение тысяч - казалось бы, почти исторический эпизод, - больше напоминает акцию в какой-нибудь харизматической мега-церкви, чем проверяемое событие.
Поэтому скептика-во-мне эти чудеса нисколько не смущают. Не вполне понимаю, почему они смущали Толстого или Джефферсона. Вот чудо на пятидесятницу - это да, тут есть отчего смутиться: ведь Церковь-то здесь, с нами, и когда вдруг утверждается Её прямая преемственность с тем чудом - это выглядит как нечто весьма поддающиеся проверке, не так ли? Здесь есть искушение. А в том, что две тысячи лет назад стадо свиней упало с обрыва - искушения мало. Это занятный рассказ, но вряд ли он сильно нарушает концепцию "тростник надломленный не переломит".
Почему Христос всё же творил эти странные чудеса? Видимо, помимо Воплощения, у Него была и вторая цель - оставить здесь какой-то минимальный след, чтобы тем самым основать Церковь (как это ни парадоксально, и как это для нас теперь ни удивительно). И основания верить этому - уже исторические, а не " философские". В какой-то момент частные факты побеждают общие рассуждения. А в том, что это действительно факты, я, в свете прочитанного (Райт, Бокхэм, Ратцингер, Карминьяк, Грилихес, Эванс, Мецгер) очень мало сомневаюсь.
Если вдуматься, это настолько же неправдоподобно, как если бы, по прилёте на Нептун, мы нашли там каких-нибудь Разумных Медуз, утверждающих, что одна из их предшественниц была Воплощением Мирового Порядка. С чего бы? С какой стати Мировому Порядку воплощаться именно в медузе, и что нам теперь с этим делать? Обращаться в медузизм? Вот примерно так, мне кажется, думает о христианстве современный человек - теперь, когда обращение в религию происходит не в масштабах страны, по политико-стратегическим соображениям, а лично, каждый за себя. Зачем мне лично пытаться понять реалии иудаизма 1го века, чтобы прочесть эти конкретные тексты? Что мне до Христа? Нет, говорит-то Он хорошо, и я со многим согласен. Но и Лао Цзы, и Путин, и Хемингуэй тоже хорошие вещи пишут, и хорошо пишут. Почему вдруг именно эта книжка?
Однако, если вдуматься в аксиоматику Христианства, с её акцентом на кенозисе Бога, и Его сострадании, то становится понятно, что лучше Исуса реализовать её на практике мог только безвестный праведник - именно в принципе совершенно безвестный - какой-нибудь глухой неграмотный юноша, замученный в концлагерях. Такой, чтобы его Вообще Никто Не Заметил на этой земле. Намного ли Исус отличался от такого "Безвестного Праведника"? Да очень ненамного, на самом-то деле! Даже чудеса Его в большинстве своём мелки и совершенно исторически "неверифицируемы": архетипическая галлюцинация у трёх сонных человек, исцеление нескольких истериков и шарлатанов, какая-то невнятная история о выпивке на деревенской свадьбе. Даже насыщение тысяч - казалось бы, почти исторический эпизод, - больше напоминает акцию в какой-нибудь харизматической мега-церкви, чем проверяемое событие.
Поэтому скептика-во-мне эти чудеса нисколько не смущают. Не вполне понимаю, почему они смущали Толстого или Джефферсона. Вот чудо на пятидесятницу - это да, тут есть отчего смутиться: ведь Церковь-то здесь, с нами, и когда вдруг утверждается Её прямая преемственность с тем чудом - это выглядит как нечто весьма поддающиеся проверке, не так ли? Здесь есть искушение. А в том, что две тысячи лет назад стадо свиней упало с обрыва - искушения мало. Это занятный рассказ, но вряд ли он сильно нарушает концепцию "тростник надломленный не переломит".
Почему Христос всё же творил эти странные чудеса? Видимо, помимо Воплощения, у Него была и вторая цель - оставить здесь какой-то минимальный след, чтобы тем самым основать Церковь (как это ни парадоксально, и как это для нас теперь ни удивительно). И основания верить этому - уже исторические, а не " философские". В какой-то момент частные факты побеждают общие рассуждения. А в том, что это действительно факты, я, в свете прочитанного (Райт, Бокхэм, Ратцингер, Карминьяк, Грилихес, Эванс, Мецгер) очень мало сомневаюсь.