Орфическая метафизика и ее политическая реализация: орфическая религия
Грецию наводняют частные культы. Это были и культы героев, о которых сказано выше, и древние культы, о которых мы прочитали у Лафарга. Имела место своего рода раздробленность культов. В каждой области, а то и в каждом полисе - свой главный бог и свои мистерии. При этом, по словам ученицы и супруги А.Ф.Лосева А.А.Тахо-Годи, греческая религия «в отношении догматики была слаба. Она не имела строго унифицированной системы. В ней скорее действовала традиция, так называемые неписаные законы, т. е. отсутствовали законодательно закрепленные священная история и догматика, в общественной и частной жизни большое значение имели обряды и ритуалы, основанные на моральных принципах, освященных религиозным преданием, а не сводом канонических правил» [1]. И в ситуации, когда, как описывает Лафарг, «буржуазная демократия [следует полагать, что Лафарг здесь говорит о полисах, где тем или иным образом, благодаря классам ремесленников и торговцев, была побеждена старая аристократия - Ю.В.] могла для построения своей религии использовать первобытные, воскрешенные мистериями традиции, но не могла принять ни их узкого местного характера, ни их отбора неофитов, ни других их ограничительных особенностей» [2], было сделано «несколько попыток организовать эту новую религию [3]» [4]. Орфизм стал «одной из первых и наиболее известных таких попыток» [5].
Грецию наводняют частные культы. Это были и культы героев, о которых сказано выше, и древние культы, о которых мы прочитали у Лафарга. Имела место своего рода раздробленность культов. В каждой области, а то и в каждом полисе - свой главный бог и свои мистерии. При этом, по словам ученицы и супруги А.Ф.Лосева А.А.Тахо-Годи, греческая религия «в отношении догматики была слаба. Она не имела строго унифицированной системы. В ней скорее действовала традиция, так называемые неписаные законы, т. е. отсутствовали законодательно закрепленные священная история и догматика, в общественной и частной жизни большое значение имели обряды и ритуалы, основанные на моральных принципах, освященных религиозным преданием, а не сводом канонических правил» [1]. И в ситуации, когда, как описывает Лафарг, «буржуазная демократия [следует полагать, что Лафарг здесь говорит о полисах, где тем или иным образом, благодаря классам ремесленников и торговцев, была побеждена старая аристократия - Ю.В.] могла для построения своей религии использовать первобытные, воскрешенные мистериями традиции, но не могла принять ни их узкого местного характера, ни их отбора неофитов, ни других их ограничительных особенностей» [2], было сделано «несколько попыток организовать эту новую религию [3]» [4]. Орфизм стал «одной из первых и наиболее известных таких попыток» [5].
Поэт и исследователь Вячеслав Иванов многие годы посвятил исследованию Древней Греции, и в частности феномену Диониса. Его книга «Дионис и прадионисийство» была написана на основе докторской диссертации, защищенной в 1924 г. в Бакинском университете. Иванов проявил интерес к Античности, учась в Берлинском университете в 1886 - 1890 гг., был знаком с Ницше и от него воспринял идею дионисийства, далее счел необходимым преодолевать Ницше и преодолел его - по собственному признанию, во время годичной работы в Афинах: «Исследование обнаружило всю несостоятельность - не говорю: философской и психологической, но - исторической концепции философа-филолога. Не подлежит сомнению, что религия Дионисова, как всякая мистическая религия, давала своим верным «метафизическое утешение» именно в открываемом ею потустороннем мире и отнюдь не в автаркии «эстетического феномена». К тому же была она религией демократической по преимуществу и, что особенно важно, первая в эллинстве определила своим направлением водосклон, неудержимо стремивший с тех пор все религиозное творчество к последнему выводу - христианства. В тяжбе пророков прошлое высказалось не за Ницше» [6].
Книга Иванова ценна тем, что сочетает достаточно богатый фактический материал на интересующую нас тему и историко-культурное, философское осмысление этого материала.
Итак, в своей книге в главе «Дионис орфический» Иванов начинает разговор о попытке орфиков организовать новую религию (выражение Лафарга) со слов старинного оракула, которые были адресованы афинянам:
Вещий завет Эрехтидам, жильцам Пандионова града,
Правящим праздничный чин по отеческим древним уставам:
Вакхово имя святите и, Бромия [7] чтя всенародно,
Пиром на стогнах широких весеннюю радость восславьте;
Дымом овейте престолы богов; увенчайтесь венками.
Как предполагает Иванов, этот оракул «подкрепляет какие-то религиозно-политические мероприятия, клонившиеся к возвеличению Анфестерий во имя Диониса, и Дионисова имени в связи с обрядами Анфестерий» [8]. Анфестерии были «праздником предков, гостей и выходцев из мира загробного» [9]. Об этом, по словам Иванова, свидетельствуют, в частности, «омовения мертвых» очистительной водой, возливаемой на могилы - катартические гидрофории в 19-й день месяца Анфестериона (26 февраля в современном календаре).
Анфестерии - мистерии выкликания Диониса из земных недр. Иванов пишет: «…на почве этого древнейшего и притом национального предания им уже легко было строить из материалов народной религии мистическую систему нового религиозного сознания, долженствовавшую воспитать эллинство духовным учением о пути душ, об их ответственности, просветлении, возрождении, об условиях их отрыва от божества и чаемого с ним воссоединения» [10].
Иванов приводит четыре доказательства того, что «Анфестерии испытали глубокое влияние орфической общины уже в VI веке»:
1. Введение в чин Анфестерий ритуала священного брака между женой архонта (главы полиса) и Дионисом
2. Участие в обряде элевсинского священно-глашатая. Оно, по мнению Иванова, было возможно только после орфико-элевсинского союза
3. Число матрон города, приносящих жертвы «воскресшему жениху Дионису», и количество алтарей - четырнадцать. В орфическом учении Дионис был растерзан именно на такое количество частей
4. Возжжение мистических светочей, сопровождаемое пением стиха: «Славься, жених, свете новый!» - жених - Дионис.
Иванов отмечает, что два ключевых оракула Древней Греции - «Дельфы и Додона единодушны в стремлении прочно обосновать и углубить Дионисово богопочитание» [11].
Аттика, Дельфы, Афины - орфический Дионис проникает повсюду.
А вот что говорится у Иванова о некоем субъекте, проводящем курс на прочное обоснование и углубление Дионисова богопочитания: «Кто же в VI веке до Р.Х. был органом живого мифотворчества и религиозно-общественного строительства, поставившим своей задачей ввести в состав народных верований, как ясное представление, этот мистический синтез, уже давно намеченный в обряде и мифе, но лишь смутно осознанный, - синтез представлений об уходе душ на тот свет и о возврате их с того света, - и ознаменовать его именем умирающего и воскресающего Диониса? Это были члены орфического братства, стоявшие в ту пору у кормила общественной власти в Аттике и поддерживаемые дельфийским жречеством» [12].
Итак, создаваемый орфиками «единый Дионис», обладал следующими свойствами:
1. Обеспечивал связь живых и мертвых как умирающий и воскресающий бог. Приведем цитату В.Иванова, характеризующую эпоху афинского тирана Писистрата, когда орфическая реформа была осуществлена: «Тогда же [в VI в. до н.э.], естественно, культ Диониса был соединен с общими празднествами афинских родов в честь умерших родичей […]. Так как архонтство было выборным, так как и четырнадцать герэр, окружавших жену архонта-царя, не были, по-видимому, представительницами всегда одних и тех же родов (да и не могло быть в Афинах столько исконно дионисийских РОДОВ), а обряд священного брака связан, по своему внутреннему характеру, именно с родовым преданием (kata ta patria), - то остается предположить, что все роды стали с некоторого времени носителями Дионисова культа» [13].
2. Являл собою ипостась Зевса: нового бога необходимо было связать со всемогущим старым
3. Представлял тем не менее новое поколение богов - уже после Зевса
4. Включал в себя важный хтонический пласт. В.Иванов пишет об аркадской хтонической Артемиде и пересаженном на эллинскую почву ее «исконном мужском страстно́м корреляте», говоря при этом о «чужеземном представлении о великой богине, собирающей и восстанавливающей живой состав расчлененного бога-сопрестольника (по типу Исиды и Осириса)»
5. Являл собою субстанцию «высветления», «очищения», соединение с которой было залогом спасения души. Современный российский исследователь Ю.С.Обидина пишет: «Все доброе, разумное, живое в человеке сводится к доброму, одушевляющему началу, олицетворяемому в Дионисе; все грубое, нечистое, злое - титанического происхождения» [14]. Этот момент составляет суть и оригинальность орфической религии. На нем нужно будет далее остановиться подробнее.
6. Был очевидным «преемником» элевсинского Иакха, что было необходимо для связи с влиятельнейшими Элевсинами.
Читаем у Иванова дальше: «Первыми начали мыслить за народ орфики, и народ узнавал в их учении свою веру, хотя и чуждался, уже с V века, их мистически-обрядовой практики» [15].
Почему Иванов употребляет такое выражение - «мыслить за народ»? Потому что до орфиков никто не пытался философски осмыслять и оформлять мифологические построения! Были Гесиод, Гомер, но это были отдельные личности. Они не создавали культов, религиозных движений.
Задача создать что-то единое для столь разношерстной в отношении культов Греции - сверхамбициозная. Ее решали жрецы, глубоко воспринявшие некую традицию и соединившие ее с местным материалом. В.Иванов делает предположение, что традиция эта - египетская [16], связанная с культом Осириса.
Пытаясь описать процесс «духовного возрождения», который претерпевает участник орфических мистерий, Иванов обращается к словам некоего герметика Зосима, повествующего о древнем обряде: «…приспешил некто, быстро бегущий, на рассвете, и одолел меня, и рассек ножом, и расчленил меня по составу согласия моего, и содрал кожу с головы моей, и мечом - меч был при нем - отделил кости мои от плоти моей, и опять сложил кости с плотию, и жег меня огнем из руки своей, доколе я не научился, переменяя тело, быть духом» [17]. Далее Иванов напоминает о том, что «древний Египет - колыбель герметической традиции» - и говорит, что «египтология знает восходящий к древнейшей эпохе «обычай отрезывать покойному голову, рассекать тело на части, соскабливать мясо с костей и потом приводить в порядок сызнова сложенный остов, придавая ему положение человеческого эмбриона. […] Сложение костей означало возобновление жизни…» [18]. Иванов ссылается на исследователя Видеманна, который «убедительно истолковывает смысл обряда по надписям на пирамидах и по книге Мертвых».
Иванов резюмирует: «В Египте эллинские теологи узнали мистическую тайну, что расчленение бога обусловливает его возрождение и что уподобление человека богу страдающему в страстях его есть залог воскресения человека с богом воскресающим» [19].
И делает следующий вывод: «Рейценштейн [20] воспользовался этими фактами для истолкования герметических учений; мы видим в них ключ к орфической доктрине о расчленении Диониса. Нам представляется, прежде всего, очевидным, что в основу этой доктрины было заложено египетское мистическое предание. Ибо хотя разъятие тела и обезглавление играет огромную роль в прадионисийском островном (первоначально критском) и в разных местных Дионисовых культах, причем о заимствовании обряда из Египта не может быть речи, тем не менее, эта древнейшая жертвенная литургика нигде не возвышается до теологемы, и мистико-умозрительное, теологическое, оккультное истолкование наличной обрядности, какое мы находим у орфиков, имеет явно отдельное от культа происхождение. Мы видим, что возбудившее споры и разнотолкуемое свидетельство Геродота об орфиках столь же ясно, сколь точно: «общины, называющиe себя орфическими и вакхическими, на самом деле египетские». Орфики учились у египтян, и чрез их посредство религия Осириса наложила свою печать на аттический государственный культ Диониса; то, что Фукар считал доказательством египетского происхождения Дионисовой религии, есть позднейшее ее осложнение, которым она обязана орфизму».
Античный историк Диодор Сицилийский пишет в подтверждение слов Иванова: «Ознакомившись с египетским учением о богах, [Орфей] перенес древнее происхождение Осириса на более поздние времена, делая угодное фиванцам» [21]. Именно этот культ был в пору собственным представлениям греков - «мистическому синтезу, уже давно намеченному в обряде и мифе, но лишь смутно осознанному» [22].
А.Ф.Лосев, в свою очередь, пишет: «Диодор вообще весь орфизм возводит к Египту, а Плутарх специально миф о растерзании Загрея связывает с египетскими источниками» [23]. Это «вообще» ясным образом говорит о серьезном несогласии ученого с точкой зрения Диодора, равно как «специально» - это критика подхода Плутарха.
Так или иначе, народ к моменту появления орфиков, по словам В.Иванова, уже определил «абстракт героических страстей» как «сына отчего Диониса», «выделив из существа верховного Зевса ряд исконно Зевсовых (прадионисийских) атрибутов и усвоив их его страстно́й ипостаси, его страдающему и умирающему сыну» [24].
Лосев утверждает: «В этом восходящем демократизме и в этом (частичном, конечно) освобождении личности, в этой растущей рабовладельческой формации и заключается разгадка культа Диониса. В этом культе Диониса античный грек как бы разгадывал внутренний секрет олимпийских богов, проникал в их внутреннее существо и видел в них уже не легкомысленные образы Гомера. Эта темная глубина, открывшаяся античному греку, отныне проникала все его человеческое нутро, наполняя его настолько глубоко и абсолютно, что в нем уже не оставалось никакого разума и никакого рассудка, и он впадал в оргиазм, в дикий вакхизм, в этот самый дионисийский экстаз. Этот человек представлял себе, что он тоже растерзывает Загрея, т. е. своего наивысшего бога, что он тоже поглощает его тело и его кровь и через то приобщается ко всей общекосмической и общебожественной жизни…
Тянулась определенная нить от древнего мифа о растерзании Загрея к мифу об Иакхе позднейших элевсинских мистерий. Древний миф о Загрее мог не осознаваться в отвлеченных понятиях, как оставалось без всякого осознания множество древних мифов вообще, но когда в античности возникла потребность в таком его отвлеченно-философском осознании, то произойти оно могло только в таких глубоких и широких построениях, какие находим в позднейшей орфической концепции.
Не будучи в состоянии понять социальной истории своего Загрея, не умея различать в нем рудиментов дикости начального периода цивилизации, что такое древнее слитное и дальнейшее формально-логическое мышление, не понимая сущности религиозно-мифологического имманентизма и субъективизма, орфики все же так или иначе, и пусть на свой оригинальный манер, сумели достаточно полно и глубоко отразить в отвлеченных понятиях эту сложную, трудно анализируемую и вполне архаическую мифологию, которая когда-то была огромным достижением человеческого мышления на Крите и в Передней Азии, но которая потом изжила себя самое и перестала быть понятной и массам, и отдельным мыслителям. И притом орфики сделали это так, что архаическая мифология Загрея навсегда оказалась связанной с их философской интерпретацией и всякий разрыв мог вести только к утере понимания и того и другого» [25].
Орфики собрали распадающийся древнегреческий мир в Дионисе, сделав для Европы шаг к единобожию - совершенно новому культурно-историческому этапу. Конечно, это единобожие синкретическое, то есть случившееся, как пишет Мирча Элиаде, в результате отождествления богов. Но оттого не меньше его историческая цена. Этот синкретизм был бы невозможен без совершенно особого усилия орфических жрецов-философов.
[1] Тахо-Годи А.А. Миф как стихия жизни, рождающая ее лик, или в словах данная чудесная личностная история в кн. Лосев А.Ф. Мифология греков и римлян. - М.: Мысль, 1996. С. 928.
[2] Лафарг П. Религия и капитал. - М.: Государственное антирелигиозное издательство, 1937. С. 57.
[3] В.Иванов называет распространенную орфиками «религию Диониса» «Новым заветом в эллинстве».
[4] Там же.
[5] Там же.
[6] Иванов В. Дионис и прадионисийство. - Спб: «Алетейя», 1994. С. 11.
[7] Бромий по-гречески означает «шумящий». Это одно из имен Диониса.
[8] Там же. С. 163.
[9] Там же.
[10] Там же. С 164.
[11] Там же. С. 163.
[12] Там же.
[13] Там же. С. 173.
[14] Обидина Ю.С. Идея бессмертия в культуре Древней Греции: становление, эволюция, трансформация в христианское воскресение. Автореферат на соискание ученой степени доктора философских наук. Нижний Новгород, 2009. С. 27.
[15] Там же. С. 169.
[16] В.Иванов ссылается на Геродота, утверждавшего, что «общины, называющие себя орфическими или вакхическими, на самом деле, египетские». Там же, С. 183.
[17] Там же. С. 181.
[18] Там же. С. 182.
[19] Там же.
[20] Автор влиятельных в конце XIХ начале XX в. работ по истории герметизма и восточных мистериальных культов.
[21] Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. Книга I // http://www.egyptology.ru/antiq/Diodorus.pdf
[22] Иванов В. Дионис и прадионисийство. - Спб: «Алетейя», 1994. С. 163.
[23] Там же. С. 169.
[24] Иванов В. Дионис и прадионисийство. - Спб: «Алетейя», 1994. С. 175.
[25] Лосев А.Ф. Мифология греков и римлян. - М.: Мысль, 1996.. С. 184.
[1] Тахо-Годи А.А. Миф как стихия жизни, рождающая ее лик, или в словах данная чудесная личностная история в кн. Лосев А.Ф. Мифология греков и римлян. - М.: Мысль, 1996. С. 928.
[2] Лафарг П. Религия и капитал. - М.: Государственное антирелигиозное издательство, 1937. С. 57.
[3] В.Иванов называет распространенную орфиками «религию Диониса» «Новым заветом в эллинстве».
[4] Там же.
[5] Там же.