Коммерсанты на транспорте «Дунай»: как крымчане в Турцию соль продавать возили
Еще из примечательных, а в данном случае и забавных, документов, встреченных в РГВА. Сюжет такой, лето 1922 года, правительство Великого национального собрания Турции воюет с Грецией, Советская Россия снабжает турок вооружением и золотом. В конце апреля флот националистов предпринял активную операцию и захватил греческий транспорт «Энозис» (этот сюжет заслуживает отдельной статьи, и, надеюсь, я до этого доберусь). В ответ греческий флот усилил блокаду анатолийского побережья, а 7 июня силами линкора «Килкис» и броненосного крейсера «Георгиос Авероф» предпринял мощный обстрел города Самсун. В это же время сотрудник советского полпредства в Турции А.Г. Котельников приезжает в город Инеболу на черноморском побережье и встречает там военный транспорт «Дунай». Далее слово дипломату.
Минный транспорт «Дунай» морских сил Черного моря (возможно уже после переименования в «1 мая»)
В Коллегию НКИД. Доклад второго секретаря полномочного представительства в Турции А.Г. Котельникова
По просьбе заведующего экономическо-правовым отделом сообщаю сведения о рейсе военного транспорта черноморского флота «Дунай» по анатолийским портам и об осмотре транспорта греческими военными судами.
Военный транспорт «Дунай» под нашим военным флагом прибыл на рейд г. Инеболи [Инеболу], где я находился проездом из Ангоры [Анкары], 7-го сего июля. Отправившись одновременно с турецкой портовой администрацией на борт судна, я узнал, что «Дунай» прибыл в качестве коммерческого судна, зафрахтованный для перевозки соли и кож различными советскими учреждениями Крыма. Вооружение поэтому на транспорте было снято. На борту парохода оказалась компания в 14 человек - представители различных учреждений Крыма (Крымтрест, Крымвнешторг, ВВС Черном. флота, представители рабочих Сельтреста, представители Сольсиндиката, разных комиссий Крыма и т.д.). Цель поездки - коллективно реализовать в Анатолии 40 000 пуд. соли и гораздо меньшее количество сырых кож. Выяснить нужна ли соль в Турции, почем она продается, все эти учреждения не потрудились, хотя весьма легко было бы узнать потребность в соли и вообще все условия рынка у уполном. НКВТ по Анатолии тов. Ордынского, с которым существует по радио ежедневная прямая связь.
Точно так же неожиданным для всех прибывших «экспертов» явилось существование в Турции соляной монополии. Первой же неожиданностью, которая их встретила, было то, что турецкая администрация потребовала от них турецких виз. Виз не только турецких, но и уполном. тов. Томсона [сотрудник НКИД, ответственный за турецкое направление] ни у кого не оказалось. Некоторые из «уполномоченных» разъяснили мне, что они прибыли без виз ввиду того, что НКИД Крыма уведомил их, что для въезда в Турцию достаточно виз особ. отдела Крыма. В достоверности этого указания НКИД я не вполне уверен, т.к. те же лица говорили, что они даже не подозревали о существовании в Севастополе уполномоченного НКИД и о том, что они визирует паспорта, между тем как тов. Томсон позже сообщил мне, что он отказал в визах фрахтовщикам «Дуная» и последние воспользовались лишь тем, что тов. Томсон заявил о своей непричастности к передвижениям наших военных судов и лиц, находящихся на них.
Мутасериф [муташериф, губернатор] г. Инеболи по просьбе уполномоченного НКВТ тов. Кахели дал прибывшим разрешение сойти на берег. Переговоры их о «реализации» соли в Инеболи закончились полной неудачей. То же произошло позже в Трапезунде, т.к. турки запросили Ангору, а Ангора - Соляное управление «ДЕТТ Оттоман» в Константинополе. В итоге всего этого рейса соль прибыла в Батум, где должна была быть сгружена в склады Крымсольтреста с чистым убытком за фрахт и расходы по командировкам. Кожи были загружены на дно трюма и также прибыли в Батум, хотя в Трапезунде их согласились купить представители Центросоюза. Команда транспорта во время всего рейса получила очень скверное питание и явно нервировалась нелепым и нецелесообразным перетаскиванием 40 000 п. соли и 14 уполномоченных по всему Черному морю. Деморализация усилилась еще более к концу рейса.
7-го июня вечером я получил от мутасерифа известие о бомбардировании Самсуна «Аверовым» и о том, что греческие суда обстреляв город, направились к Инеболи. В Инеболи началась тайная эвакуация турецких семейств в горы. В тот же день на рейд прибыл пароход Черномортрана «Ф. Дзержинский». Узнав, что турками перехвачено греческое радиосообщение о том, что «Дунай» будто бы привез в Инеболи военное снаряжение, я, посоветовавшись по телефону с турецким губернатором Кастамонии [провинция Кастамону], счел необходимым предупредить оба судна об опасности. «Дзержинский» взял курс под берегом и ушел из Инеболи. Командир «Дуная» немедленно решил идти в Севастополь и, узнав об этом его решении я сел на пароход. Через три часа хода к Севастополю, фрахтовщики, используя договор, стали настаивать на необходимости «попытать счастья» в других турецких портах, и требовали зайти в Трапезунд или хотя бы в Батум. Командир заявил, что топлива до Батума не хватит, затем, передумав, объявил, что «в обрез - хватит» и курс был переменен на Батум, т.е. прямо навстречу греческой эскадре.
В 8 часов утра 8-го июня на высоте Синопа, в открытом море (точное местоположение указано в прилагаемом греческом документе) [в материалах архивного дела отсутствует] произошла встреча с греческим крейсером «Аверовым» и миноносцем «Пантерой». «Дунай» отсалютовал им флагом и получил ответный салют обоих судов. Оказалось, что салютовали младшие чины, бывшие на вахте. Когда о встрече доложено было командиру крейсера, он приказал осмотреть судно под незнакомым флагом. В частности, их заинтриговал красный вымпел, т.к. они приняли его за флагманскую яхту.
Через четверть часа миноносец, вернувшись, догнал нас [и] сигнализировал остановиться, что и было исполнено. Командир миноносца Андрей Икопону на шлюпке подошел к «Дунаю» в сопровождении матроса, говорящего по-русски, стал осматривать пароходные книги и товарные документы. Из разговоров выяснилось, что греки думали, будто бы «Дунай» привез в Инеболи военный груз. В результате осмотра книг греческий офицер удовлетворился формальной причиной захода в Инеболи - «отбуксировать из Инеболи в Батум русскую баржу № 43, разбитую бурей».
Греческий эсминец «Пантера»
Примечание: для характеристики фрахтовщиков следует добавить, что «Дунай» был послан в Инеболи именно под этим предлогом, в то время как отправителям было уже известно, что баржа доставлена в Батум. Было все же решено использовать распоряжение, ставшее нецелесообразным, для других целей.
Осмотрев трюмы, офицер удовлетворился, найдя там лишь соль (кожи и медный лом были на дне трюма), но совершенно не удовлетворило его отсутствие коносаментов и других товарных документов. Действительно, соль была вывезена без соблюдения каких бы то ни было коммерческих формальностей.
В результате осмотра греческий офицер сделал надпись в вахтенном журнале судна, которая прилагается [в материалах архивного дела отсутствует].
После этого были отобраны документы у всех пассажиров. Греки придирались к уполномоченному НКВТ Крыма Ибрагиму Илимбекову, приняв его за турка, и сообщили об этом по радио крейсеру. Крейсер подошел к нам, потребовал «подать конец», т.е. подойти к самому его борту и продержал нас таким образом под парами более 4 часов. Документы после осмотра были все возвращены. Одновременно с этим произведен был обыск личного багажа пассажиров. Оружие [правильно - дипломат с кольтом, лучше чем просто дипломат!] и документы были мною заранее спрятаны и обыск результатов не дал. Вначале у орудий греческих судов были сняты чехлы и стояла прислуга в боевой готовности. Позже инцидент принял мирный характер. Греческие офицеры сошли к нам на борт, предлагали провизию матросам, последние отказались, но приняли сигареты. Предлагался также коньяк, происходило изъявление лучших чувств к «русскому народу» и проявление нецивилизованного любопытства к «большевикам». На борту крейсера оказалось много русских офицеров и матросов греческой службы, и трое англичан в штатском.
Броненосный крейсер «Георгиос Авероф»
Когда «Дунай» был отпущен, оказалось, что топлива у него не хватает. С трудом делая временами по 3-4 узла в час, пароход, сжигая машинное масло, деревянные части, резаные канаты и т.п., добрался до Трапезунда, где турками бесплатно было предоставлено через тов. Трабуна 12 тонн угля. Последние злоключения особенно сказались на настроении команды, которая, имея большой % коммунистов сознательно относилась ко всему этому как к преступному бессмысленному употреблению нашего и без того немногочисленного тоннажа. Настроение команды всецело разделялось комсоставом и политкомом. 10-го «Дунай» вошел в Батум, где я его оставил.
Москва, 28 июня 1922 г.
(РГВА. Ф. 33988. Оп. 3а. Д. 47. Л. 200-202)
Вышеприведенный доклад Котельникова из экономическо-правовового отдела НКИД был отправлен заместителю председателя Реввоенсовета Э.М. Склянскому с сопроводительным письмом, которое заканчивалось следующими словами: «...если бы изложенные в рапорте обстоятельства подтвердились, имелись бы достаточные основания для привлечения причастных к делу лиц по целому ряду статей Уголовного кодекса».
(РГВА. Ф. 33988. Оп. 3а. Д. 47. Л. 199)
Были ли применены к организаторам и участникам рейса «Дуная» какие-то меры - из имеющихся в деле документов не видно. На письме из НКИД в РВСР стоит резолюция: «К Сов. Секр. делу».
Минный транспорт «Дунай» морских сил Черного моря (возможно уже после переименования в «1 мая»)
В Коллегию НКИД. Доклад второго секретаря полномочного представительства в Турции А.Г. Котельникова
По просьбе заведующего экономическо-правовым отделом сообщаю сведения о рейсе военного транспорта черноморского флота «Дунай» по анатолийским портам и об осмотре транспорта греческими военными судами.
Военный транспорт «Дунай» под нашим военным флагом прибыл на рейд г. Инеболи [Инеболу], где я находился проездом из Ангоры [Анкары], 7-го сего июля. Отправившись одновременно с турецкой портовой администрацией на борт судна, я узнал, что «Дунай» прибыл в качестве коммерческого судна, зафрахтованный для перевозки соли и кож различными советскими учреждениями Крыма. Вооружение поэтому на транспорте было снято. На борту парохода оказалась компания в 14 человек - представители различных учреждений Крыма (Крымтрест, Крымвнешторг, ВВС Черном. флота, представители рабочих Сельтреста, представители Сольсиндиката, разных комиссий Крыма и т.д.). Цель поездки - коллективно реализовать в Анатолии 40 000 пуд. соли и гораздо меньшее количество сырых кож. Выяснить нужна ли соль в Турции, почем она продается, все эти учреждения не потрудились, хотя весьма легко было бы узнать потребность в соли и вообще все условия рынка у уполном. НКВТ по Анатолии тов. Ордынского, с которым существует по радио ежедневная прямая связь.
Точно так же неожиданным для всех прибывших «экспертов» явилось существование в Турции соляной монополии. Первой же неожиданностью, которая их встретила, было то, что турецкая администрация потребовала от них турецких виз. Виз не только турецких, но и уполном. тов. Томсона [сотрудник НКИД, ответственный за турецкое направление] ни у кого не оказалось. Некоторые из «уполномоченных» разъяснили мне, что они прибыли без виз ввиду того, что НКИД Крыма уведомил их, что для въезда в Турцию достаточно виз особ. отдела Крыма. В достоверности этого указания НКИД я не вполне уверен, т.к. те же лица говорили, что они даже не подозревали о существовании в Севастополе уполномоченного НКИД и о том, что они визирует паспорта, между тем как тов. Томсон позже сообщил мне, что он отказал в визах фрахтовщикам «Дуная» и последние воспользовались лишь тем, что тов. Томсон заявил о своей непричастности к передвижениям наших военных судов и лиц, находящихся на них.
Мутасериф [муташериф, губернатор] г. Инеболи по просьбе уполномоченного НКВТ тов. Кахели дал прибывшим разрешение сойти на берег. Переговоры их о «реализации» соли в Инеболи закончились полной неудачей. То же произошло позже в Трапезунде, т.к. турки запросили Ангору, а Ангора - Соляное управление «ДЕТТ Оттоман» в Константинополе. В итоге всего этого рейса соль прибыла в Батум, где должна была быть сгружена в склады Крымсольтреста с чистым убытком за фрахт и расходы по командировкам. Кожи были загружены на дно трюма и также прибыли в Батум, хотя в Трапезунде их согласились купить представители Центросоюза. Команда транспорта во время всего рейса получила очень скверное питание и явно нервировалась нелепым и нецелесообразным перетаскиванием 40 000 п. соли и 14 уполномоченных по всему Черному морю. Деморализация усилилась еще более к концу рейса.
7-го июня вечером я получил от мутасерифа известие о бомбардировании Самсуна «Аверовым» и о том, что греческие суда обстреляв город, направились к Инеболи. В Инеболи началась тайная эвакуация турецких семейств в горы. В тот же день на рейд прибыл пароход Черномортрана «Ф. Дзержинский». Узнав, что турками перехвачено греческое радиосообщение о том, что «Дунай» будто бы привез в Инеболи военное снаряжение, я, посоветовавшись по телефону с турецким губернатором Кастамонии [провинция Кастамону], счел необходимым предупредить оба судна об опасности. «Дзержинский» взял курс под берегом и ушел из Инеболи. Командир «Дуная» немедленно решил идти в Севастополь и, узнав об этом его решении я сел на пароход. Через три часа хода к Севастополю, фрахтовщики, используя договор, стали настаивать на необходимости «попытать счастья» в других турецких портах, и требовали зайти в Трапезунд или хотя бы в Батум. Командир заявил, что топлива до Батума не хватит, затем, передумав, объявил, что «в обрез - хватит» и курс был переменен на Батум, т.е. прямо навстречу греческой эскадре.
В 8 часов утра 8-го июня на высоте Синопа, в открытом море (точное местоположение указано в прилагаемом греческом документе) [в материалах архивного дела отсутствует] произошла встреча с греческим крейсером «Аверовым» и миноносцем «Пантерой». «Дунай» отсалютовал им флагом и получил ответный салют обоих судов. Оказалось, что салютовали младшие чины, бывшие на вахте. Когда о встрече доложено было командиру крейсера, он приказал осмотреть судно под незнакомым флагом. В частности, их заинтриговал красный вымпел, т.к. они приняли его за флагманскую яхту.
Через четверть часа миноносец, вернувшись, догнал нас [и] сигнализировал остановиться, что и было исполнено. Командир миноносца Андрей Икопону на шлюпке подошел к «Дунаю» в сопровождении матроса, говорящего по-русски, стал осматривать пароходные книги и товарные документы. Из разговоров выяснилось, что греки думали, будто бы «Дунай» привез в Инеболи военный груз. В результате осмотра книг греческий офицер удовлетворился формальной причиной захода в Инеболи - «отбуксировать из Инеболи в Батум русскую баржу № 43, разбитую бурей».
Греческий эсминец «Пантера»
Примечание: для характеристики фрахтовщиков следует добавить, что «Дунай» был послан в Инеболи именно под этим предлогом, в то время как отправителям было уже известно, что баржа доставлена в Батум. Было все же решено использовать распоряжение, ставшее нецелесообразным, для других целей.
Осмотрев трюмы, офицер удовлетворился, найдя там лишь соль (кожи и медный лом были на дне трюма), но совершенно не удовлетворило его отсутствие коносаментов и других товарных документов. Действительно, соль была вывезена без соблюдения каких бы то ни было коммерческих формальностей.
В результате осмотра греческий офицер сделал надпись в вахтенном журнале судна, которая прилагается [в материалах архивного дела отсутствует].
После этого были отобраны документы у всех пассажиров. Греки придирались к уполномоченному НКВТ Крыма Ибрагиму Илимбекову, приняв его за турка, и сообщили об этом по радио крейсеру. Крейсер подошел к нам, потребовал «подать конец», т.е. подойти к самому его борту и продержал нас таким образом под парами более 4 часов. Документы после осмотра были все возвращены. Одновременно с этим произведен был обыск личного багажа пассажиров. Оружие [правильно - дипломат с кольтом, лучше чем просто дипломат!] и документы были мною заранее спрятаны и обыск результатов не дал. Вначале у орудий греческих судов были сняты чехлы и стояла прислуга в боевой готовности. Позже инцидент принял мирный характер. Греческие офицеры сошли к нам на борт, предлагали провизию матросам, последние отказались, но приняли сигареты. Предлагался также коньяк, происходило изъявление лучших чувств к «русскому народу» и проявление нецивилизованного любопытства к «большевикам». На борту крейсера оказалось много русских офицеров и матросов греческой службы, и трое англичан в штатском.
Броненосный крейсер «Георгиос Авероф»
Когда «Дунай» был отпущен, оказалось, что топлива у него не хватает. С трудом делая временами по 3-4 узла в час, пароход, сжигая машинное масло, деревянные части, резаные канаты и т.п., добрался до Трапезунда, где турками бесплатно было предоставлено через тов. Трабуна 12 тонн угля. Последние злоключения особенно сказались на настроении команды, которая, имея большой % коммунистов сознательно относилась ко всему этому как к преступному бессмысленному употреблению нашего и без того немногочисленного тоннажа. Настроение команды всецело разделялось комсоставом и политкомом. 10-го «Дунай» вошел в Батум, где я его оставил.
Москва, 28 июня 1922 г.
(РГВА. Ф. 33988. Оп. 3а. Д. 47. Л. 200-202)
Вышеприведенный доклад Котельникова из экономическо-правовового отдела НКИД был отправлен заместителю председателя Реввоенсовета Э.М. Склянскому с сопроводительным письмом, которое заканчивалось следующими словами: «...если бы изложенные в рапорте обстоятельства подтвердились, имелись бы достаточные основания для привлечения причастных к делу лиц по целому ряду статей Уголовного кодекса».
(РГВА. Ф. 33988. Оп. 3а. Д. 47. Л. 199)
Были ли применены к организаторам и участникам рейса «Дуная» какие-то меры - из имеющихся в деле документов не видно. На письме из НКИД в РВСР стоит резолюция: «К Сов. Секр. делу».