Не всё могут короли: рецензия на Ту Самую Книгу (часть 2 из 2)
А это уже почти полноценная рецензия.
Михаил Хазин
Вот как надо писать рецензии!
Сергей Щеглов
Продолжу (хотел сказать «закончу», но посмотрим) рецензию на книгу «Лестница в небо». Итак, в первой части я задал авторам два вопроса. А теперь будут ещё два.
Вопрос № 3: имеет ли Власть национальные отличия?
Иначе, словами авторов книги, этот же вопрос можно сформулировать так: «Почему именно Европа колонизировала весь мир, а не наоборот?» (с. 545). К чести Теоретика и Практика, они не стали перегружать книгу ответом ещё и на этот вопрос. И это глубоко правильно, потому что начинать теорию Власти с выпуска многотомника не совсем рационально - сперва лучше получить обратную реакцию.
Однако симпатии авторов к институциализму слишком очевидны, чтобы нельзя было угадать их приблизительный ответ: все национальные отличия обусловлены тем, что кто-то успел создать правильные институты (бюрократические правительства, право собственности - далее по списку), кто-то нет. Соответственно, создавайте таковые и обрящете.
Пожалуй, не откажу себе в удовольствии начать с мелких придирок к научным результатам авторитетных для авторов Роберта Фогеля и Дугласа Норта. В 1964 году Роберт Фогель выяснил, что вклад железных дорог в национальный продукт США в конце XIX века не превышал 3 процентов. Идея заключалась в том, что вместо железных дорог можно было построить речные каналы, и ничего бы не изменилось. Конечно, товарищ Фогель большой учёный. Только для России, например, его рецепты бы не помогли. Каналы здесь бесполезны в течение половины года, а весной и осенью в ледоход/ледостав и распутицу ни одна дорога не функционирует, кроме железной (асфальта в XIX веке не было, но даже и сейчас его не научились как следует класть). Поэтому в нашей стране строительство железных дорог имело очень даже заметные последствия для экономического развития.
Я немного изучал этот вопрос. Оказалось, что единственная причина, почему Тюмень не стала в XX веке городом-миллионником (в отличие от соседних Перми, Челябинска, Екатеринбурга и Омска), заключается в том, что Транссиб (а за ним и автотрасса М51 «Байкал») прошёл через Курган. В результате вместо одного миллионника возникла полисистема «Курган-Тюмень-Тобольск», и поныне существующая. Разумеется, это пример одной-единственной страны. Но ведь и Фогель изучал вопрос тоже в пределах всего одной страны.
Теперь - претензия Дугласу Норту. В книге «Насилие и социальные порядки» Норт рассказывает, как изменения в системе поставок для британского флота немного помогли Англии превратиться в современную владычицу морей. Очень занимательное чтение. Правда, владычицей морей она была уже с 1588 года, задолго до реформы. И при этом никакие институциональные изменения почему-то не смогли столь же эффективно повысить боевых качеств британской пехоты. Вспомним успехи сухопутных сил короны во время Второй мировой. В 1940 году британская пехота «отличилась» бегством из Дюнкерка; немцы в аналогичной ситуации оборонялись свыше 7 месяцев и сдались только после официальной капитуляции Германии. В 1941 году британцы прославились разве что приказом о запрете упоминать имя Эрвина Роммеля. В 1942 году запомнились сдачей 130-тысячного гарнизона Сингапура 35-тысячному корпусу японцев. Институциональная теория работает несколько избирательно.
Ещё немного осложню жизнь институциалистам. Что мы знаем о роли института частной собственности в развитии дорог в России? Только то, что данный институт главным образом путался под ногами.
Пример № 1. Столетиями жила-была дорога из Поволжья в Сибирь под названием Тагильский волок. Затем добрый (он же Грозный) царь дал приватизировать дорогу Строгановым. После чего Тагильский волок кончился: ездить по нему люди постепенно отучились. И не потому, что альтернатива - государственные Чердынская и Бабиновская дороги - была более приемлемой. Нет, из двух зол народ выбрал третье - Кунгурскую дорогу. И это довольно наглядная оценка как стараниям государства, так и успехам средневековых русских бизнесменов в деле развития путей сообщения.
Пример № 2. Почти 30-летняя монополия Чарльза Берда на строительство в России пароходов. Увы, Берду не хватило этого времени, чтобы построить хотя бы один пароходишко в Сибири. Построили другие люди, за год до окончания монополии Берда. После чего правительство на радостях дало 10-летнюю монополию на плавание в Сибири уже этим самым людям (конкретно Никите Мясникову). После чего… правильно, развитие пароходства в Сибири заглохло ещё ровно на 10 лет, до окончания новой монополии. А говорите, что в России право собственности не уважают.
Пример № 3. Ещё один царь, Александр II, историю учил у либерального Василия Жуковского, а потому решил строить железные дороги с помощью частного капитала. Идея привела к возникновению такого недоразумения, как Горнозаводская железная дорога от Перми до Екатеринбурга. Среди сегодняшних историков принято разливать на эту дорогу елей, однако посмотрим в глаза фактам: и маршрут оказался неудачным, и управление дорогой было не на высоте. Когда собирались строить Транссиб, шли дебаты о том, от какого города его вести - от Екатеринбурга (продолжая Горнозаводскую дорогу) или Челябинска. Против варианта с Екатеринбургом выступил в 1880 году… первый директор Горнозаводской дороги Николай Островский. А ведь знал товарищ, о чём говорил.
Уже через несколько лет дорога обанкротилась, и пришлось её национализировать. Естественно, долги покрыли за счёт казны. Правда, ещё через 20 лет бюджет железных дорог в три раза сократился, после чего решили, что и дальше кормить Горнозводскую непозволительная роскошь, проще построить дублирующую ветку через Кунгур. Что и было сделано, и отнюдь не частным капиталом.
Количество непопаданий у институциалистов достаточно велико. Не случайно я написал отдельный большой пост на отечественном материале о соотношении монархии и олигархии, иначе здесь пришлось бы утонуть в подробностях. Чем тратить на них время, продуктивнее поговорить о том, что такое научная теория.
Как известно, философ Карл Поппер считал, что научная теория должна обладать свойством фальсифицируемости (с известным последствием в виде тезиса Дюэма-Куайна). Однако более практически полезным мне представляется критерий геолога Владимира Ларина (взят из книги «Наша Земля»): истинно научная теория обладает прогностической способностью. Если теория что-то предсказала, и это случилось - перед нами научная теория. Если же что-то случилось вопреки теории, а теория потом задним числом пытается это объяснить, с теорией что-то не так.
Меня не покидает ощущение того, что институциалисты именно что подгоняют решение под результат. Вспомним, что, по расчётам Ангуса Мэддисона, 100 лет назад крупнейшей экономикой мира был Китай с долей 33% в мировом ВВП. Какой вывод из этого факта должен был сделать истинный институциалист? Наверное, о пользе такого общественного института, как поедание риса палочками? Полтора века спустя лидерство делили уже Западная Европа и США. Естественно, что для институциалистов 1970-1980 годов логично было порассуждать о пользе частной собственности и несменяемых судов.
Только чу: сейчас Китай опять на первом месте (по ППС). Сколько институциалистов смогли предвидеть этот ренессанс? Ладно, не будем бросаться камнями. Только не пора ли пересматривать теорию о животворящей роли западных институтов вроде римского права и создавать новую? Какую? Может быть, о волшебной силе ушу? А что, в одном российском областном центре уже поставили руководить городской экономикой мастера цигун.
***
Так вот, чтобы не было столь смешно, надо искать теорию, обладающую предсказательной силой. При этом я не являюсь законченным технологическим оптимистом. Как и Кристофера Фримена, меня волнуют не столько инновации, сколько скорость их диффузии. Причём в конкретных обществах. И я понимаю, что разная скорость диффузии обусловлена различиями в общественных институтах. То есть меня можно даже заподозрить в сочувствии институциалистам, только я не разделяю их идею, будто институты можно пересаживать от одного общества другому в неизменном виде.
Мне ближе мысль, что система не равна сумме её частей. А потому скорее именно система за счёт своей инерции согнёт под себя импортированный общественный институт, нежели наоборот. Увы, это азы системной логики. Системной логике больше отвечает идея генокода цивилизаций, пока что для науки маргинальная. А зря, ведь в том поле случаются удивительные попадания в будущее. Например, до сих пор не устаю удивляться точности прогноза Николая Вашкевича о том, что следует ждать инженерных успехов от индусов - и вот же он, спутник для Марса.
Характерно, что время от времени Практик вспоминает-таки о культурных особенностях российской политической традиции - мешающая созидательному труду высокая конкуренция группировок, низкая договороспособность, высокомерное отношение к обязательствам («платят только трусы»). Анализа за этим не следует, потому что нет общепризнанной теории. Однако если такие явления встречаются в практике, но не в теории, тем хуже для теории.
Не хочу навязывать именно здесь какую-то конкретную теорию, давайте останемся в поле фактов. Низкая договороспособность нашего народа, высокая конфликтность, конкуренция это факт. Возможно, он и создаёт благоприятную почву для обращения к иностранным сюзеренам («земля наша велика и обильна…»).
Известен и противоположный факт: при определённых условиях происходит стремительная мобилизация - ещё вчера грызлись, а сегодня народ-монолит. Парадокс 2014 года именно в этом. Никогда не забуду владельца лесопилки, которой за две недели до референдума в Крыму искренне и с чувством спрашивал меня: как думаешь, станет полуостров нашим или нет? Пикантность ситуации не в том, что от моего ответа ничего не зависело. И не в том, что мы познакомились за полчаса до этого и совсем по другому поводу. Пикантность в том, что вопрошающий был… азербайджанцем. Как вы думаете, что он имел в виду под «нашим Крымом»?
***
При желании можно даже порассуждать о циклах мобилизации/отбоя в истории России. В годы мобилизации народ творит великие дела, в периоды отбоя можно спиваться или выяснять друг с другом отношения. Например, 1914-1920 годы хорошо описываются термином мобилизация, а нэп через понятие отбоя. 1929-1936 годы снова мобилизация, последующие репрессии - отбой, выяснение отношений (после первых пятилеток появилось, что делить). Собственно, Гитлер именно за этим делом страну и застал, отсюда та же РОА. Перевести СССР вновь в режим мобилизации удалось только в 42-м, после многочисленных потерь. Зато импульса хватило вплоть до создания атомной бомбы в 1949-м.
Перестройка (1986-1993) один сплошной период мобилизации, причём очень хорошо, что многие застали. Помните, как радикализация шла по нарастающей? Абсолютно все, кто хотел чуть-чуть притормозить, слетали с поезда. Всё настолько складно получилось, что многие верят в коварный сценарий. Однако мне кажется, что действовала внутренняя логика событий, иначе сценарий успешно проявлялся бы и позже, на той же Болотной. Не всё могут короли.
Последующие «лихие девяностые» - отбой, страна на дембеле. 1999-2007 годы - вновь мобилизация, вертикаль власти строится, внешний долг выплачивается, ЮКОС национализируется, резервный фонд создаётся. Апофеоз - Мюнхенская речь и послание Федеральному Собранию, где были презентованы нацпроекты. Признайтесь, что если бы Владимир Путин ушёл в 2008-м совсем, его запомнили бы как одного из лучших государственных деятелей в истории России.
Затем полумедведевский отбой, который внезапно кончился в 2014 году. У меня был текст (ещё до свержения Януковича) о том, что Олимпиада - это красивый повод уйти. Увы, никто по традиции не ушёл, а сейчас пытаются сидеть на закипающем вулкане. Если мой прогноз сбудется (а они время от времени сбываются, а потом опять сбываются, после чего снова сбываются... но иногда не сбываются), то вплоть до 2020 года нас ждёт очень яркое время.
***
Но это уже сильное отвлечение от темы. Много в ней пока неясного, ещё работать и работать. Поэтому если и развивать, то потом. Просто пока обозначу, что Власть имеет национальные особенности, перспектива устранения которых представляется мне весьма сомнительной.
Вопрос № 4: пути эволюции
Навсегда ли клановая организация Власти? Авторы считают, что да. Однако при этом в самой же книге показано, как в ходе исторического процесса Власть размывается. Авторы излагают труды Чарльза Тилли, в которых речь идёт о том, что по мере удорожания средств войны часть Власти перетекает в руки предпринимателей.
Возможна ли дальнейшая эволюция? Полагаю, что да. Институциалист снова вздрогнет, потому что я вернусь к теме технологий. Такие вещи, как BigData, а конкретно Palantir, легко способны вытаскивать на белый свет состав и, возможно, даже иерархию властных группировок. Не всё же им за террористами бегать? А это значит что? Ведь сами же авторы говорят, что если структура властной группировки рассекречена, то группировка бесполезна.
Затем, могут ли увеличить число Данбара виртуальные ассистенты? Вполне себе. Такие штуки помогут поддерживать эффективную коммуникацию хоть с тысячей человек, хоть с десятью тысячами. Если неспеша обдумать такого рода новости, то очевидно, что нас ждёт прямо-таки революция искренности и открытости. Что дальше, тоталитарный режим Global Brain? Или нейросоц, пророк его? В этом направлении тоже значительная зона для развития.