Войны на литовско-турецкой границе
Оригинал взят у thor_2006 в Злыя татаровя...
Решил вот привести в порядок свои записи о злых татаровях и вот что получилось в итоге...
Крымское ханство с соседями (автор карты - внизу справа)...
Распад Золотой Орды привел к коренному изменению политической обстановки и расстановки сил в Восточной и Юго-Восточной Европе. В борьбу за доминирование в Восточной Европе вступили Великое княжество Литовское и Московское государство, но они были не одиноки в этой борьбе. Свои претензии на наследие Золотой Орды заявили и владетели сформировавшегося во 2-й половине XV в. Крымского ханства. Их претензии подкреплялись не только происхождением рода крымских ханов от самого Чингис-хана, но и сильным войском, этим «ultima ratio regis», который Гиреи, не раздумывая долго, пускали в ход для решения внешнеполитических проблем после того, как дипломатия оказывалась бессильна.
Нельзя сказать, что проблема изучения особенностей становления и развития вооруженных сил Крымского ханства не интересовала отечественных и зарубежных исследователей. Однако изучение данной проблемы, как и в целом истории ханства, после долгого забвения находится в самом начале. В итоге, к сожалению, мы не имеем более или менее ясного представления о том, что представляло из себя крымское войско конца XV - XVII вв. Бытующее же в литературе, особенно популярной, представление о нем как о «тьмочисленной» рати плохо вооруженных всадников, способных только на грабежи, избиение и захват в полон безоружных украинских и русских поселян, находится в явном противоречии с той важной ролью, которую играло ханство в истории Восточной и Юго-Восточной Европы позднего Средневековья - раннего Нового времени. Особенно это противоречие заметно, если принять во внимание то обстоятельство, что в то время реальный политический вес государства в системе политических отношений напрямую зависел от размеров и степени совершенства его военной машины. И логичным было бы предположить, что раз уж на протяжении долгого времени крымские Гиреи, неуклонно проводя агрессивную внешнюю политику (конечной целью которой было как минимум собирание под их властью возникших на руинах Золотой Орды татарских юртов), являлись опасным противником и московских Рюриковичей, и польско-литовских Ягеллонов, следовательно, они обладали достаточно эффективным и мощным инструментом «продолжения политических отношений другими средствами». Трех ханов можно смело назвать создателями этого инструмента - Менгли-Гирея I, при котором были де-факто заложены основы крымской государственности, в том числе и вооруженных сил; его сына Сахиб-Гирея I, при котором крымское войско подверглось серьезнейшим реформам по османскому образцу; и внука Менгли-Гирея Девлет-Гирея I, во время долгого царствования которого армия Крыма и его военное дело достигло зенита своего развития.
Так каким же было войско Крымского ханства и в чем заключались характерные черты военного дела ханства при этих правителях? Попытаемся ответить на этот вопрос, исходя из тех немногочисленных свидетельств современников и немногих документов, имеющихся в нашем распоряжении.
Американский исследователь С. Хантингтон, характеризуя военную мощь любого государства, писал, что последняя «имеет четыре измерения: количественное - количество людей, оружия, техники и ресурсов; технологическое - эффективность и степень совершенства вооружения и техники; организационное - слаженность, дисциплина, обученность и моральный дух войск, а также эффективность командования и управления; и общественное - способность и желание общества эффективно применять военную силу».
С попытки определить количественные параметры военного потенциала Крымского ханства мы и начнем. Едва ли не общим местом во многих исторических сочинениях (и в особенности в популярной литературе) стало приписывание крымским ханам способности в случае необходимости выставить в поле армию чуть ли не в 100 тыс., а то и 200 тыс. Однако, на наш взгляд, необходимо четко разделять такие понятия, как «мобилизационный потенциал» (тот людской ресурс, который мог быть использован Гиреями при условии, что на коня сядут все мало-мальски способные держать оружие) и «полевая армия» (реально выставлявшиеся в ту или иную кампанию силы).
Касаясь мобилизационного потенциала кочевых сообществ, большинство современных специалистов сходятся на том, что в случае тотальной мобилизации соотношение количества выставляемых воинов к общей численности населения у них составляло примерно 1 к 5. Современные оценки численности населения Крымского ханства сильно расходятся - их разброс составляет от 250-300 тыс. до 600 тыс., и это при том, что, как справедливо отмечала А.Л. Хорошкевич, «абсолютные цифры населения Крымского ханства восстанавливаются с большим трудом». Поэтому встречающаяся в ряде источников цифра (и некритически воспринятая многими позднейшими авторами) в 100 или несколько более тыс. всадников, которые якобы мог двинуть на своих врагов крымский «царь», если и может быть принята, то только как очень приблизительная (sic!) и оптимистичная оценка именно мобилизационного потенциала Крымского ханства, и то в самые лучшие времена. При этом не вызывает сомнения тот факт, что такая численность подданных Гиреев была достигнута спустя много десятилетий после образования ханства, равно как и чисто техническая невозможность при тогдашнем уровне развития управленческого аппарата и соответствующей инфраструктуры собрать столь многочисленное воинство и управлять им, не говоря уже о его снабжении всем необходимым в ходе военной кампании.
«Тьмочисленными» крымскими ратями хорошо было, выдавая желаемое за действительное, пугать несговорчивых оппонентов по переговорам в Москве и Вильно (как это делал, к примеру, в 1538 г. Сахиб-Гирей, обращаясь к малолетнему Иван IV и окружавшим его боярам: «А более ста тысяч рати у меня есть и возму, шед, из твоей земли по одной голове, сколько твоей земле убытка будет и сколько моей казне прибытка будет, и сколько мне поминков посылаешь, смети того, убыток свои которой более будет, то ли что своею волею пошлеш казну и что сколько войною такою возмут, гораздо собе о том помысли. И только твою землю и твое государство возму, ино все мои люди сыти будут»). В реальности же ханы могли рассчитывать на много меньшие силы. Так, побывавший в Северном Причерноморье на заре крымской государственности венецианский путешественник, предприниматель и дипломат И. Барбаро писал, что, что обитающие в степи на «острове Каффы» (sic!) татары при необходимости могут выставить от 3 до 4 тыс. всадников. Летом 1501 г. русский посол в Крыму И. Мамонов сообщал Ивану III, что «царевы рати нынеча смечают в полтретьяцать тысящ (25 тыс. - Thor)…». Этот скачок объясняется не в последнюю очередь тем, что после того, как в упорной борьбе Менгли-Гирей нанес поражение хану Большой Орды Шейх-Ахмеду, к победителю откочевала б/ч улусов, ранее подчинявшаяся его противнику.
Крымский хан
Ногайский погром 1523 г. тяжело сказался на военном потенциале Крымского ханства. По сообщению московского посла в Крыму И. Колычева, после ухода ногаев в Крыму не осталось и 15 тыс. боеспособных людей, да и то лишь треть из них имела коней, а остальные могли рассчитывать лишь на кобыл и жеребят. Последствия этой катастрофы ощущались еще два десятка лет спустя. В начале 40-х гг. XVI в., по мнению литовского публициста Венцеслава Миколаевича (больше известного как Михалон Литвин), хан мог рассчитывать лишь на 30 тыс. всадников, и то лишь при условии, что на-конь сядут все, кто способен держаться в седле (в поход «должны [идти] все как один, кто только способен сесть на коня, и [даже] пастухи и не владеющие оружием»).
Восстановить и даже превзойти былую мощь Крыму удалось лишь к середине XVI в., под занавес правления Сахиб-Гирея I и при его преемнике Девлет-Гирее I. В эти годы в случае необходимости в большой поход ханы выступила во главе войска, насчитывавшего до 40-50 тыс. чел (вместе с ездящей пехотой и отрядами вассалов). Во всяком случае, в кампанию 1555 г. Девлет-Гирей выступил на Москву во главе примерно 30-40 тыс. воинов, а в 1571 г., по словам Ивана Грозного (а уж ему-то после поражения его войска под стенами Москвы и сожжения столицы приуменьшать численность ханской рати было не с руки), хан пришел на Русскую землю с 40 тыс. всадников. Примерно столько же или несколько менее воинов, по свидетельству османского хрониста Ибрахима Печеви, привел с собой в османский лагерь в 1594 г. Гази-Гирей II. Но это были редкие большие походы, подлинные нашествия, столь впечатляюще описанные французом Г.-Л. де Бопланом и турком Эвлией Челеби. Обычно же крымское войско было меньшей численности. Так, в 1543 г. Сахиб-Гирей отправил на помощь турецкому султану в его экспедиции в Венгрию «избранных» своих воинов общим числом 15 тыс. всадников, а русский посол в Крыму Иван Судаков сообщал, что в феврале 1588 г. хан выступил в поход на Украину с войском общей численностью 18 тыс. всадников и 500 турецких янычар из Кафы.
Теперь коснемся технологического аспекта военной мощи Крымского ханства. Конница была ударной силой крымского войска, с нее мы и начнем. Классическое описание среднестатистического крымского всадника начала XVI в. оставил имперский дипломат и мемуарист С. Герберштейн. «Их оружие (татар - Thor) - лук и стрелы, копье у них редкость», - писал в начале ХVI в. он, и далее подчеркивал, что татары уклоняются от ближнего боя, «так как не имеют ни щитов, ни копий, ни шлемов, чтобы противостоять врагу в правильной битве». Аналогичные по духу высказывания содержатся и в других, позднейших источниках.
Таким образом, все современники подчеркивали чрезвычайную легкость вооружения рядового татарского воина и вместе с тем стремление знатных и богатых крымских воинов следовать турецкой традиции в использовании доспехов (англичанин Дж. Флетчер: «мурзы, или дворяне, подражают туркам и в одежде, и в вооружении»). Очевидно, что крымские татары к XVI в. практически отказались от прямого следования позднеордынской военной традиции и их комплекс защитного и наступательного вооружения целиком и полностью укладывался в сформировавшийся окончательно в 1-й четверти XVI в. единый западноазиатский (русско-мусульманский - по мнению Л.А. Боброва) комплекс вооружения с той лишь разницей, что у крымских татар доспешная конница отсутствовала в сколько-нибудь серьезных количествах и основу войска оставляла легкая конница стрелков из лука. Стандартный комплект вооружения рядового татарского конного воина в это время составляли, судя по всему, саадак (лук и колчан со стрелами), сабля и нож в качестве наступательного вооружения, а для защиты использовались скорее всего мягкие, стеганые доспехи типа хорошо известного русского тегиляя и подобные же защитные наголовья (не о них ли писал Михалон Литвин: «их (татар - Thor) белые остроконечные войлочные шапки сделаны не для красоты; их высота и блеск придают толпам [татар] грозный вид…»?). Знать и отборные воины из ее свиты вооружались, как было отмечено выше, по типу турецких спахи, т.е. использованы самые разнообразные типы кольчато-пластинчатых доспехов, металлические шлемы турецкого и иранского производства, наручи, набедренники, наколенники и бутурлыки и имели более богатое наступательное вооружение, чем рядовые воины. Возможно, что в отдельных случаях знатные и богатые крымские воины могли использовать и конский доспех.
Примерно вот так мог выглядеть татарский "оглан":
Облегченный (в сравнении даже с теми же турками, не говоря уже о среднеазиатских и центральноазиатских воинах) комплекс вооружения татарских воинов, очевидно, возник не случайно. На первых порах, когда крымско-татарское государство еще только складывалось, ханы и знать неизбежно должны были столкнуться с серьезной проблемой обеспечения основной массы рядовых воинов качественными и вместе с тем дешевыми доспехами и оружием. Разгром Золотой Орды Тимуром и последовавшая за этим деградация ее городской культуры привела к существенному сокращению производства оружия и доспехов собственно в Орде (косвенно об этом свидетельствует А. Контарини, характеризуя вооружение ордынских воинов в конце XV в. Импорт оружия из-за рубежа носил, судя по всему, достаточно ограниченный характер. Процесс же завершения формирования Крымского ханства и формирования в нем собственной городской культуры с развитым ремеслом практически совпал по времени со стремительным развитием огнестрельного оружия и падением значения оборонительного доспеха. Это вело к его облегчению и полному исчезновению. Лучшей защитой от растущей огневой мощи главных противников татар, русских, поляков и литовцев, стала ставка на «малую войну» и подвижность крымских ратей, достигаемая всеми доступными средствами.
Свою роль в отказе от доспехов сыграли и физические качества татарских коней. Современники в один голос хвалили татарских коней за их выносливость, неприхотливость и приспособленность к местным условиям. Правда, достоинства татарских коней были обратной стороной их недостатков. От европейских они отличались более низким ростом, и в силу этого были не способны нести на себе тяжеловооруженного, закованного в сплошные доспехи всадника. Хороших же, мощных коней у татар было немного. Так, в 1555 г. русские воины захватили ханский обоз-«кош» и 60 тыс. заводных коней, и всего лишь 200 аргамаков. Стоили же аргамаки, согласно сведениям из духовных грамот русских служилых людей 1-й пол. XVI в., втрое-вчетверо дороже обычных коней.
To be continued...
Вьючная татарская коняшка
Решил вот привести в порядок свои записи о злых татаровях и вот что получилось в итоге...
Крымское ханство с соседями (автор карты - внизу справа)...
Распад Золотой Орды привел к коренному изменению политической обстановки и расстановки сил в Восточной и Юго-Восточной Европе. В борьбу за доминирование в Восточной Европе вступили Великое княжество Литовское и Московское государство, но они были не одиноки в этой борьбе. Свои претензии на наследие Золотой Орды заявили и владетели сформировавшегося во 2-й половине XV в. Крымского ханства. Их претензии подкреплялись не только происхождением рода крымских ханов от самого Чингис-хана, но и сильным войском, этим «ultima ratio regis», который Гиреи, не раздумывая долго, пускали в ход для решения внешнеполитических проблем после того, как дипломатия оказывалась бессильна.
Нельзя сказать, что проблема изучения особенностей становления и развития вооруженных сил Крымского ханства не интересовала отечественных и зарубежных исследователей. Однако изучение данной проблемы, как и в целом истории ханства, после долгого забвения находится в самом начале. В итоге, к сожалению, мы не имеем более или менее ясного представления о том, что представляло из себя крымское войско конца XV - XVII вв. Бытующее же в литературе, особенно популярной, представление о нем как о «тьмочисленной» рати плохо вооруженных всадников, способных только на грабежи, избиение и захват в полон безоружных украинских и русских поселян, находится в явном противоречии с той важной ролью, которую играло ханство в истории Восточной и Юго-Восточной Европы позднего Средневековья - раннего Нового времени. Особенно это противоречие заметно, если принять во внимание то обстоятельство, что в то время реальный политический вес государства в системе политических отношений напрямую зависел от размеров и степени совершенства его военной машины. И логичным было бы предположить, что раз уж на протяжении долгого времени крымские Гиреи, неуклонно проводя агрессивную внешнюю политику (конечной целью которой было как минимум собирание под их властью возникших на руинах Золотой Орды татарских юртов), являлись опасным противником и московских Рюриковичей, и польско-литовских Ягеллонов, следовательно, они обладали достаточно эффективным и мощным инструментом «продолжения политических отношений другими средствами». Трех ханов можно смело назвать создателями этого инструмента - Менгли-Гирея I, при котором были де-факто заложены основы крымской государственности, в том числе и вооруженных сил; его сына Сахиб-Гирея I, при котором крымское войско подверглось серьезнейшим реформам по османскому образцу; и внука Менгли-Гирея Девлет-Гирея I, во время долгого царствования которого армия Крыма и его военное дело достигло зенита своего развития.
Так каким же было войско Крымского ханства и в чем заключались характерные черты военного дела ханства при этих правителях? Попытаемся ответить на этот вопрос, исходя из тех немногочисленных свидетельств современников и немногих документов, имеющихся в нашем распоряжении.
Американский исследователь С. Хантингтон, характеризуя военную мощь любого государства, писал, что последняя «имеет четыре измерения: количественное - количество людей, оружия, техники и ресурсов; технологическое - эффективность и степень совершенства вооружения и техники; организационное - слаженность, дисциплина, обученность и моральный дух войск, а также эффективность командования и управления; и общественное - способность и желание общества эффективно применять военную силу».
С попытки определить количественные параметры военного потенциала Крымского ханства мы и начнем. Едва ли не общим местом во многих исторических сочинениях (и в особенности в популярной литературе) стало приписывание крымским ханам способности в случае необходимости выставить в поле армию чуть ли не в 100 тыс., а то и 200 тыс. Однако, на наш взгляд, необходимо четко разделять такие понятия, как «мобилизационный потенциал» (тот людской ресурс, который мог быть использован Гиреями при условии, что на коня сядут все мало-мальски способные держать оружие) и «полевая армия» (реально выставлявшиеся в ту или иную кампанию силы).
Касаясь мобилизационного потенциала кочевых сообществ, большинство современных специалистов сходятся на том, что в случае тотальной мобилизации соотношение количества выставляемых воинов к общей численности населения у них составляло примерно 1 к 5. Современные оценки численности населения Крымского ханства сильно расходятся - их разброс составляет от 250-300 тыс. до 600 тыс., и это при том, что, как справедливо отмечала А.Л. Хорошкевич, «абсолютные цифры населения Крымского ханства восстанавливаются с большим трудом». Поэтому встречающаяся в ряде источников цифра (и некритически воспринятая многими позднейшими авторами) в 100 или несколько более тыс. всадников, которые якобы мог двинуть на своих врагов крымский «царь», если и может быть принята, то только как очень приблизительная (sic!) и оптимистичная оценка именно мобилизационного потенциала Крымского ханства, и то в самые лучшие времена. При этом не вызывает сомнения тот факт, что такая численность подданных Гиреев была достигнута спустя много десятилетий после образования ханства, равно как и чисто техническая невозможность при тогдашнем уровне развития управленческого аппарата и соответствующей инфраструктуры собрать столь многочисленное воинство и управлять им, не говоря уже о его снабжении всем необходимым в ходе военной кампании.
«Тьмочисленными» крымскими ратями хорошо было, выдавая желаемое за действительное, пугать несговорчивых оппонентов по переговорам в Москве и Вильно (как это делал, к примеру, в 1538 г. Сахиб-Гирей, обращаясь к малолетнему Иван IV и окружавшим его боярам: «А более ста тысяч рати у меня есть и возму, шед, из твоей земли по одной голове, сколько твоей земле убытка будет и сколько моей казне прибытка будет, и сколько мне поминков посылаешь, смети того, убыток свои которой более будет, то ли что своею волею пошлеш казну и что сколько войною такою возмут, гораздо собе о том помысли. И только твою землю и твое государство возму, ино все мои люди сыти будут»). В реальности же ханы могли рассчитывать на много меньшие силы. Так, побывавший в Северном Причерноморье на заре крымской государственности венецианский путешественник, предприниматель и дипломат И. Барбаро писал, что, что обитающие в степи на «острове Каффы» (sic!) татары при необходимости могут выставить от 3 до 4 тыс. всадников. Летом 1501 г. русский посол в Крыму И. Мамонов сообщал Ивану III, что «царевы рати нынеча смечают в полтретьяцать тысящ (25 тыс. - Thor)…». Этот скачок объясняется не в последнюю очередь тем, что после того, как в упорной борьбе Менгли-Гирей нанес поражение хану Большой Орды Шейх-Ахмеду, к победителю откочевала б/ч улусов, ранее подчинявшаяся его противнику.
Крымский хан
Ногайский погром 1523 г. тяжело сказался на военном потенциале Крымского ханства. По сообщению московского посла в Крыму И. Колычева, после ухода ногаев в Крыму не осталось и 15 тыс. боеспособных людей, да и то лишь треть из них имела коней, а остальные могли рассчитывать лишь на кобыл и жеребят. Последствия этой катастрофы ощущались еще два десятка лет спустя. В начале 40-х гг. XVI в., по мнению литовского публициста Венцеслава Миколаевича (больше известного как Михалон Литвин), хан мог рассчитывать лишь на 30 тыс. всадников, и то лишь при условии, что на-конь сядут все, кто способен держаться в седле (в поход «должны [идти] все как один, кто только способен сесть на коня, и [даже] пастухи и не владеющие оружием»).
Восстановить и даже превзойти былую мощь Крыму удалось лишь к середине XVI в., под занавес правления Сахиб-Гирея I и при его преемнике Девлет-Гирее I. В эти годы в случае необходимости в большой поход ханы выступила во главе войска, насчитывавшего до 40-50 тыс. чел (вместе с ездящей пехотой и отрядами вассалов). Во всяком случае, в кампанию 1555 г. Девлет-Гирей выступил на Москву во главе примерно 30-40 тыс. воинов, а в 1571 г., по словам Ивана Грозного (а уж ему-то после поражения его войска под стенами Москвы и сожжения столицы приуменьшать численность ханской рати было не с руки), хан пришел на Русскую землю с 40 тыс. всадников. Примерно столько же или несколько менее воинов, по свидетельству османского хрониста Ибрахима Печеви, привел с собой в османский лагерь в 1594 г. Гази-Гирей II. Но это были редкие большие походы, подлинные нашествия, столь впечатляюще описанные французом Г.-Л. де Бопланом и турком Эвлией Челеби. Обычно же крымское войско было меньшей численности. Так, в 1543 г. Сахиб-Гирей отправил на помощь турецкому султану в его экспедиции в Венгрию «избранных» своих воинов общим числом 15 тыс. всадников, а русский посол в Крыму Иван Судаков сообщал, что в феврале 1588 г. хан выступил в поход на Украину с войском общей численностью 18 тыс. всадников и 500 турецких янычар из Кафы.
Теперь коснемся технологического аспекта военной мощи Крымского ханства. Конница была ударной силой крымского войска, с нее мы и начнем. Классическое описание среднестатистического крымского всадника начала XVI в. оставил имперский дипломат и мемуарист С. Герберштейн. «Их оружие (татар - Thor) - лук и стрелы, копье у них редкость», - писал в начале ХVI в. он, и далее подчеркивал, что татары уклоняются от ближнего боя, «так как не имеют ни щитов, ни копий, ни шлемов, чтобы противостоять врагу в правильной битве». Аналогичные по духу высказывания содержатся и в других, позднейших источниках.
Таким образом, все современники подчеркивали чрезвычайную легкость вооружения рядового татарского воина и вместе с тем стремление знатных и богатых крымских воинов следовать турецкой традиции в использовании доспехов (англичанин Дж. Флетчер: «мурзы, или дворяне, подражают туркам и в одежде, и в вооружении»). Очевидно, что крымские татары к XVI в. практически отказались от прямого следования позднеордынской военной традиции и их комплекс защитного и наступательного вооружения целиком и полностью укладывался в сформировавшийся окончательно в 1-й четверти XVI в. единый западноазиатский (русско-мусульманский - по мнению Л.А. Боброва) комплекс вооружения с той лишь разницей, что у крымских татар доспешная конница отсутствовала в сколько-нибудь серьезных количествах и основу войска оставляла легкая конница стрелков из лука. Стандартный комплект вооружения рядового татарского конного воина в это время составляли, судя по всему, саадак (лук и колчан со стрелами), сабля и нож в качестве наступательного вооружения, а для защиты использовались скорее всего мягкие, стеганые доспехи типа хорошо известного русского тегиляя и подобные же защитные наголовья (не о них ли писал Михалон Литвин: «их (татар - Thor) белые остроконечные войлочные шапки сделаны не для красоты; их высота и блеск придают толпам [татар] грозный вид…»?). Знать и отборные воины из ее свиты вооружались, как было отмечено выше, по типу турецких спахи, т.е. использованы самые разнообразные типы кольчато-пластинчатых доспехов, металлические шлемы турецкого и иранского производства, наручи, набедренники, наколенники и бутурлыки и имели более богатое наступательное вооружение, чем рядовые воины. Возможно, что в отдельных случаях знатные и богатые крымские воины могли использовать и конский доспех.
Примерно вот так мог выглядеть татарский "оглан":
Облегченный (в сравнении даже с теми же турками, не говоря уже о среднеазиатских и центральноазиатских воинах) комплекс вооружения татарских воинов, очевидно, возник не случайно. На первых порах, когда крымско-татарское государство еще только складывалось, ханы и знать неизбежно должны были столкнуться с серьезной проблемой обеспечения основной массы рядовых воинов качественными и вместе с тем дешевыми доспехами и оружием. Разгром Золотой Орды Тимуром и последовавшая за этим деградация ее городской культуры привела к существенному сокращению производства оружия и доспехов собственно в Орде (косвенно об этом свидетельствует А. Контарини, характеризуя вооружение ордынских воинов в конце XV в. Импорт оружия из-за рубежа носил, судя по всему, достаточно ограниченный характер. Процесс же завершения формирования Крымского ханства и формирования в нем собственной городской культуры с развитым ремеслом практически совпал по времени со стремительным развитием огнестрельного оружия и падением значения оборонительного доспеха. Это вело к его облегчению и полному исчезновению. Лучшей защитой от растущей огневой мощи главных противников татар, русских, поляков и литовцев, стала ставка на «малую войну» и подвижность крымских ратей, достигаемая всеми доступными средствами.
Свою роль в отказе от доспехов сыграли и физические качества татарских коней. Современники в один голос хвалили татарских коней за их выносливость, неприхотливость и приспособленность к местным условиям. Правда, достоинства татарских коней были обратной стороной их недостатков. От европейских они отличались более низким ростом, и в силу этого были не способны нести на себе тяжеловооруженного, закованного в сплошные доспехи всадника. Хороших же, мощных коней у татар было немного. Так, в 1555 г. русские воины захватили ханский обоз-«кош» и 60 тыс. заводных коней, и всего лишь 200 аргамаков. Стоили же аргамаки, согласно сведениям из духовных грамот русских служилых людей 1-й пол. XVI в., втрое-вчетверо дороже обычных коней.
To be continued...
Вьючная татарская коняшка